Насколько позволяли путы, я выгнулась и попыталась увернуться, как могла, не обращая внимания на боль в запястьях. Дар речи временно покинул, я даже закричать не могла, так сильно спазм сжал горло. Воздух с трудом проникал в легкие, сердце колотилось в груди с неимоверной скоростью, а глаза застилали слезы, сдерживать которые уже не получалось. Но когда рот Геннадия жадно приник к соску, прикусив его прямо через кружево, я все-таки дала волю эмоциям.
— Хватит, не надо, развяжите меня, — выпалила на одном дыхании, извиваясь и с отчаянием понимая, что ничего не получится — мокрый, противный рот продолжал елозить по груди, и от омерзения тело деревенело, а в животе как целый выводок лягушек поселился. — Да перестаньте, оставьте меня в покое, — завопила я, ощутив, как пальцы дернули ткань, обнажая полушарие.
О, господи. Он же всерьез намерен… От последней мысли в голове снова помутилось, я опасно зашаталась над пропастью беспамятства — ладони Геннадия уже стремительно скользнули по моим бокам и настойчиво потянули вверх юбку. Вот теперь я ужасно пожалела, что надела чулки утром, но кто же знал, что день станет настолько паршивым?
— Она сейчас снова сознание потеряет, — раздался скучающий, равнодушный голос Стаса — и куда только подевались дружелюбие и участие? — Она белая, как мел.
К моему безмерному облегчению Геннадий выпрямился, оставив на время в покое мою грудь и одежду — юбку он уже успел задрать до середины бедра, по моим ощущениям, как раз до кружевной резинки. А ноги-то привязал так, что они оставались раздвинутыми… Продуманная сволочь. Боже, что же делать, как выпутаться? Саша вряд ли найдет меня, он же не знает, где я, почему не в офисе… Да и будет ли искать вообще? От последней мысли стало совсем тошно, и навалилась апатия. Я замерла, бездумно уставившись в потолок, стало как-то все равно, что будет дальше. Сознание словно отделилось от тела, наблюдая со стороны, психика включила защитный механизм на полную, похоже.
— Нет, вот сознание не надо терять, Олесенька, — снова забормотал Геннадий, беспорядочно гладя мое полуобнаженное тело. — Я же не делаю тебе больно, любимая, все хорошо будет. Выйдешь замуж за Стаса, я буду к вам в гости приезжать — к тебе, хорошая моя, только к тебе, — его сухие, горячие ладони накрыли мою грудь, уже не прикрытую кружевом, и довольно чувствительно сжали, вот только никакого удовольствия я не ощутила, все так же бездумно глядя в потолок.
Замуж?.. За его сынка?.. Да вот еще… Мысли текли вяло и сонно, завязнув в апатии, как мушки в сиропе.
— Он все равно ничего не может, ему мальчики нравятся, — со смешком продолжил Геннадий, продолжая мять грудь. — А ты родишь мне другого сына, здоровенького, полноценного, наследника…
Я почти не вслушивалась в бормотание, отстраненно считая сучки в деревянных досках потолка. Кажется, Стас что-то ответил, но для меня их голоса слились в отдаленный гул, какая-то часть меня спряталась глубоко в дальнем углу сознания, отгородившись от всего толстой стеклянной стеной… Вроде, Геннадий снова вернулся к юбке, задрав ее на пояс, и по обнаженным ногам прошелся прохладный сквозняк. Ох, не для этого маньяка я надевала этот комплект, придется выкинуть теперь, если выберусь из переделки. "А если нет?.." — коварно нашептал пребывающий в ужасе внутренний голос.
Ну а если нет, то мне уже будет все равно, и что-то подсказывало, о белье, как и об одежде, я могу забыть надолго в таком случае. Чужие пальцы коснулись низа живота, нежно провели поверх ткани, заставив мышцы протестующе сжаться. Во рту почувствовался медный привкус — это я губу, что ли, прикусила?.. Потом мой похититель поддел резинку трусиков, и я перестала дышать, превратившись в деревяшку. Если он это сделает, я…
Что именно сделаю дальше я, додумать не успела. Сквозь гул крови в ушах услышала какой-то шум, краем глаза отметила, что Стас вскочил, и на его бесстрастном лице мелькнуло озабоченное выражение. Геннадий, кажется, тоже что-то ответил встревоженным голосом, метнулся к окну, потом его сын и вовсе выбежал из комнаты. Слабое любопытство попыталось пробиться сквозь глухую, непроницаемую стену, но сдалось и отступило. Признаться, мне было все равно, что так их насторожило, главное, меня оставили в покое, только надолго ли?.. Что-то бормоча и бросая в мою сторону косые взгляды, Геннадий забегал по спальне, вцепившись в волосы, потом замер, прислушиваясь, а потом последовал за своим сыном.
Я осталась одна в комнате, привязанная, почти раздетая и ничего не понимающая. В любом случае, остается только ждать. Коротко вздохнув, я прикрыла глаза и провалилась в некое подобие полузабытья, балансируя на грани сна и яви. Может, все-таки, когда я снова их открою, все будет не настолько ужасно?..
ГЛАВА 30
Сознание отстраненно отметило снизу неясный шум, кажется, даже крики, грохот — мебель, что ли, кто-то ломал? Интересно, кто? Хорошо бы, они между собой перессорились и покалечили друг друга… "Тогда я останусь здесь привязанной черт знает, насколько, и умру от голода и жажды", — лениво проплыла мысль. Тоже верно. На чудо я и не надеялась, признаться, и ни проблеска надежды не могло пробиться сквозь накрывшую меня апатию. Однако, буквально через несколько минут все кардинально изменилось, в том числе и мое настроение.
Шум внизу стих, но беспокойство лишь вяло шевельнулось где-то в глубине, сознание по-прежнему не желало принимать участие в происходящем. Ровно до момента, пока дверь не распахнулась от сильного удара снаружи, аж ударившись об стену. Я вздрогнула, повернула голову, разлепив глаза, и устало вздохнула. Ну что там еще?..
— Леся… Ох… — далее последовал такой роскошный трехэтажный мат, что я невольно заслушалась, уставившись на появившегося в дверях Смычковского ошалелым взглядом.
До заторможенного сознания далеко не сразу дошло, кого собственно я вижу. В одной рубашке, без галстука, на скуле ссадина, и взгляд совершенно бешеный — куда только подевалась прежняя невозмутимость? На рубашке какие-то подозрительные красные пятна — кровь, что ли?.. Я снова моргнула, боясь поверить в реальность происходящего, облизнула внезапно пересохшие губы. Тем временем, Саша, продолжая сквозь зубы ругаться, правда, уже цензурно, склонился надо мной, освобождая сначала руки, потом ноги, а потом сгреб в охапку вместе с покрывалом, бережно укутав в него, и усадил к себе на колени, крепко обняв и уткнувшись в макушку.
— Лесенька, господи, ты в порядке? — хрипло спросил он, и в голосе слышалось не просто беспокойство, настоящая паника. — Он тебе ничего не сделал?.. Ур-род гр-ребаный, — снова выругался Саша с такой ненавистью, что я наконец поверила в реальность происходящего.
Да и руки и ноги начали саднить, я же вертелась будь здоров, пытаясь освободиться или хотя бы избежать прикосновений. Барьер между мной и окружающим миром исчез, звуки и ощущения нахлынули с особенной остротой, и меня затрясло в запоздалом осознании, чего я избежала. Ужас накрыл огромной волной, пальцы на руках и ногах похолодели, а глаза защипало, и я сжалась в комок, крепко зажмурившись и глухо всхлипнув. А потом слезы полились рекой, я вцепилась в рубашку Саши, обильно смачивая ее, а он только гладил по голове, бормоча что-то успокоительное, и покачивал, как ребенка, давая мне возможность выплеснуть эмоции. Не знаю, сколько прошло времени, пока я затихла, лишь судорожно вздыхая и слизывая соленую влагу с губ. Дрожь стала меньше, но до конца не прошла, но я хотя бы смогла уже адекватно соображать. Шмыгнула носом, сглотнула ком и осторожно покосилась на Сашу, смотревшего на меня серьезно и с тенью беспокойства во взгляде.
— Лесь, ты как? — тихо спросил он, осторожно проведя ладонью по моей мокрой щеке. — Он…
— Все в порядке, — поспешно кивнула я и даже смогла слабо улыбнуться, снова шмыгнув носом. — Не успел он ничего сделать.
— И не успеет, — выдохнул Саша, опять прижав к себе. — Ох, как ты меня напугала, девочка моя, — он отстранил, нежно улыбнулся и мягко коснулся моих губ. — Почему не дождалась меня? — укоризненно спросил Смычковский и покачал головой.
Коротко вздохнув, я высвободила руки из кокона, обняла его за шею и уткнулась в плечо, виновато пробормотав:
— Прости… Я слишком сильно расстроилась…
— Знаешь, это не самое лучшее место для серьезного разговора, — неожиданно перебил Саша и поднялся. — Поехали-ка домой, и там разберемся во всем.
Я не возражала. Мы вышли из комнаты, спустились вниз, но я не смотрела по сторонам, совершенно не интересуясь, что тут произошло. Саша прав, сначала доберемся до нормального места, а потом уже и разговоры. Больше всего я сейчас хотела в душ, избавиться от противного ощущения прикосновений Геннадия, после можно и обсудить случившееся. В том числе, ситуацию с Людочкой и ее отцом. А когда мы вышли на улицу, я все-таки огляделась, куда меня притащил Геннадий.
Бревенчатый дом с потемневшими от дождей и времени стенами, заросший травой и сорняками двор, и неожиданно добротный, высокий забор с острыми осколками бутылок по верхнему краю. Ворота были распахнуты, свежая колея указывала, что недавно отсюда уехала машина, а еще две — в том числе и Сашина — стояли здесь же. Около легковой я увидела незнакомого мужчину в джинсах и легкой куртке, с задумчиво-отрешенным лицом курившего и смотревшего в даль. При нашем появлении он плавно повернул голову, задержал на мне внимательный взгляд и выбросил сигарету.
— Все в порядке? — негромко уточнил неизвестный.
— Да, мы вовремя успели, — кивнул Саша, остановившись и все так же держа меня на руках. — Спасибо, Василий, очень выручил. Извини, руку не пожму, — с виноватой улыбкой добавил он.
— Норм, — хмыкнул мужчина и обратился уже ко мне. — Олеся, вы сможете сегодня прийти и написать заявление о похищении и попытке изнасилования? Чем скорее, тем лучше, чтобы вас осмотрел врач, — добавил Василий спокойно. — Или вы…
— Буду, — перебила его решительно, не собираясь спускать случившееся с рук и щадить мамины нервы. — Где-то у его сыночка моя сумка осталась…
— Да, конечно, в машине, держите, — Василий открыл дверь своего авто и достал мои вещи, к моему облегчению — там же и паспорт, и кошелек, и ключи от квартиры, — Что ж, хорошо, что все хорошо закончилось. Саш, тогда жду вас в отделении.
Саша усадил меня к себе, по-прежнему закутанную в покрывало, и я нахохлилась на сиденье сердитой гусеницей. Конечно, очень хотелось помыться и переодеться, но сначала надо решить все формальности, а потом уже отдых. Смычковский сел за руль и потянулся на заднее сиденье, взяв пакет и протянув мне.
— Там сок и бутерброды, — сообщил он, заводя мотор. — Ты же голодная, да?
Лучший способ успокоить нервы — это поесть, да. Тем более, последний раз я питалась в самом деле давно, не считать же за еду две чашки кофе в кафе. Достав упаковку и завернутый в салфетку бутерброд, я тихонько вздохнула, чувствуя, как окончательно расслабляются напряженные мышцы, меня уже не трясло хотя бы. И плакать не хотелось, слава богу.
— Как ты нашел меня? — немного невнятно спросила я, жуя кусок хлеба с копченым мясом. — Вообще, как все было?..
— Ну, когда я обнаружил, что за меня пытаются решать, я здорово рассердился, — криво усмехнулся Саша, выезжая на проселочную дорогу. — А тем более, когда еще и обижают мою женщину, — он поджал губы. — Когда же выяснил, что тебя нигде нет, и твой телефон выключен, вот тогда испугался. У Леши знакомый есть, этот Василий, который с тобой разговаривал, он когда-то Лиле помог в очень нехорошей ситуации. Он собственно и отследил твой телефон какой-то хитрой программкой, поднял все, что можно, на этого Геннадия, ну и заодно помог мне призвать к порядку одного не в меру наглого господина, — на лице Саши отразилось мрачное удовлетворение. — Так что, сегодня мы разбираемся с этим ублюдком и его сыном, а завтра я наведу порядок в офисе, — решительно заявил Саша и покосился на меня. — Есть одна идейка… — с загадочным видом добавил он, и на сей раз усмешка была мягкой и немного лукавой.
Я не стала выпытывать, что за идейка, усмирив любопытство — слишком устала от переживаний. А еще ведь с мамой объясняться, ей наверняка уже позвонили. Телефон доставать и включать пока не стала, не хочу сейчас ни с кем общаться вообще. Мне надо прийти в себя. Я доела бутерброд, допила сок и прислонилась к спинке кресла, устроившись боком и глядя на Сашу. Страхи, терзавшие совсем недавно, улеглись и затаились в дальнем и темном уголке души, не отсвечивая. Приехал же, нашел, и судя по всему, даже успел подраться. Значит, я значу немножко больше, чем просто мимолетное увлечение. Надеюсь…
Наверное, я задремала, целительным и спокойным сном, как требовало сознание, и встрепенулась, лишь почувствовав, как машина остановилась. Ощутила нежное прикосновение к щеке пальцев, и тут же распахнула глаза, уставившись на Сашу.
— Предлагаю следующее, — негромко заговорил он, поглаживая мое лицо. — Мы сейчас поднимаемся к тебе, ты приводишь себя в порядок, собираешь самое необходимое, и мы едем решать формальности. Потом ко мне, отдыхать и поднимать настроение, а завтра — захватишь остальные вещи. Как тебе такой план? — Саша аккуратно убрал упавшую мне на лицо прядь.
Я улыбнулась и коротко вздохнула, потом кивнула.
— Мне нравится, — просто ответила, не сводя с него взгляда.
— Ну и отлично, — он вышел, потом снова забрал спеленатую меня и понес к подъезду.
А дальше были несколько очень хлопотных и утомительных часов. Я сполоснулась под душем, переоделась в чистое, запихав испорченную одежду в мусорный пакет и с отвращением скривившись. Набравшись храбрости, включила телефон, и конечно, первая, кто позвонил, это мама. Услышав в трубке всхлипывания, я сама чуть снова не разревелась, и заверив, что со мной все в порядке, предложила просто встретиться завтра вечером и пообщаться нормально. Она согласилась. Потом еще звонила Лиля, пришлось и ее успокаивать, а дальше мы уже приехали, и мне предстояло провести какое-то время в отделении, утрясая формальности и бюрократию…
До дома Саши мы добрались вечером, усталые и замотанные, хотя Смычковский, конечно, выглядел лучше. Я так вообще жаждала свернуться клубочком где-нибудь в темном углу, и чтобы до утра меня не трогали. Поэтому Саша заказал ужин домой, пока я вила гнездо под пледом на диване в гостиной, и мы очень мило провели вечер, по молчаливому согласию, не касаясь темы случившегося сегодня. Василий заверил, что лично будет контролировать дело, и похитители от наказания не уйдут, и я ему поверила. Мне больше не хотелось ни слышать, ни знать ничего ни о Стасе, ни о Геннадии, при одной только мысли об отчиме и его сыночке передергивало, и спину обсыпали холодные мурашки.
Закончилось все тем, что я таки задремала под успокаивающее бормотание телевизора, прижавшись к теплому и надежному Саше, сквозь сон почувствовав, как он поднял меня и куда-то понес. Полагаю, в спальню. Глаза открывать было лень, как и выныривать из уютной темноты, и я лишь краем сознания отметила, что меня аккуратно раздели, потом накрыли одеялом, и спустя короткое время рядом вытянулось сильное тело моего мужчины. Я тут же свернулась клубочком под боком, устроившись на ужасно удобном плече, случившееся днем казалось страшным сном, произошедшим не со мной, и только слегка саднящие запястья и лодыжки напоминали, что это была самая настоящая реальность. Хорошо, что вовремя спасли…
— Лесь, — вдруг тихонько позвал Саша, погладив меня по голове. — Спишь уже?
— Почти, — сонно отозвалась я. — А что?
— Может, не пойдешь завтра на работу?.. — задумчиво предложил он, перебирая мои волосы.
— Как это — не пойду? — тут же встрепенулась я, приподнявшись, дремота слетела моментально. — Ага, а там снова появится какая-нибудь курица… Нет уж, пойду, — сердито отозвалась, одарив Сашу выразительным взглядом. — Вот еще, глупости. Никто же не знает, что случилось, вот и незачем плодить слухи, что ты потакаешь своей любовнице, — зевнув, я снова улеглась на плече мужчины и закрыла глаза.
Смычковский тихо хмыкнул и прижал к себе.
— Никто не появится больше, обещаю, — ласково шепнул он. — И знаешь, есть отличный способ раз и навсегда избавиться от таких вот жаждущих, — Саша сделал паузу, я терпеливо ждала, снова уплывая в бархатную темноту. — Вот завтра в обед поедем в загс, тогда точно никто не посмеет встать между нами, считая, что имеет право за меня решать мою же личную жизнь.
ГЛАВА 31
Я замерла, снова резко проснувшись, сердце ухнуло в живот и там затаилось, и, кажется, на несколько мгновений я забыла, как дышать.
— В смысле? — пробормотала, не совсем уверенная, что правильно расслышала.
Саша тихо хмыкнул, выпрямился и поднял меня, заставив смотреть в глаза.
— Я понимаю, не слишком романтичное предложение, но я обязательно исправлюсь, — проникновенно произнес он, улыбаясь в темноте. — Так ты согласна?
— Подожди, — я тряхнула головой, ошеломленно уставившись на него. — Ты… серьезно? — переспросила, чувствуя, как внутри что-то щекочет, сбивая дыхание и мешая трезво мыслить.
— Про загс? Серьезнее некуда, — кивнул невозмутимо Саша, придвигая ближе и обнимая двумя руками. — Учти, если откажешься сейчас, я буду спрашивать снова и снова, пока ты не согласишься, — усмехнулся он, потом наклонился и на несколько мгновений мягко прижался к моим губам, скользнув по ним языком. — И буду применять другие способы убеждения, более действенные, — вкрадчивым, пробирающим до костей голосом добавил Саша.
А потом последовал еще один поцелуй, долгий, горячий и очень нежный. Я растаяла, от меня остался только комок восторженных эмоций, тихо попискивавший от счастья. Это… это невероятно, просто нет слов. Я даже не надеялась на такой поворот, разве что только где-то в самой глубине души. Ну и пусть без вставаний на колено и посыпаний розовыми лепестками, главное, что… мне только что сделали предложение. Уф. Судорожно вздохнув, я уставилась на Сашу затуманенным взглядом, пытаясь отдышаться. В голове все равно пока не укладывалось никак. Он же ласково улыбнулся, провел ладонью по лицу и шепнул: