— Не понимаю, о чем ты…
— Ага. Как бы ни так. Я прокатил тебя ночью, и ты решила отплатить мне той же монетой наутро. Мол, смотрите, какой ни на что не годный мужик — наш босс.
— Ты спятил, — заявила Этери. Спрыгнула с мостика и размашисто зашагала вверх по дорожке, звонко хлопая задниками не застегнутых сандалий по пяткам.
— Признайся, что ты взбесилась, когда я отказался лечь к тебе в койку!
— Каким боком одно к другому? Думаешь, при желании, я не найду, с кем переспать?
— О-о-о! Тут я в курсе. Разве не для этого ты совращаешь Ивана?
— Я? Совращаю?! Ты в своем уме?
— Да ты ему в матери годишься! Подумай, что скажут люди!
— Ты… ты ревнуешь, что ли?
— Помечтай.
— Не-е-ет! Ты правда ревнуешь…
Неизвестно, чем бы закончился их разговор, может, Самаров как-то и сумел бы выкрутиться. Если бы до них не донеслись крики Любы. Чертыхаясь, Марк сорвался с места, обогнул по дуге ничего не понимающую Этери и рванул к их домику.
— Нет-нет… Ванька, паразит, ты ж убьешь его! — смогла разобрать Этери. Она прибавила шагу и успела как раз в тот момент, когда из незастекленного окна их беседки вывалилось чье-то тело. Следом из него же выпрыгнул Иван.
— Ванька! Перестань! Перестань, поросячье рыло! Слышишь?! Еще не хватало из-за этого дурака — в тюрьму!
К счастью, на полпути Ивана сумел перехватить Самаров. Заломив парню руку, тот оттащил его к самым камышам.
— Пусти! — орал Иван. — Эта скотина из твоей секретарши чуть душу не вытряс!
Этери перевела растерянный взгляд с мужика, который стонал у ее ног, в попытке соскрести свою тушу с дорожки, на всхлипывающую в сторонке Любу. И все как-то сразу стало понятно.
— Это твой? — кивнула в сторону мужика.
— Угу. Все никак не угомонится… — пробормотала Люба, убирая от носа пропитавшуюся кровью салфетку.
— Ничего-ничего… Ты мне еще попадешься, жирная корова… — тихонько пригрозил её муженек, наконец, сумев встать на четвереньки. Иван и Марк этого, конечно, не услышали, а вот Этери — вполне себе. Она шагнула к секретарше, наступив на распластанную руку её мудака-бывшего. Тот взвыл, а она даже бровью не повела.
— Ты в порядке? Ну-ка, присядь… — сказала Любе. — Сильно он тебя приложил? И куда только Иван смотрел?
— Он в туалет отошел, — всхлипнула Люба. — Но вовремя вернулся. Правда…
Пока они переговаривались, в домик зашли Иван с Марком. Они оба были необычно молчаливыми.
— Если эта скотина к тебе еще хоть раз сунется — говори мне. Я ему все зубы пересчитаю.
Несколько секунд Люба просто сидела, глядя на Ваньку с открытым ртом. А потом откинула голову и заливисто рассмеялась.
— Так нет у него зубов, Ва-а-ань. Ты ему последние выби-и-ил! — сквозь приступы громкого хохота заметила Люба. Иван невесело хмыкнул. Марк нахмурился.
— Смешно? Неужели не понимаешь, что тебе нельзя было ввязываться в драку?!
— А что, прикажешь, мне было делать? Смотреть на то, как этот урод машет кулаками у лица женщины?
— Нет! Но и избивать его до полусмерти не следовало! Господи, ты же боксер-профессионал. Только представь, как это все можно использовать против тебя…
— Как будто тебе не все равно! — сплюнул на землю Ваня. Самаров ничего не ответил. Лишь смерил парня злым взглядом и приказал:
— Сворачивайтесь. Я развезу вас по домам. Пока еще какого-нибудь дерьма не случилось…
— Еще чего! Хорошо сидим.
— Вань… не надо, — покачала головой Люба. — Домой — так домой.
— А машины?
— Бросим тут. Завтра заберете.
Быстро расплатившись по счету, они вышли из ресторана. Тойота Марка стояла последней в ряду, занимая целых два парковочных места. Иван с намеком обвел машину взглядом и уставился на Этери. Та лишь закатила глаза. Первой у миленького домика с большим палисадником высадили Любу. Следом — Ивана. На прощанье тот открыл дверь Этери, звонко чмокнул ту в губы и, смерив Самарова дерзким взглядом, бросил на прощание:
— Помни о пропорциях, крошка…
— Иди уже, — фыркнула она.
— О каких пропорциях речь? — сухо уточнил Самаров, сдавая назад.
— Думаю, об обратно пропорциональных, — туманно пояснила Этери.
— А если точнее?
— Иван свято верит в то, что размер члена мужчины находится в обратно пропорциональной зависимости от размеров его машины.
Чем ближе они подъезжали к дому, тем задумчивей она становилась. Этери не знала, что будет делать, когда Самаров её выгонит. Возвращаться в город категорически не хотелось. Она… влюбилась в это место. В населяющих его людей. Простых и бесхитростных в своих чувствах. Но самое главное, что, как бы страшно это ни было признать, она влюбилась в Марка… До одури влюбилась.
— Ты знаешь, что это не так, — сузил глаза Самаров. Этери, погрузившаяся в свои мысли, сразу и не вспомнила, о чем они говорили, а потому непонимающе на него уставилась.
— Что именно?
— У меня полный порядок с размером.
Ах, это. Она уже и забыла, с каким трепетом взрослые умные мужики относятся к этим на первый взгляд не стоящим никакого внимания вещам. Смешно… Губы Этери изогнулись в улыбке.
— Ну, ты и мегера!
— Я?!
— Готова кастрировать меня только за то, что я не выпрыгнул из трусов по щелчку твоих пальцев.
— И в мыслях такого не было.
— Тогда что означала эта твоя улыбочка?
— Ничего. Абсолютно. И знаешь, тебе действительно нужно выпустить пар. Твои нападки просто смешны. Ведешь себя как первоклассник, который, чтобы привлечь внимание понравившейся ему девочки, дергает ее за косички и лупит портфелем по голове.
— Боюсь, в свое время тебя лупили уж слишком сильно, раз в твою голову приходят такие глупые мысли.
Этери улыбнулась и молча толкнула дверь, зная, что этим раззадорит Самарова гораздо больше, чем любым своим даже самым остроумным ответом. Так и случилось. Он заглушил мотор, хлопнул дверцей машины и торопливо зашагал за ней следом, мимо входа в собственный дом.
Сердце Этери колотилось, как ненормальное. И надежда на то, что еще не все для нее потеряно, взрывала мозг. От ее рациональности не осталось следа. Только голые чувства. Желания…
— Ты заблудился? — не оборачиваясь, спросила она. Марк хмыкнул.
— Считаешь, что победила?
— Не знаю. А что, есть какие-то предпосылки?
Этери остановилась посреди проложенной через сад тропинки. Ее платье просвечивалось в свете горящего на флигеле фонаря, отчего тонкая фигура женщины казалась будто вырезанной из картона.