— Что?! — потрясенная, переспросила она. — Как это — не пойду? Почему?!
— Саш, — честно и прямо произнесла Лилька. В голосе ее против обыкновения слышались стальные нотки, она не играла и не притворялась. — Ян о тебе спрашивал, Саш.
— Ну и что? — не поняла Саша.
— Саш, ты ему понравилась, — честно сказала Лилька. — Понимаешь? У нас итак чего-то не ладится, ну, я сама дура, сама перестаралась, переиграла… А тут ты. Я знаю, как он смотрит, когда ему девушка нравится.
— Да с чего ты взяла, что я ему понравилась? — спросила Саша, чувствуя, что млеет, и все проблемы — и кающийся надоедливый Миша, и нечаянный любовник, — отходят на второй план. Перед глазами все поплыло, и она как наяву увидела взгляд синих глаз и улыбку, от которых у нее руки дрогнули и сладко заныло в животе.
— Я видела, как он смотрел на тебя, — сухо и настойчиво повторила Лилька. — Поверь, я-то знаю. И он спрашивал о тебе. Я ему сказала, что ты занята, но у него такое лицо было, словно он… словом, Саш, будь другом: не ходи. Я постараюсь быть паинькой и он о тебе забудет, но тебе надо ему на глаза не попадаться, тем более — в боевой раскраске и при полном параде.
— Мне надо?! — выкрикнула Саша, заливаясь злым смехом. — Мне?! Ты в своем уме, такое мне предлагать?! То есть, я ехала просто так?! Платье за бешенные деньги купила так просто?! Чтобы посидеть в номере, пока ты устраиваешь свою личную жизнь?! А если он на другую девицу посмотрит, ты и ее с праздника вытолкаешь взашей? Нет уж, дорогая. Давай ты не будешь впутывать меня в свои дела, хорошо?!
— Не очень-то это по-дружески, — зло прошипела Лиля.
— А то, о чем ты меня просишь, очень по-дружески?! — возмутилась Саша. — Я итак сижу в городе в четырех стенах, ничего не вижу. Раз выбралась куда-то, и то мне не судьба повеселиться? Или ты что, думаешь, раз я ничего не видела, то мне и не надо, обойдусь? Так ты сейчас обо мне подумала?
— Сашка…
— То есть, я права? Ты считаешь, что такие, как я, могут и перетоптаться?
— Нечего прибедняться! — окрысилась Лилька. — У тебя же с Мишкой все хорошо, — язвительно напомнила она. — А вот у меня не очень! Посидите вместе в номере, пофантазируете!
— Нет, — отрезала Саша гневно. — Не посидим. Я тоже не пустое место. Я. Хочу. Праздника! И точка! Хочу танцевать. Хочу быть красивой. Хочу, чтобы на меня смотрели, восхищались. Раз в кои-то веки хочу почувствовать себя женщиной! И я не собираюсь ото всего этого отказываться ради того, чтобы твой Ян сидел только возле тебя!
— То есть, — прошипела Лилька страшнее, чем кобра перед броском, — если он тебя пригласит, ты… ты пойдешь с ним?
Пригласит!
От одной мысли о том, что Ян предложит ей руку, и она положит свою ладонь в его, а он сожмет ее пальцы своими — горячими, сильными, — у Саши дыхание сбилось, она сжала бедра, чувствуя как предательское тепло разливается по ее телу, и внизу, в труских, становится горячо и мокро.
— Да не пригласит он, уймись, — грубо ответила она, скрывая дрожь в голосе. — Ты себе все навыдумывала и мне мозг выносишь.
— Пойдешь или нет?! — истерично взвизгнула Лилька и Саша насмелилась.
— Пойду, — бухнула она, чувствуя, как упрямство и обида, перемешавшись в ее душе, закипели злой обидой. — Я же не в койку с ним соглашусь прыгнуть, а всего лишь потанцевать.
— Что, понравился? — ядовито спросила Лилька. — Я же видела — понравился! Прям аж искры летели! Отбить планируешь?
— Что ты там себе придумываешь? — вспыхнула Саша. — Уйми свою паранойю! Жалко тебе — один танец? Которого вообще еще нет и вряд ли будет? Да и какое отбить?!
— Ну, знаешь!.. — зашипела Лилька. — Я от тебя этого не ожидала! Я для тебя!..
— Что? Мишу сосватала? — насмешливо спросила Саша. Хах! Еще б Лиля знала, что хваленый Миша-то оказался вовсе не расхваленным альфа-самцом, а лопоухим маменькиным сынком, который, вырвавшись на свободу, просто не нашел ничего умнее, чем напиться до потери сознания и проспать всю ночь под дверями, пока ее, Сашу, трахал какой-то незнакомец!
"Но зато качественно трахал, — подумала Саша, чувствуя, как истерический смех подкатывает к ее горлу. — Вот за это Лильке сказать спасибо можно…"
— Потерять не боишься своего фантазера? — зло поинтересовалась Лилька и Саша уловила в ее голосе этакие воинственные нотки. Так она говорила, в очередной раз собираясь завладеть чьим-то вниманием. — Смотри; и Мишу прохлопаешь, и… никого другого не получишь!
— Не боюсь, — ответила Саша легко, зная, что эту легкость и беспечность драконица-Лилька воспримет как высшую степень самоуверенности — и, разумеется, тотчас захочет в этом разубедить. Вот и пусть пляшет вокруг Миши свой танец мести, хоть занята чем-то будет.
— Ну смотри, подруга…
Лилька дала отбой, и Саша осталась в грозной, зловещей тишине. Ну вот, ко всем бедам еще и с лучшей подругой перецапалась. На пустом месте.
"Да пошла она, — яростно подумала Саша. — Я ей не кукла. Что это такое — "посиди в номере, пока все плясать будут!"? Ну я что, реально такая жалкая дура, которую можно запросто в угол задвинуть?!"
Пока Саша разговаривала с Лилькой, Миша куда-то испарился, и Саша с горькой усмешкой подумала, услышав звук аккуратно закрываемой двери, что он снова рванул к своему Пахомычу. Извинения извинениями, а похмелье никто не отменял, Мишка и не скрывал этого. Он мучительно потирал виски, словно его голова раскалывалась пополам, и пил воду литрами, как загнанная лошадь. Помогало, видимо, мало, раз он решил излечиться стрым дедовским способом: подобное лечить подобным.
— Снова нажрется, паразит, — вслух сказала Саша и сама удивилась — как весело и бесшабашно прозвучали эти слова.
Если Мишки не будет… ну, или будет, но в состоянии полутрупа, то она, Саша, будет свободна. Действительно можно будет танцевать с кем угодно, и Ян… надежда была смелой, очень смелой, Саша сначала испугалась этих дерзких предположений, но потом расслабилась и позволила себе думать об этом, и мысль, отпущеннная на свободу, тотчас нарисовала ей сладкую, соблазнительную картинку, от которой дух захватывало.
Станцевать танец с Яном… с генеральным, если на то пошло — да женская половина конторы от зависти передохнет. Внезапно Саше очень этого захотелось. Да, чтобы все завидовали, чтобы пошли шепотки, чтобы потом, после праздников, девчонки сотни раз переспрашивали о подробностях — о чем говорил генеральный, как шутил, как он вообще?! И плевать на лилькины нежные чувства.
И чтобы Ян снова коснулся ее… Просто коснулся, всего лишь несколько минут держал ее за руку, обнимая за талию… Наваждение какое-то!
"Благодетельница, мать ее, — зло думала Саша, укладывая волосы валиком. Удивительно, но именно сегодня прическа удалась ей с первого раза, волосы легли послушно и гладко, и Саша, оглядывая себя в зеркало, увидела как выгодно эта укладка подчеркнула посадку ее головы, длинную изящную шею, красиво и мягко очерченные скулы. — Этого безопасника еще мне сватала, как будто я сама ничего не стою, как будто сама не могу ничем зацепить мужчину. Однако, Ян-то ее мной заинтересовался? Значит, нафиг мне ее забота и женишки третьего сора. Сама пусть их забирает!"
Распаковывая черные кружевные трусики и чулки, новый комплект, который Саша хранила для особого случая, девушка даже замурлыкала от восторга. Отказаться? Не пойти? Не надеть эту прелесть? Да как же не так! Кружевные резинки чулков приятно обхватили бедра, выгодно подчеркивая стройность ног и матовую белизну кожи. Платье, так долго ожидающее своего часа, село отлично, идеально, сделав фигуру девушки изящнее и тоньше, выгодно подчеркивая стройные бедра, небольшую грудь, тонкую талию. Голубой камешек на груди поблескивал звездой.
Замшевые туфельки на тонком высоком каблучке довершили образ, и Саша, с волнением разглядывая себя в зеркало, разглаживая какие-то невидимые складочки на бедрах, одергивая длинные рукава, осталась собой очень довольна. Образ получился очень эффектным — лаконичность и изысканность. Не кричащая пошлая яркость, не вызывающее декольте, нет. Напротив — платье, лишенное украшений, скрывающее тело женщины от горла и до середины колен, казалось чересчур строгим, закрытым; но стоило Саше повернуться к зеркалу спиной, как становилось понятно, что эта строгость напускная — сзади на платье был глубокий, едва не до самой поясницы, V-образный вырез, соблазнительный, волнующий, открывающий всем вид на белоснежную кожу, на гибкую спинку.
— Обалденно, — произнесла Саша. Черная маска словно сама легла в ее ладонь, девушка приложила ее к лицу и поняла, что на этом балу королевой точно будет она.
Лиля, упрашивая Сашу о том, чтобы та не ходила на праздник, кое о чем все же умолчала. Говоря о проскочившей искре между подругой и Яном, говоря о том, как он смотрел на Сашу и прочую чушь, Лиля не сказала о самом главном — Ян не коснулся ее. Ложась в постель вечером, он, сказавшись уставшим, отвернулся, не попытался ее обнять, а когда она сама прижалась к нему, обняла, сделал вид, что спит, хотя Лиля точно знала, что это не так. Он лежал и думало чем-то, и Лиля чувствовала, что он напряжен.
На праздник собирались каждый отдельно. Ян сам повязал себе галстук, хотя это уже стало их совместным ритуалом. После проведенной вместе ночи, перед выходом, Лиля сама повязывала ему галстук и приглаживала воротник сорочки, и было в этом что-то доверительное, семейное, настоящее. Теперь это вдруг испарилось. Ян словно нарочно отверг помощь и заботу девушки; он как будто избегал ее прикосновений и слов, и на ее наряд не обратил внимания, хотя Лиля тщательно готовилась к этому вечеру и надела потрясающей красоты платье цвета красного вина, с глубоким вырезом на соблазнительной груди. Причесывая светлые локоны, она сидела на постели, закинув ногу на ногу, но Ян лишь мельком глянул в ее сторону и совершенно отсутствующе улыбнулся. От этой равнодушной, дежурной улыбки Лиля чуть не расплакалась тут же, хотя и сохранила на лице спокойное и невозмутимое выражение.
— Ян, что происходит? — поинтересовалась она так, словно речь шла о чем-то незначительном, о какой-нибудь мелкой покупке в магазине. Он, рассматривая себя в зеркало, задумчиво вздернул брови, небрежно приглаживая волосы.
— А что происходит, — произнес он таким же безликим и равнодушным голосом, как и его улыбка. За это Лиля терпеть его не могла; если он хотел что-то скрыть или вообще не хотел говорить на интересующую ее тему, он просто изображал непонимание, всем своим видом показывая, что ей не следует совать свой нос в это дело, и Лиля отступала, потому что вынести долго его ледяные отговорки и деланное равнодушное непонимание она была не в состоянии.
— Ян, ты отдалился, — теряя терпение, ответила Лиля, покачивая ножкой. На сей раз вопрос был не пустяковым, не шуточным и касался ее непосредственно, а значит, отступать она не намерена, сколько бы он ни ломался и ни включал дурака! Он, глянув на ее отражение, на ее покачивающуюся ступную, затянутую в золотистый капрон, снова безразлично пожал плечами.
— Как ты думаешь, почему это произошло? — все тем же отвратительным, безликим голосом произнес он, и Лиля не выдержала, подскочила на ноги, в мгновение ока оказавшись рядом с ним.
— Ты… ты изменил мне? — дрогнувшими губами произнесла она. Ее руки легли ему на плечи, она еле сдерживала слезы, вмиг наполнившие ее глаза, и Ян, с сожалением глянув в когда-то любимое лицо, лишь чуть качнул головой.
Девушка по-прежнему волновала его, не могла не волновать. Она была красива и соблазнительна. Даже сейчас, думая о другой, он не мог не отметить, что белоснежная грудь Лили, виднеющаяся в шикарном декольте, слишком соблазнительна, чтобы не захотеть ее поцеловать, обнять ладонями. Но… что-то словно не пускало его притронуться к этой женщине, которая вдруг перешла в разряд "чужое", что давало свободу и ей, и ему. А если это тронуть… взять, припасть губами к мягкой коже, стиснуть, обнять это соблазнительное тело, то снова придется признать это — своим, и снова стать не сводным. И тогда нельзя будет думать о Саше, о ее стройных ногах и таких сладких, податливых губах…
— Нет, Лиля, — мягко ответил Ян, осторожно убирая со своих плеч обнимающие его руки. — Мы начали отдаляться не поэтому.
— Но измена была? Ты изменил мне? — Лиля почти рыдала, слезы текли рекой, чертя на напудренных нарумяненных щечках мертвенно-белые некрасивые полосы. — Этой ночью ты был с другой?
— Да, — ответил Ян. — Так вышло.
— Вышло?! — взвизгнула Лиля, замахиваясь на Яна, но тот перехватил ее руки, сжал бьющуюся в истерике девушку, пережидая ее первую, самую горячую реакцию. Ее силы быстро кончились. Рыдая, девушка перестала трепыхаться, обмякла, оставила попытки ударить его по лицу, влепить пощечину, и Ян осторожно отпустил ее ослабевшие руки.
— Поэтому, — продолжил он, и его слова словно камни падали в душу девушки, пригибая ее к земле невыносимой болезненной тяжестью, — я предлагаю тебе расстаться. Честно. Без унижений, без сцен. И прощения не прошу. Я попросил бы его, если бы хотел сохранить наши отношения. Или вообще промолчал бы. Эта связь… она была нечаянной, девушка для меня ничего не значила. Но мне было хорошо с ней.
— А со мной, значит, плохо?!
— Вот мы и подошли к причине нашего отдаления, — безжалостно произнес Ян, глядя в зареванное лицо Лили. — В точку. Я не чувствовал искренности между нами. Ее просто не было.
— Ян! — со страстью выкрикнула Лиля, снова припав к его груди, обнимая его лицо горячими дрожащими ладонями. — Ян, ну, прости Это я виновата, я! Я нарочно играла! Правда!
Он нахмурился, убирая ее назойливые руки, неприятно лезущие ему в лицо.
— Зачем? — коротко спросил он. Лиля расмеялась сквозь слезы, пожимая плечами:
— Я хотела, чтобы ты думал обо мне как… как…
— Словом, вводила меня в заблуждение, — подвел итог Ян. — Ладно, не будем об этом. Сейчас это все равно и не важно. Я принял решение.
— Но я его не приняла! — выкрикнула Лиля, взвившись. Ее глубокие серые глаза, обычно такие игривые, наивные, озорные, сейчас смотрели в лицо мужчины прямо, яростно, и можно было поклясться, что в этом взгляде сверкает несгибаемая сталь. — Я не приняла, Ян. Ты сбрасываешь меня со счетов? То есть, меня никто не спросит? Ну уж нет. Я не заслуживаю того, чтобы меня вышвырнули на помойку, как изломанную куклу. Нет.
— Ох ты, ох ты, — произнес Ян, чуть улыбаясь. В его глазах, рассматривающих девушку, залясали смешливые искры, в углах глаз залегли морщинки. — А вот это, кажется, настоящее… цепкая и целеустремленнная девушка. Охотница.