— Как ты? — тихо спросила она, когда Тимофей молча налил им обоим чай, сел, задумчиво, без аппетита, надкусил печенье. Ей очень хотелось погладить его по руке, но она опасалась, что он воспримет это неверно. Казалось, он вообще был не совсем здесь — возвращать его было страшно.
Нормально, — сказал он, но по тому, каким пустым отстраненным голосом он ответил, было совершенно ясно, что ничего нормального в его нынешнем состоянии нет.
Сфокусировав на ней взгляд, он наклонил голову и рассеянно провел ладонью по ее волосам:
— Ты чудесно выглядишь, малыш.
— Спасибо, — растерянно сказала Ирина. Потом встряхнула головой, нахмурилась и начала снова:
— Можно спросить про… того человека?
— Смотря что, — процедил Тимофей, мгновенно отстраняясь. Он взял чашку чая в обе ладони и отвел взгляд.
— Он правда покончил с собой?
Тимофей перевел дыхание и сделал глоток чая прежде, чем ответить.
— По всему похоже, что да, — сказал он, наконец, по-прежнему не глядя на нее.
— Ты как-то мог этому помешать?
Резко вскинув на нее глаза, Тимофей уставился сердито и почти яростно, но Ирина ответила таким спокойным кротким взглядом, что он мгновенно просветлел лицом и качнул головой:
— Нет. Не думаю.
— Я уверена, что не мог, — мягко сказала она и наконец решилась положить ладонь на его руку.
Тимофей отозвался благодарным взглядом, но мгновенно вынул ладонь из-под ее руки, чтобы положить сверху:
— Не волнуйся, малыш. Со мной все хорошо. Правда.
— С тобой не все хорошо. И это нормально, ты же живой, — сердито ответила она.
— Саба…
Он предупреждающе сверкнул глазами, но что-то в их глубине сказало Ире, что она снова попала в нужное место: он оживился, и его лицо еще немного просветлело. По всему было похоже, что ему очень нужно было участие, и пока что она неплохо справлялась.
— Мы еще не в игре, — мягко качнула она головой. — Не сейчас.
— Ты дождешься сегодня у меня, — проворчал он, но еле заметно кивнул, и на этот раз его взгляд был изучающим, словно он ждал от нее чего-то важного.
— Дождусь. Это был тот человек, с которым ты говорил по телефону? — спросила Ирина ровным голосом.
— Да.
Тимофей бросил это так быстро, словно едва дождался вопроса. Словно очень хотел его услышать и ответить на него.
— И это был последний разговор? — уточнила она тогда, тоже слегка кивая ему.
— Да.
Его ноздри раздулись, желваки налились, взгляд остановился на невидимой точке. Ирина еле слышно перевела дыхание и снова положила ладонь на его руку:
— Все, что ты сказал тогда, было абсолютно правильно.
Тимофей закрыл глаза, но прежде, чем это произошло — она могла бы поклясться — там мелькнула влага. Которой, впрочем, уже не было, когда он открыл их и уставился на нее исподлобья:
— Малыш. Пей чай и идем в спальню. Но сначала один вопрос.
— Какой?
— Табу на связывания. Ты хотела, чтобы я его нарушил?
Ирина ошеломленно раскрыла глаза, а за ними — и рот. Желудок обожгло. Черт. Черт, черт, как он… как он перешел в атаку так быстро?
— Я не хочу казаться излишне самоуверенным, но я вообще-то психолог.
— Что?
Ее рот мгновенно пересох, а в ушах зашумело. Он хотел казаться уверенным и самоуверенным — таким доминирующим, как только мог. Об этом была вся его поза, все внимание во взгляде, легкая ухмылка и даже еле заметное движение бровей:
— Я психолог, малыш. Это ответ на твой вопрос — как я догадался. И да, ты его не задала, просто по лицу видно.
— Тимофей, я… подожди…
— Я жду.
Он мягко улыбнулся, по-прежнему не сводя с нее глаз, и отхлебнул чай.
Ирина покраснела, переживая приступ мучительного стыда. Она солгала дому, и он поймал ее. Но как…
— Ладно. Связывания — это не настоящее табу, — признала она. — Точнее, настоящее, но…
— Действует на первый раз, — подсказал он.
— Да. Я тебя боялась. Не хотела быть полностью связанной. Это не только с тобой так… — невольно защищаясь, добавила Ира.
— Я понимаю, — спокойно кивнул он. — У тебя нет фобии, просто ты перестраховываешься.
— Да.
— Хорошо. Что еще ты забыла мне сказать?
Ирина открыла рот, потом закрыла, но потом, под его пылающим тяжелым взглядом, поспешила открыть снова:
— Порка… я все время боюсь.
— Это было табу?
— Нет… точнее… не знаю. Я вообще раньше не переносила болевых практик. Только шлепки ладонью.
— А-а, так вон оно что, — протянул Тимофей, наклоняя голову. Его брови поползли вверх — на этот раз он был действительно удивлен.
Ирина покраснела до ушей. Ее глаза увлажнились:
— Мне нравится… с тобой. Я хочу пробовать больше, но я… не знаю.
— Понятно. А ты знаешь, насколько опасно врать дому о своих табу? Особенно тех, которые ты скрываешь?
На этот раз его взгляд мог бы убивать. Повинуясь какому-то порыву, Ирину скользнула вниз и опустилась перед ним на колени — послушная нижняя, умоляющая о снисхождении. Дальше делать вид, что они все еще не в игре, уже было бессмысленно.
Тимофей провел по ее щеке костяшками пальцев и легонько шлепнул:
— Плохая саба, — еле слышно произнес он. — Будешь наказана.
Лори.
В клубе никого не было, прямо как на их первом свидании. Только тогда это было утро после игровой ночи, полный беспорядок, а теперь — тихая дистиллированная чистота и тишина.