Я сделала вдох, открыла глаза и…услышала звук аплодисментов. Это гости нас поздравляли, а Ирен надевала на нас царские короны…
Я посмотрела на свою корону, лежащую на прикроватной тумбочке, и моя голова вновь «пошла кругом», вспоминая дальнейшие события.
Когда мы с Эженом, переодевшись, уже сидела в кабинете Ирен, я всё ещё была под впечатлением поцелуя. Я злилась на себя за то, что боялась смотреть ему в глаза, и вела себя, как каменная статуя.
Ире и Эжен общались между собой, а я медленно пила вино, которым нас угостила Ирен, слушала их разговор и не знала, как с этого момента буду вести с ним деловые отношения. Я боялась, что теперь, когда Эжен фактически подмял меня под себя этим вечером, спектаклем в короля и королеву, а потом ещё и поцелуем, он может подумать, что может выставлять мне условиях для организации своей выставки импрессионистов.
— «Ни за что! — Тут же возмутился мой внутренний голос. — Я — хозяйка и буду выставлять свои условия, пусть даже и его поцелуй был…сногсшибающим. Ничего подобного со мной раньше не было. Да, я целовалась с парнем, учась в институт и думала, что была влюблена в него по уши. А теперь понимала, что те поцелуи были какими-то детскими, что ли… А этот»? — Я залпом допила вино, но мне легче не стало.
Эжен долил в мой бокал вина и продолжил разговор с Ирен. Он рассказывал ей о Поле, который вместе с Элен и Жоржем проделали большую работу по собранию картин импрессионистов Франции в коллекцию, которую они привезли в Россию, и теперь будут её выставлять в галереи моего отца. Я видела, с каким интересом Ирен смотрела на меня, поддакивая Эжену. И меня это ещё больше злило. Они, что уже считают меня обязанной им чем-то и это… всего за один вечер и….один поцелуй? Ну, нет, я себя так дёшево не продам!
Я решительно поставила пустой бокал на красивый журнальный столик в кабинете Ирен и…резко встала с мягкого дивана, намереваясь тут же покинуть эту комнату «заговора против себя», но… чуть не упала. Моя голова перестал мной руководить. Мне показалось, что я взлетела в воздух и теперь парю в нём, словно пёрышко.
— И как я это допустил? — Услышала я голос Эжена и лёгкий смех Ирен, который меня, почему-то, вдруг…отрезвил. Я поняла, что меня подхватили на руки и уже несут из этой комнаты прочь.
Я полностью отрезвели, когда перед нами открылась дверь лифта. Я успела только махнуть рукой и кивнуть головой Ирен на её прощальные слова, как дверь лифта за нами закрылась.
— Отпусти меня. — Сказала я, глядя в потолок. — Я уже в себе.
— А я в этом не уверен. — Эжен сильнее сжал меня в своих руках. — Я за тебя в ответе перед твоей крёстной, так что сиди тихо и молчи. Сейчас придём домой, я тебя выкупаю, уложу спать, а завтра ты будешь, «как огурчик», кажется, так говорят у вас в России.
Я невольно кивнула, пока ещё не осознавая его слова. Но когда я их осознала, то… стала брыкаться в его руках.
— Пусти меня! Какое ещё купание и сон? — Воскликнула я. — И в каком ещё доме?
— В моём. — Эжен вышел из лифта, неся меня на руках. Он поставил меня на ноги возле какой-то двери и договорил. — Вернее, в моей квартире. Вот она. — Он открыл дверь одной рукой, а второй продолжал крепко держать меня за талию. — Заходи.
— Я не могу. Мне надо домой… Меня отец ждёт.
— В четыре часа ночи? Не ждёт. Твой отец уже спит, думая, что его милая дочка тоже ужа давно спит в своей мягкой постели.
— Ты, что говоришь?
Эжен мотнул головой. — Это не я говорю, а мадам Буше. — Я с ней разговаривал по телефону, объяснил твоё состояние, и она попросила меня оставить тебя у себя. Мило, правда? Мне очень нравится твоя крёстная, Ани.
— Но я всё равно пойду домой. — Покачнулась я в его руках.
— Во-первых, ты не дойдёшь. А ты говорила, что не пьянеешь. Обманула? Ну, да ладно. Во-вторых, в дом свой не войдёшь. Ведь его твой отец сдаёт на сигнализацию, на всю ночь до десяти часов утра. Разве не так?
Я с ужасом проморгалась, понимая его правоту. — Но, откуда ты…это знаешь?
— Мадам Буше! — улыбнулся мне Эжен и, подхватив меня за талию, перенёс через порог квартиры. — Заходи, моя королева. Это наш замок. Устраивайся.
Его слова вновь заставили меня «опьянеть». Что он такое говорит? Ведь мы женаты только понарошку!
— Ежен, не забывай, — решила наставить его на путь истинный моя пьяная голова, — что мы только король и королева, а не…муж и жена.
— Тогда иди в свою опочивальню, королева. — Эжен открыл передо мной дверь в комнату. — Может чай вам подать или кофе?
— Чай… Лучше чай, а ещё лучше иван-чай. А ещё совсем лучше, если иван-чай будет с ложкой мёда, щепоткой имбиря. — Я вошла в комнату, повернулась к Эжену, улыбнулась и договорила, перед тем, как закрыть дверь перед его носом. — И вставь в стаканчик с этим чайным бальзамом палочку ванили.
Я закрыла дверь, заметив растерянность на его лице. Если он был в растерянности, то я была в отчаянье. Что обо мне подумает тётя и как на это отреагирует отец, когда я утром вернусь домой. Я поняла, что не решу эту проблему без получасового душа. Я скинула с ног туфли и пошла в ванную комнату.
Удивительно, но на этот раз душ оказал на меня почти усыпляющее действие. Я еле стояла на ногах и решила, что десяти минут под струями воды мне хватит. На вешалке в ванной висел синий махровый халат, в котором я чуть не утонула, когда надела его на себя. Подвязав халат широким поясом, я прошла в комнату, поднимая полы халата, словно юбку бального платья.
От халата пахло…мужчиной, но мне так хотелось чаю, что я тут же позабыла о запахе. Осмотрев комнату, я чай не нашла.
— «Неужели, так трудно приготовить чашку чаю. — Подумала я, залезая с ногами на большую постель. Я осмотрелась. — А комната явно мужская. Может, это комната Эжена? Тогда, где он будет спать? А почему это меня волнует? Пусть спит… — Я призадумалась и решила. — Явно эта квартира не однокомнатная, так что он найдёт себе спальное место. На мою кровать пусть даже и не рассчитывает».
В дверь два раза постучали, и она тут же открылась. На пороге стоял Эжен, одетый в тёмно-зелёном махровой банном халате, и босой. Он держал в руках поднос с двумя чашками дымящегося чая.
Я даже рот приоткрыла от неожиданности. Значит, он всё-таки рассчитывает на мою постель?
Эжен мгновение смотрел на меня, а потом отрицательно мотнул головой. — И не рассчитывай. — Произнёс он, ставя поднос с чаем на прикроватную тумбочку. Он взял одну чашку в руки и договорил. — Я не собираюсь с тобой спать, потому что ты ещё не стала моей любимой женой. Жди, когда я тебя полюблю и предложу разделить со мной моё царское ложе. Ты, конечно, можешь сама проявить инициативу, а я её рассмотрю, но… — Он увидел моё строгое лицо и договорил. — Но ты проявлять инициативу не собираешься? Понятно, тогда я пошёл. Приятного сна. Когда тебя разбудить?
— С первыми петухами. — Сказала я и чуть не усмехнулась его мимике на лице. Брови Эжена подпрыгнули и застыли в изумлении.
— Так рано? Но…ты…же…не…выспишься?
— У меня завтра рабочий день и я обязана быть на работе. У меня встреча с одним странным французом. Но ты можешь поспать подольше, мой король. Я сама себе прокукарекую, ведь я жаворонок.
Брови Эжена на лице опустились. Он медленно кивнул и также медленно вышел вон из комнаты.
Я смотря на дверь, протянула руку к чашке чая и взяла её. Продолжая смотреть на дверь убийственным взглядом, я поднесла чашку к губам и сделала глоток.
— «Какой-то странный чай»? — Успела подумать я и тут же рот мой «загорелся огнём».
Я посмотрела на чашку, и теперь мои брови подпрыгнули. В чашке вместо палочки ванили был вставлен длинный сухой стручок красного перца.
— Отомстил. — Проворчала я. — Ну, погоди, завтра я на тебе отыграюсь…
Я проснулась в девять утра и не поверила, что проспала. Я же всегда просыпалась ровно в шесть утра? Почему я проспала? Это явно не хороший знак, но думать об этом я не хотела. Вскочив с постели, бросилась в ванную комнату и через полчаса была уже готова.
Я покинула квартиру Эжена тихо, словно мышка. Спускаясь в лифте, я вдруг поняла, что совершенно не помню, в каком районе города находится этот дом, а мне за полчаса надо добраться до своего дома. Я приказала себе не паниковать и выскочила из подъезда. Быстро осмотрела территорию и…вздохнула с облегчением. Возле машины такси стояла моя крёстная и улыбалась.
— Я в тебе не ошиблась, моя девочка. — Сказала мадам Буше, обнимая меня. — Хотя Эжен и говорил, что ты так рано не проснёшься. Он мне проиграл ужин.
— Лучше не ходи на этот ужин. — Сказала я, когда мы уже ехали в такси. — А то к концу ужина выяснится, что ты ему не знакомая его родителей, а родная тётя, которая отписала ему всё своё состояние. — Я утвердительно кивнула на её вопросительный взгляд. — Будь уверена, крёстная, что этот Эжен тот ещё жулик, но… Но ему со мной не справиться. — Я уже смотрела в окно машины и разговаривала сама с собой. — Пусть только придёт к отцу с просьбой. Я ему такие условия поставлю, что он передумает делать выставку в нашей галерее…
— Мне будет, очень жаль, если ты так поступишь, Аннушка. — Услышала я голос крёстной, и посмотрел на неё. — Я видела эту выставку в Париже и скажу, что она произвела фурор. Эжену поступило много предложений по показу этой выставки по городам и странам Европы, а он выбрал Россию. — Она взяла меня за руку. — Аннушка, ради меня, не ссорься с Эженом и устрой ему выставку, конечно, на твоих условиях. Поверь мне, он очень умный молодой человек и умеет вести переговоры на выгодных для обеих сторон условиях.
Я не могла ей отказать, и утвердительно кивнула, хотя и сомневалась в её оценке Эжена. Мадам Буше тут же улыбнулась и попросила водителя такси остановиться возле одного бутика.
— Зачем мы сюда пришли. — Спросила я, когда мы вошли в красивый салон женской одежды и осмотрелись. — Это же салон для деловой женщины.
— Вот именно, милая. Я сказала твоему отцу, что возьму тебя с утра на один выезд и верну часам к одиннадцати. Поэтому ты должна вернуться домой в деловой одежде, а не в этом вечернем и очень милом платье.
Я восхитилась её предусмотрительностью и отдала себя в её волшебные руки.
— Ты меня удивила, Аня. — Сказал мне отец, рассматривая меня с ног до головы. — Вчера, глядя на твой ужасный вид с малиновыми волосами, я уже подумал, что зря не следил за твоей учёбой и пустил всё на самотёк. А сейчас! — Он вновь мне улыбнулся и гордо поднял свою голову. — Сейчас, тобой можно гордиться, моя дочь. Ты готова к встречи с иностранцами на все сто процентов.
А я в этом даже и не сомневалась. Крёстная «поработала» над моим образом с точки зрения деловой француженки и он получился прекрасным.
На мне был светло лилово-розовый летний деловой костюм, отороченный тонким чёрным бархатным кантом. Костюм эффектно подчёркивал мою фигуру и делал даже меня чуть выше своего роста. Правда, в этом помогли ещё и туфли в тон моему костюму, на высоком каблуке и платформе. За счёт платформы, я не чувствовала каблука и они были очень удобными.
После бутика с одеждой, крёстная-волшебница увезла меня к стилисту, который поколдовал над моими волосами. И вскоре мои волосы были светло-русыми и уложены в высокую строгую причёску, которую я назвала «пенёк». Маленькие серёжки из чернёного серебра с чёрным агатом и в пару к нему, точно такой же браслет на руке, закончили мой образ деловой женщины, не лишённой вкуса. Для больше важности, я сделала строгий макияж и надела очки в тонкой чёрной оправе.
Отец ещё раз осмотрел меня и сказал. — Дочка, у нас сегодня серьёзная встреча с французским представителем одного Парижского музея. Как ты понимаешь — это дело важное и серьёзное, а также очень перспективное с целью дальнейшего сотрудничества. — Я утвердительно кивнула. — Поэтому надо отнестись к нему серьёзно и придётся кое в чём уступить.
— Что это значит? — Спросила я, «навострив ушки».
— Аня, они просят нижний этаж нашего дома для их выставки. Им нравится наш большой круглый зал. Они хотят поставить в центре зала современную инсталляцию модного французского скульптора. Как ты на это смотришь?
— Папа, прежде чем дать тебе ответ, я должна во всём разобраться. Сначала ознакомиться с портфолио коллекции. Увидеть эту инсталляцию и понять, как она будет смотреться в нашем зале. Решить ещё множество вопросов… И в конце концов, этот представитель должен мне понравиться.
— Это ещё зачем?
— Я доверяю своей интуиции, папа. И много раз уже убеждалась, что если мне нравится автор, то и его работы будут всегда впечатлять публику. Так, что давай сначала с ним познакомимся, поговорим, присмотримся к нему и потом решим. Как говорил древний философ Пиррон: — «Великая вещь есть «Это», но не более, чем она есть «То».