Все внутри меня опускается, мир кружится. Николас небрежно подходит к своему столику, выглядя очень довольным собой.
Через несколько минут за прилавком Марти наклоняется ближе, его карие глаза дикие.
— Не оглядывайся, но у нас клиент-знаменитость. — Я начинаю поворачиваться, но он хватает меня. — Я сказал, не смотри! Это принц Николас, или меня зовут не Мартин МакФлай Гинзберг.
Думаю, мама Марти тоже была под кайфом, когда давала ему имя. Я успокаивающе кладу руки ему на плечи.
— Да, это он… он приходил вчера вечером и вчера утром.
Он визжит, как девочка-подросток, только что получившая водительские права.
— Как ты могла скрыть это от меня?!
Я вспоминаю «Криминальное чтиво» — его любимый фильм всех времен — и надеюсь, что он окажет достаточно мощный эффект, чтобы Марти не сошел с ума.
— Успокойся, сука. Не придавай этому особое значение.
— Успокойся, сука? Ты не знаешь, о чем просишь! Фотография этого парня висела у меня на стене много лет. Я всегда надеялся, что он тайно играет за мою команду.
Я быстро оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, смотрит ли Николас.
Смотрит. И машет рукой.
Потом поворачиваюсь к Марти.
— Думаю, я могу с уверенностью сказать, что нет.
Он вздыхает.
— Это объясняет, почему он пялится на твою задницу, как кошка на лазерный луч. — Он качает головой. — История моей жизни — все классные парни натуралы или женаты.
ГЛАВА 6
Николас
Наблюдать, как двигаться Оливия Хэммонд — своего рода извращенное удовольствие. С одной стороны, мучительно-дразнящее покачивание ее стройных бедер, когда она скользит от стола к столу, восхитительное предложение ее задницы, когда она наклоняется, чтобы взять тарелку, просто ждущее, чтобы ее пощипывали, разминали и поклонялись. Но в том, как ее розовые губы скользят в приветливой улыбке, в сладкой гармонии ее голоса, в ощущении этих экзотических темно-синих глаз, когда они возвращаются ко мне снова и снова — есть и назревающее чувство удовольствия. Делаю вид, что читаю газету — по крайней мере, стараюсь быть вежливым, — но большую часть времени смотрю. Открыто. Черт, грубо. Мой преподаватель по этикету переворачивается в гробу. И еще, я просто не могу быть не обеспокоен тем, что мне не наплевать. Я хочу Оливию. В своей постели, на своем члене, на своем лице. И я хочу, чтобы она это знала.
Вы можете узнать кое-что о людях, наблюдая за ними. Оливия Хэммонд трудолюбива. Это видно по тому, как она потирает шею и выгибает спину: она устала, но продолжает работать. Оливия дружелюбна, это становится ясно, когда она подходит к сотрудникам моей службы безопасности и представляется. Я усмехаюсь, когда парни неуклюже называют свои имена — Логан, Томми, и Джеймс — потому что они не привыкли быть в центре внимания; это противоречит их должностной инструкции. Но тут Томми подмигивает ей, и мой смешок обрывается. Наглый ублюдок — мне придется приглядывать за ним. Оливия добрая. Это очевидно, когда она делится рецептами со своей соседкой, миссис Макгиллакатти, а затем уклоняется, когда пожилая женщина настаивает на оплате. И Оливия доверчива — слишком доверчива. Замечаю это, когда у нее возникают разногласия с неприятной, хорошо одетой клиенткой, которая сделала заказ, кажется, на пятьдесят пирогов для вечеринки, которую она отменила из-за непогоды. Хотя Оливия спорит, что уже вложила деньги на покупку ингредиентов — уже сделала тридцать из пятидесяти пирогов — женщина усмехается, что без контракта это проблема Оливии, а не ее.
После двух часов входит клиент с толстой шеей и накачанными стероидами руками, которые делают его голову крошечной. Можно сказать, булавочная головка. На нем черные велосипедные шорты, такие тугие, что я с сочувствием ерзаю на своем достоинстве, и рваная рубашка без рукавов. Он входит в дверь, будто знаком с этим местом — его рука на плече обесцвеченной блондинки, с кожей как у Умпа-Лумпы, пухлыми губами, чавкающей жевательной резинкой.
— Джек, — приветствует его Оливия. — Привет.
— Лив! Как дела?
— Э-э, замечательно.
Она прислоняется к стойке. Он оглядывает ее с ног до головы так, что мне хочется выколоть ему глаза.
— Боже, прошло уже лет… пять? Не думал, что ты еще здесь.
— Да, все еще здесь. Что у тебя?
— Все великолепно. В прошлом году закончил Иллинойс и вернулся домой, чтобы открыть тренажерный зал по соседству. Со своей невестой — Джейд. — Он поворачивается к женщине, вцепившейся в его руку. — Джейд, это Лив.
— Привет!
— Привет, — отвечает Оливия. — Ого. Молодец, Джек.
Он протягивает Оливии стопку визиток.
— Да, я тут раздаю их всем местным компаниям. Не могла бы ты положить их на прилавок? Замолвить словечко о спортзале — мы откроемся через несколько недель.
Оливия берет визитки.
— Конечно. Без проблем.
— Спасибо. Ты лучшая, Лив. — Он начинает уходить, но потом добавляет: — Приятно было повидаться. Правда я думал, что ты уже выбралась отсюда. Но, эй… думаю, некоторые вещи никогда не меняются, да?
Что за мерзкая задница. Оливия натянуто улыбается.
— Полагаю, нет. Береги себя.
И он выходит за дверь. Оливия качает головой. Потом подходит к моему столику с кофейником в руке.
— Пополнить? — я пододвигаю свою кружку.
— Да, спасибо. — Откидываюсь на спинку стула и наклоняю голову, пока она наливает. — Итак… Джек. Бывший парень?
Ее щеки слегка розовеют. Я считаю это восхитительной реакцией — мой член становится твердым в знак одобрения.
— Да. Мы с Джеком встречались в школе.
— Ну, если Джек — твой единственный опыт в свиданиях, то теперь я понимаю, почему ты их избегаешь. Он похож на придурка. — Я смотрю в ее прекрасное лицо. — Ты достойна лучшего.
— Вроде тебя?
— Безусловно. — Я указываю на стул напротив. — Давай поговорим об этом… о том, что ты делаешь со мной.
Она смеется.
— Ладно, в самом деле, как тебе удается говорить такие вещи?
— Я не говорю подобные вещи… никогда.
— Но мне ты их говоришь? — она придвигается ближе, наклоняется ко мне, и мое сердце колотится так громко, что я думаю, слышит ли она его.
— Да. Мне нравится говорить тебе… разные вещи. — Эта новообретенная свобода, которую я позволил себе с ней, расслабляет и раскрепощает. На ум приходит дюжина неуместных, удивительно непристойных комментариев, но прежде чем я успеваю прошептать хоть одно, Оливия откашливается и выпрямляется. Она смотрит на пустой стул напротив меня.
— Где Саймон?
— Ему пришлось отправиться домой по срочному делу. Самолет вылетел рано утром.
— По какому делу?
Я подношу кружку к губам, тихонько дую и ловлю на себе ее пристальный взгляд.
— Он владелец Barrister’s.
— Какого именно… в Вэсско? — спрашивает Оливия.
— Всех тридцати семи.
— Конечно. — Она смеется. — Вот я глупая.
Чуть позже я встаю, чтобы отлить — четыре чашки кофе за полдня сделали свое дело. По пути я прохожу мимо официанта — кажется, Оливия называла его Марти — с мешком мусора на плече, идущего к задней двери. Он дружелюбно кивает, и я улыбаюсь в ответ. Затем, когда задняя дверь за ним закрывается, оглушительный визг — словно тысяча визжащих в унисон свиней — доносится с другой стороны. Типичная реакция… и все же каждый раз странная. Когда я выхожу из туалета, первое, что замечаю, — это напряженное поведение моей службы безопасности. Логан стискивает зубы, Томми сжимает кулаки на столе, а Джеймс уже наполовину на ногах, готовый прыгнуть. И требуется лишь мгновение, чтобы понять почему. Кафе пустое, за исключением одного человека — маленького, с выпученными глазами, одетого в дешевый костюм и такой же одеколон — стоящего слишком близко к Оливии в заднем углу, практически загоняя ее туда.
— Этого недостаточно, мисс Хэммонд. Вы не можете просто игнорировать наши уведомления.