Ни по кому она сохнуть не собиралась! Тем более, по этому… неспособному оценить всю гениальность предпринятого ею шага медведю.
— А что, тут хорошо кормят?
— Угу. Знаю я одно местечко. Там даже музыка живая. Можно потанцевать.
Эм-м-м… Танцевать Этери любила. Но в последний раз делала это еще, наверное, в институте.
— Отлично. Я — за. Только давай все же заедем… ну, к Самарову? Раз уж я такая красивая, то и наряд должен быть соответствующим!
На все про все у неё ушло не меньше часа. Но результат того стоил. Простой бежевый сарафан с огромными рукавами-фонариками, ладно сидел на ее фигурке, а красная помада добавляла вечернему образу недостающего шика. Ванька, бедный, чуть не умер, когда ее увидел. Картинно схватился за сердце и едва не упал, поскользнувшись на упавшей с дерева и разбившейся вдребезги груше.
Телефон зазвонил, когда они с Иваном возвращались в город. Но звонил не Марк, а Люба. Она отрапортовала, что Самаров в срочном порядке умотал в город на встречу с банкирами.
— Ну, и денек сегодня. Сплошные нервы. Я, наверное, напьюсь. Вот точно. Вернусь домой и напьюсь, — закончила она свою речь.
— В одиночестве? Нет. Этого я допустить не могу. Подтягивайся к нам с Иваном в… Вань, как то кафе называется, ты говоришь?
— Гуси-лебеди.
— В Гуси-лебеди. Мы как раз думали оторваться…
— Посреди рабочей недели?
— Почему нет? Это лучше, чем пить в одиночку. Ну, Люб? Ты с нами?
— А, черт с ним! Была не была! Еду!
Глава 12
— Нет, ну как же тебе идет эта стрижка! Не могу налюбоваться, — икнула Люба и, подперев щеку кулаком, в хмельном восторге мотнула головой из стороны в сторону.
Этери сыто зевнула.
— Тебе тоже нужно поработать над образом.
— Но…
— Я настаиваю!
В поисках поддержки Люба перевела полный надежды взгляд на Ивана.
— Не смотри на меня так, куколка. Тут я на стороне Этери. Женщина ты, никто не спорит, — шикарная, — парень ткнул зажаренной куриной ножкой в секретаршу, а другую руку вольготно закинул Этери на плечи. — Но твоя прическа какая-то… старомодная.
«Ну, наконец-то это кто-то сказал!» — обрадовалась Этери. Так обрадовалась, что пока Люда растерянно хлопала глазами, даже забыла о своем желании сбросить руку наглеца и, напротив, звонко поцеловала его в щеку. А потом и за ухом почесала. Ласково, как щенка.
— Ну… и какого черта здесь происходит? — прогремело над столиком. Три пары глаз повернулись на звук.
— О, Марик… А мы, вот, празднуем…
Люба широко улыбнулась. Этери приуныла. А в Ивана, чтоб ему пусто было, будто бес вселился:
— Присоединишься? Я плачу. Слышал, у тебя дела не очень, так что… по старой дружбе, так сказать, не дам умереть с голоду.
Этери пнула наглеца под столом. Но тот, даже не поморщившись, принялся водить горячими пальцами по её выступающей в скромном вырезе сарафана ключице. Гад! Челюсти Самарова дернулись. На щеках выступили желваки. И в одно мгновение… вот просто в одну секунду то, чего Иван не мог добиться от нее весь этот вечер, произошло. Она… откликнулась. В теле вспыхнул пожар… Но виной тому был со-о-овсем другой мужчина.
— И что же вы празднуете, Люба, позволь поинтересоваться?
К удивлению Этери, Марк проигнорировал выпад юнца, с успехом обуздав свой бешеный нрав, и лениво опустился в единственное свободное кресло.
— Ну… как же… — стушевалась секретарша, — подписание нового договора с банком. Ты же… за этим в город ездил, да? — добавила с надеждой.
— Да при чем здесь банк? Мы просто решили эм… отметить мою новую стрижку! — попыталась спасти ситуацию Этери.
— Значит, новый договор с банком… — хмыкнул Самаров.
— Стрижка, что надо. Ты просто красотка. — Иван скользнул пальцами вверх по затылку Этери и принялся перебирать её волосы пальцами. Марк откинулся в кресле, наблюдая за происходящим с какой-то брезгливой снисходительностью.
— Пойду, пройдусь, — не выдержала Этери.
— Я с тобой… — тут же подскочил Ванька.
— В туалет?
К счастью, в туалет ей было позволено сходить самостоятельно. Этери хмыкнула. В последнее время её окружали на удивление доминирующие самцы. И ей это, черт подери, нравилось! Весело насвистывая, Этери выбралась из-за стола и пошла вверх по дорожке. В воздухе пахло жарящимся на мангале шашлыком и стоялой водой из пруда, вокруг которого, под бревенчатыми сводами крыш, располагались столики для гостей. Уже стемнело. Пространство вокруг освещали садовые фонари и тонкий месяц луны, повисший над шпилем кухни. Осторожно ступая, Этери взобралась на хлипкий уходящий в воду мостик. Присела, с облегчением стащила босоножки и опустила ноги в воду.
— Не советовал бы тебе там плескаться.
Из темноты отделилась высокая фигура Марка.
— Это еще почему?
— В этом пруду разводят рыбу.
— И что?
— Не боишься, что цапнет?
Этери поежилась. В голове воскресли детские страхи про чудовищ, скрывающихся во тьме. Она неторопливо вынула ноги из воды, но, чтобы не показаться Марку совсем уж трусихой, осталась сидеть на деревянном настиле.
— Да пусть хоть сожрут. Тебе-то что? Ты меня, вон, вообще уволил…
— Было за что.
Этого Этери отрицать не могла. Совесть не позволяла. Хорошее настроение вмиг испарилось. И тоска, от которой она бежала, крепко сжала в своих объятиях. Она больше не могла себе врать. Жизнь вокруг — была не её. Этери эту жизнь… одолжила. А сегодня сказка закончилась.
— Я хотела, как лучше, — она все же встала и отряхнула руки.
— У меня был план. Я вел переговоры с тремя чертовыми банками, но ты решила, что знаешь, как надо действовать, лучше меня. Того, кто варился в этом дерьме не один месяц…
Голос Марка звучал даже не обвиняюще, а так… жестко, что ли, и немного устало, что ей стало действительно стыдно.
— О, правда? Извини… Я… не знаю, что на меня нашло.
— Твое счастье, что это сработало.
Этери замерла, так и не застегнув босоножку. Подняла взгляд:
— Тебе предложили лучшие условия?
— Более чем.
— Выходит, мне не удалось загубить твой план?
— Нет, исключительно мою самооценку.
— Я не хотела.
— Черта с два ты не хотела!