— Что? С чего появились такие дурацкие слухи? — я чуть не подавилась яблоком, услышав слова женщины.
— Не знаю, но я этому не удивилась, — Гросье безразлично пожала плечами, таким образом показывая, что к этому она относится вполне спокойно. — Слухи возникают из воздуха и разносятся хуже вируса. Пока что они только вредят нам, поскольку, многие считают тебя избалованной девчонкой, решившей, что ты лучше тех, кто дал тебе путевку в мир искусства. Поэтому и спонсора мы найти не сможем. В кругу художников, тебя теперь не очень любят. Но и опровергнуть эти слухи мы не можем, поскольку, подозреваю, что это сможет вызвать только новую волну недоразумения.
— И что мне делать? Молчать? Меня сейчас поливают грязью, а я буду тихо сидеть? — возмутилась я, скидывая с плеч плед. Домашний уют тут же рассеялся и на его месте возникло жгучее негодование. Как же я возненавидела всех этих людей, любящих своими злыми словами, втаптывать других в болото.
— К сожалению, нам пока что ничего другого не остается, — сказала Гросье слегка наклонив голову. Она отошла от доски и села на другой конец дивана. — Сейчас слухи уже поутихли и для многих ты стала неинтересна, но в памяти этих людей ты осталась капризной девчонкой. Если ты сейчас появишься в высшем обществе и расскажешь, что «Алтитюд» сами разорвали с тобой контракт, на это практически никто не обратит внимания. А все потому, что, опять-таки, ты им больше неинтересна, из-за того, что твоя популярность пошла на спад. Поэтому, нам нужен резкий взлет твоей популярности, чтобы каждый из тех, кто осуждал тебя, услышал твою историю и узнал, как на самом деле организация поступила с тобой. Таким образом, мы отомстим «Алтитюд» значительно подпортив их репутацию и продвинем тебя, как художника.
— В таком случае, нам нужно готовиться к выставке? — предложила я, кинув взгляд в сторону своих холстов. — У меня пока что нет достаточного количества новых картин, — я промолчала о том, что, судя по всему, у меня нет ни одной картины. Более того, на складе пылились те картины, которые не продались с прошлой выставки и мне еще нужно было их оттуда забрать.
— Это и хорошо, — кивнула Гросье, одобряюще улыбнувшись мне. — Для выставки нужны провокационные картины, написанные в новом стиле. Нечто такое, что действительно привлечет внимание к тебе. Я уверена, что ты сможешь их написать.
— Нужно очень много времени, чтобы написать новые картины, — я тихо фыркнула, опять укутываясь в плед. Даже, если я выберу для себя новый стиль, на написание картин мне понадобится далеко не один месяц. Есть ли у нас это время?
— Это я тоже учла и, в принципе, тут есть свои плюсы, — Гросье решительно встала с дивана и пошла к доске. — Ты никогда не интересовалась тем, как устроена работа галереи, при чем, очень зря. Сейчас я не буду вдаваться в подробности, но, позже, тебя обязательно нужно будет все досконально изучить, так как это напрямую влияет на твою работу, — сказав это, Гросье стала что-то писать на доске, но в этих ее черточках и словах, я не смогла ничего разобрать, поэтому сосредоточилась на том, что она говорила. — Если рассказать вкратце, выставки требуют огромных затрат и, в основном, это из-за самой галереи, в которой они проходят. Огромное значение имеет расположение здания, количество залов и ремонт. Хорошее место стоит хороших денег. Сейчас у нас нет даже на примете подходящего помещения и, если мы его найдем, здание нужно еще подготовить. Еще нужны затраты на работников, фуршет, рекламу и так далее. Моих накоплений хватит, чтобы сделать пусть не шикарную, но вполне сносную выставку. К сожалению, после нее мы окажемся в минусе. Даже при самом лучшем раскладе, все картины не продадутся, а выручки с имеющихся продаж не хватит, чтобы сделать вторую выставку. В долги влазить нельзя, так как это сулит еще большими долгами. То есть, мы приходим к выводу, что все упирается в деньги. Нам нужно удвоить мои накопления, чтобы чувствовать себя более уверенно.
— Скачки? Азартные игры? Лотерея? — предложила я, первое, что пришло в голову. Других вариантов, как еще заработать денег, я просто не знала.
— Ни в коем случае, — Гросье закатила глаза, этим жестом показывая глупость моего предложения. — У меня есть другая идея. Во-первых, то, что ты постоянно пьешь кофе с этих одноразовых стаканчиков, натолкнуло меня на мысль, что подобная посуда хороший способ распространения информации. То есть, сейчас кофе стал очень популярным и на этом можно хорошо сыграть. Я уже договорилась с владельцем одной сети кофеен, что ты нарисуешь несколько вариантов изображений, которые, в последствии, могут напечатать на этих стаканчиках.
— То есть, мы будем зарабатывать деньги на том, что мои рисунки будут печатать на одноразовых стаканчиках для кофе? — я недоуменно приподняла бровь, подбрасывая в руке надкушенное яблоко.
— Нет. Это мы будем платить владельцу той сети кофеен деньги, чтобы твои рисунки напечатали на стаканчиках, так как это нужно нам, а не ему, — Гросье хмыкнула, уловив скептицизм в моем голосе. — Тебе крайне важно, придумать некий логотип, который ты ненавязчиво всунешь в эти рисунки. Вторым этапом будет то, что мы вложим деньги в магазин и на вещах, которые там будут продаваться, тоже разместим подобные логотипы. То есть, мы внедрим в общество некий стиль и эти стаканчики, будут для нас как реклама. Будет хорошо, если ты некоторые товары разрисуешь вручную. Таким образом, пока ты будешь рисовать картины, мы, с помощью этого магазина, наберем достаточную сумму денег. Да, это потребует сил и времени, но, зато у нас будет запасной вариант и мы исключим шанс нашего провала. Если выставка не пойдет, мы просто опять насобираем денег с магазина и устроим вторую выставку, а не будем влазить в долги.
Немного подумав, я пришла к выводу, что мне понравится идея Гросье, хотя бы потому, что она давала нам возможность устойчиво стоять на своих ногах. Шанс провала выставки, после всех этих слухов, был очень высок и мне не хотелось, чтобы все усилия прошли в пустую, особенно, если Гросье вкладывала в это все свои накопления. Единственное, что меня слегка взволновало, так это то, что магазин тоже мог не возыметь нужного успеха. Если это было бы так легко, все бы уже давно открывали свои магазины. Но Гросье заверила меня в том, что очень подробно изучит этот вопрос, чтобы исключить варианты риска. У женщины было нечто другое, что ее волновало.
— Высшее общество, это сборище снобов и эгоистов, — сказала она, опять сев на диван. — Они любят все эксклюзивное, часто отдавая предпочтение тому, что обычные люди купить не могут. Сейчас я предлагаю идею, которая будет ориентироваться на подростков и студентов и продаваться в этом магазине будет лишь то, что нравится им. То есть, канцелярия, блокноты, одежда и так далее. Если все эти снобы с высшего общества узнают, что твои рисунки украшают всякие безделушки, это может значительно снизить цену на твои картины, так как они посчитают, что это значительно уменьшает их эксклюзивность. Поэтому, тебе лучше придумать псевдоним.
Даже не думая спорить с женщиной, я кивнула, прекрасно понимая, что она пытается сказать. Ни один художник, стремящийся продавать свои картины по хорошей цене, не будет печатать свои рисунки на одноразовых стаканчиках для кофе. Максимум, их работами может быть украшено что-то дорогое. Таковы правила богемного мира. Они мне неприятны, но мне не оставалось ничего другого, кроме как следовать этим правилам. Поэтому, мне придется очень сильно изменить свой стиль, чтобы он стал неузнаваем, но все равно привлекал людей. Тяжело, но интересно. Я ведь так сильно хотела работать.
***
Мне всегда нравились совы. Не знаю, чем мне приглянулись эти птицы, но еще в детстве я их часто рисовала. Поэтому, раздумывая над тем, что я хочу нарисовать для той сети кофеен, почему-то сразу вспомнила про сов. Разместившись поудобнее на диване, я положила на колени блокнот и стала делать первые зарисовки. Основной акцент я ставила на юмор, думая о том, что забавные картинки помогут сонным людям поднять настроение с утра так же хорошо, как и кофеиновый напиток. Позже, я еще сделала несколько зарисовок с лисами, но эти животные у меня получились более харизматичными. То есть, они были одеты в кожанки и на рыжих мордахах виднелись солнцезащитные очки, а пасть изгибалась в подобии человеческой ухмылки.
Гросье практически не приходила в мастерскую. Она постоянно ездила по делам, собираясь найти хороших поставщиков. Главным ее требованием, было высокое качество товара и, в основном, она ориентировалась на вещи, сделанные вручную и, чаще всего, общалась с уличными торговцами, которые сами делали подделки, шили и вязали игрушки. Я не вникала в ее работу, но узнала, что Гросье уже имела нескольких людей на примете и даже ездила в магазин посуды, где разговаривала с владельцем о возможном сотрудничестве.
Когда я показала ей свои зарисовки, Гросье довольно кивнула и сказала, что будет вполне неплохо, если я возьму еще нескольких животных, которые будут своим видом навеивать определенное состояние человека. То есть, сейчас у меня сова была сонной, а лис — пижоном. Если мы будем двигаться в таком направлении, в дальнейшем, именно эти животные будут лицом нашего небольшого бренда. Гросье, ради интереса, даже отнесла несколько моих зарисовок какому-то мастеру по изготовлению игрушек, с которым хотела в дальнейшем сотрудничать и попросила сделать несколько игрушек сов и лис.
Дни бежали в бешенном ритме и, естественно, все оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Только сейчас я поняла, что Гросье успокаивала меня, говоря, что с открытием магазина не будет никаких проблем, но самой большой нашей загвоздкой было то, что мы собирались открыть очень специфический магазин и совершенно не знали, будет ли он пользоваться спросом. Особенно, если учесть, что нам нужен был хороший заработок.
Я все же решилась расторгать контракт на съем квартиры и начинать потихоньку вывозить оттуда свои вещи. Как раз, таким образом, я могла немного отвлечься, желая не вмешиваться в работу Гросье. Поскольку я одной рукой не могла собирать свои пожитки, Мадлен каждый день, после работы, приезжала ко мне и помогала со сборами. Так мы, постепенно, на ее машине, перевозили мои вещи в дом родителей.
Разбирая письма, которые накопились в почтовом ящике, я среди всех рекламных буклетов, обнаружила чек с компенсацией от «Алтитюд». Первым порывом было его порвать, но я решила, что сейчас мне нужны деньги, поэтому следовало засунуть свою гордость куда подальше и принять эту компенсацию, после чего отдать деньги Гросье для продвижения нашего общего дела.
Решив себе сделать день отдыха от перевозки вещей, я явилась в мастерскую. Сидя на диване, я опять рисовала животных в блокноте. Это увлекло меня настолько сильно, что я даже позабыла о том, что мне еще стоило рисовать картины или хотя бы определиться с идеями для первых своих работ. Чем больше я думала о происходящем, тем сильнее понимала, что Гросье намного умнее, чем кажется на первый взгляд. Поглубже вникнув в то, что она теперь делала, я поняла, что вопреки всем своим утверждениям, Гросье предложила не самый действенный способ, заработать денег для выставки, но она ставила на то, что открытие этого магазина, обнаружит во мне новую творческую грань и это действительно происходило.
Я уже успела позабыть, что мне лишь восемнадцать, а все эти комические рисунки с животными, расслабляли меня и давали невероятный релакс, приводя расшатанные нервы в порядок. Как раз то, что мне сейчас нужно было. Вот только, сама Гросье выглядела ужасно уставшей, так как являлась специалистом узкого профиля и то, что мы сейчас делали, требовало огромных усилий с ее стороны. Но, к счастью, все шло более чем хорошо. На днях уже должны быть готовы пробные игрушки сов и лис, а через неделю, уже будут напечатаны одноразовые стаканчики для кофе с моими рисунками. Правда, я пока что не могла придумать себе псевдоним.
Когда Гросье вернулась в мастерскую, я уже закончила с рисунками и сидела на кухне в ожидании, когда чайник закипит и я смогу сделать чай. Женщина опять выглядела уставшей и понурой, но больше мой взгляд зацепился за ее хмурость.
— Я немного глубже изучила спрос на товары и пришла к выводу, что нам в магазине просто необходим хотя бы маленький отдел с одеждой, на которой будут вышиты или напечатаны твои рисунки, — сказала женщина, садясь на стул. Свою сумку она поставила на пол и пальцами поправила слегка растрепавшиеся волосы. — Я заприметила несколько ателье, которые смогут нам с этим помочь, но, судя по всему, нам нужно будет нанять модельера, чтобы не торговать всякой безвкусицей. С этим у меня проблемы. Нам нужен молодого, но перспективный модельер, но я не знаю, как его найти, — Гросье глубоко вздохнула и устало прикрыла глаза. Смотря на ее измотанное состояние, я почувствовала, как меня кольнула совесть от того, что Гросье выполняет самую тяжелую работу. Немного подумав, я решила, что могу помочь ей с поиском модельера, тем самым давая Гросье хотя бы несколько часов отдыха.
Заверив женщину, что сама прекрасно справлюсь с этой проблемой, я заварила ей имбирный чай и, усадив Гросье на диван, включила на телевизоре какую-то передачу, надеясь, что женщина хотя бы немного отвлечется.
Если честно, я понятия не имела где искать модельера, который бы согласился с нами работать. Поэтому, для начала я решила порыться в интернете и просто изучить информацию о том, что сейчас модно. В моде я полный ноль и мне, для начала, нужно было расширить свои познания в этой сфере. Все равно, был вечер и даже при желании, было бесполезно куда-либо ехать и что-либо делать. Вот только, вбив в поисковик «модельеры Франции», я чуть не поперхнулась чаем, когда на одной из картинок увидела знакомое лицо.
Оказывается, Призрак, то есть тот парень, который лежал в соседней палате в частной поликлинике Руана, имел прямое отношение к миру моды, но он являлся не моделью, а известным модельером.
Я долго рассматривала его фотографии, с интересом любуясь внешностью Призрака до того, как этот парень получил сильные ожоги. Безусловно, он был невероятно красив. Статный, широкоплечий и высокий. Идеальные черты лица и глаза яркого голубого оттенка. Всегда одет, так будто сам являлся Богом стиля. На фотографиях нахальный, изредка улыбчивый и, неизменно, в сопровождение хотя бы одной девушки. Даже на этих фотографиях я могла уловить ту атмосферу превосходства, которую ощутила в больнице, но тут она была более глубокой и приторной.
С интересом я изучила и кое-какую информацию об этом парне. Его зовут Лотер Дане и на самом деле ему не двадцать пять, как я думала изначально, а тридцать два. На этом моменте я удивленно присвистнула, так как на свой возраст Призрак вообще не выглядел. Он не женат и детей нет, поэтому Лотер Дане считался завидным женихом. При этом, хоть он часто находился в обществе девушек, это были его модели и отношений у него с ними не было. Я увидела множество статей в которых говорилось, что Лотер Дане влюблен лишь в свою работу и не собирается заводить каких-либо отношений, но поскольку личная жизнь Призрака меня вообще не волновала, я стала просматривать фотографии коллекций его одежды.
Это трудно описать, но стоило мне увидеть одежду, которую выпускал модельный дом «Дане», как у меня тут же перехватило дыхание и в груди затрепыхались бабочки. Она была прекрасна. Каждый предмет гардероба, продуман до мелочей и передавал собой тут же атмосферу уверенности и дерзости, что и сам Лотер. И сколько бы я не листала фотографии, не могла найти того, чтобы мне не понравилось, а у меня такое редко бывало. В один момент я поняла, что хочу работать только с ним и уже не могла предположить хотя бы мысли, что в нашем магазинчике будет продаваться чья-то другая одежда. Об этом я тут же собралась рассказать Гросье.
— Я нашла нам модельера, — я влетела в кухню, держа ноутбук одной рукой и сев на диванчик повернула экран к Гросье. Женщина сразу была удивлена такому моему поднесенному настроению, но потом прищурила взгляд и устало посмотрела на меня.
— Серьезно? Лотер Дане? — переспросила женщина. Судя по ее выражению лица, Гросье прекрасно знала кто это, но моего желания заполучить этого парня в качестве нашего модельера, не разделяла. — Клоди, наш проект, очень сильно не дотягивает до уровня этого модельера. Он в жизни не согласится выпускать одежду для какого-то маленького магазина. Да нам даже поговорить с ним не удастся. Тем более, судя по всему, Лотер Дане уходит из мира моды. Поэтому, давай ты лучше снизишь планку и поищешь кого-нибудь попроще. Может быть, модельера, который еще учится. Новичок скорее согласится работать с нами.
— Почему Лютер Доне уходит с мира мод? — я удивленно приподняла брови, проигнорировав другие слова Гросье. Даже не смотря на несогласие Гросье, я не собиралась отступать. Нечто невидимое, засело у меня в голове и настойчиво твердило, что нам нужен именно Призрак.
— Примерно три месяца назад в его доме случился пожар и Дане очень сильно обгорел. Тогда все новости только об этом и говорили. Сейчас о нем ничего неизвестно, но говорят, что из-за его состояния здоровья, художественным директором дома «Дане» станет его двоюродный брат, — объяснила женщина, помешивая в чашке уже остывший имбирный чай.
— Я и не знала, что вы так осведомлены о мире моды, — я присвистнула, стараясь за этими словами скрыть свое недовольство. Мне нужно было немного отвлечься, чтобы переварить эту информацию. О том, что Призрак получил сильные ожоги, я прекрасно знала, но, в какой-то мере, меня начало раздражать, что парень собирался бросать свою работу. Да, его состояние здоровья было не самым лучшим, но он шел на поправку и какие-то ожоги не являлись уважительной причиной, чтобы бросить дело всей своей жизни. Мне хватило провести лишь несколько минут за просмотром одежды, которую он придумал, чтобы понять, что Призрак любил свою работу.
— Мой бывший муж рассказывал, что наша дочь увлеклась продукцией дома «Дане». Она могла всю свою зарплату потратить на какие-то духи этого бренда, а потом весь месяц питаться одними макаронами, — Гросье фыркнула, недовольно скривив губы. — А после известия о пожаре в доме этого модельера, у нее вообще чуть нервный срыв не случился. Никогда не понимала способности молодежи, обожествлять каких-то знаменитостей. Вот нет, чтобы общаться с обычными парнями, Валери вовсю убивается по какому-то модельеру…
Гросье долго сетовала на неразумность молодежи, постоянно, упоминая свою дочь. Судя по всему, ей просто хотелось выговориться, поскольку Валери она не имела возможности нормально воспитывать и теперь очень сильно корила себя за многие ее неразумные действия. Я слушала Гросье, но мысленно летала далеко за пределами мастерской. Вопреки всему, я решила, что все же хочу, работать именно с Призраком. Его одежда, стала для меня невероятно вдохновляющей и я поняла, что в дальнейшем смогу сотрудничать только с ним.
Когда Гросье в очередной раз повторила, что нам нужно искать простого модельера, который все еще учится, я молча кивнула, но утром следующего дня, собрала свои вещи в дорожную сумку и, сказав, что мне нужно съездить в Руан к врачу на осмотр, пошла переодеваться.
Надевая платье, я думала о том, что даже немного соскучилась по нашим общим издевкам с Призраком. Согласится он работать со мной или нет, я не знала, но только теперь поняла, что действительно хотела увидеться с ним.
Шаг четвертый…
Мне казалось, что в тот момент я должна была ощущать хотя бы толику волнения или страха, но, вопреки всему, в моем разуме витала лишь легкая непринужденность и отголоски веселья. Насколько бы известным модельером не был Лотер Дане и насколько бы сильно его не обожествляли в мире моды, для меня он являлся лишь упрямым парнем с соседней палаты. Грубым и язвительным Призраком, которого я насильно заставляла есть виноград и с которым постоянно обменивалась колкостями, таким образом разбавляя скучность однотипных дней, проведенных в больнице.
Возможно, я все же почувствовала легкую неуверенность и в мою голову, настойчиво прорываясь сквозь устойчивую уверенность, все же закралась мысль звонко твердящая о том, что Гросье была права, говоря, что наши уровни с Лотером Дане значительно различаются и мое предложение о сотрудничестве покажется ему до нелепости смешным. Но потом я вспомнила дни проведенные с Призраком в его палате и все волнение мгновенно испарилось, словно туман в летний солнечный день. Этот парень являлся до глупости упертым и никак не хотел видеть во мне девушку. Разве можно волноваться перед встречей с таким, временами не очень смышленым парнем? Наоборот, я предвкушающе улыбалась, понимая, что хочу вновь увидеться с Призраком, хотя уезжая из Руана, думала, что больше не буду вспоминать о нем и, на некоторое время, действительно забыла о парне, с головой окунаясь в проблемы собственной жизни.
Рано утром, я уже была на вокзале Сен-Лазар и, поскольку у меня еще оставалось немного времени до отъезда, после того, как я приобрела билет на ближайший поезд к Руану, решила подняться на второй этаж и зайти в одно из ближайших кафе, чтобы позавтракать. Перед выездом из дома я поела, но, в последнее время, аппетит у меня значительно улучшился, благодаря чему, я с удовольствием поглощала приличное количество еды, особое внимание уделяя лимонным булочкам, оливкам и сыру.
Постоянно просматривая на свои наручные часы, чтобы не пропустить поезд, я почти полчаса просидела за небольшим столиком в людном зале, с удовольствием поедая круасаны и запивая их холодным чаем. Стараясь перекрыть громкие голоса других посетителей, раздражающих слух громким гамом, я достала из сумки наушники и включила на смартфоне любимую мелодраму, но досматривала ее уже в поезде, изредка поглядывая через окно на мелькающие вдалеке виноградники, сейчас больше напоминающие мне спокойную воду моря из пушистых зеленых листьев. Небо было на редкость безоблачным и утреннее солнце еще не угнетало жарой, но яркие лучи неприятно слепили глаза, из-за чего я постоянно щурилась.
На поезде ехать всего лишь чуть больше часа, но я уже жутко устала сидеть, поэтому, когда поезд прибыл в Руан, я одна из первых, вышла из вагона с трудом спускаясь по крутым ступенькам поезда. На перроне, ожидаемо шумно и людно, но никто не толкается и вокруг витает атмосфера радости. В основном, меня окружали туристы с массивными рюкзаками за спинами и, хоть я не любила Руан, но мне нравилась оживленность этих людей и их желание окунуться в новую местность, чтобы увидеть его изнанку, ведь, если они приехали на поезде, значит отказались от туристических экскурсий и решили самостоятельно осмотреть город, желая рассмотреть то, что проводники не покажут. Или же они просто экономили деньги. Если не ошибаюсь, экскурсия в Руан стоила порядка ста евро, а поезда на поезде обошлась им лишь в двадцать евро.
Из-за того, что у меня одна рука все еще была в гипсе, я частенько испытывала трудности. К счастью, я додумалась взять сумку с длинной ручкой, которую можно было перекинуть через плечо, но, временами мне от этого было не легче. Когда ты можешь пользоваться только одной рукой, даже самые обычные действия, такие как достать кошелек из сумки или расплатиться за проезд, становятся немного обременительными.
Я была решительно настроена купить Призраку что-нибудь вкусное и, спустя долгое время бессмысленного хождения по маркету, находящегося около вокзала, остановила свой выбор на печенье и булочках с корицей. Любит он их есть или нет, меня не волновало. В случае Призрака, нужно хорошо питаться, чтобы поскорее набраться сил. Поэтому, если придется, я была решительно настроена насильно заставить парня съесть эту выпечку.
Больница находилась не в самом Руане, а в его пригороде, поэтому понадобилась еще час времени, чтобы на автобусе доехать до нужной остановки и немного пройтись вдоль пыльной дороги к каменному забору, за которым и скрывалось то место, к которому я направлялась. Заходя на территорию больницы, я с любопытством оглядывалась по сторонам, внимательно осматривая сад, по которому гуляли пациенты. Дорожки из брусчатки бежали вперед, переплетаясь друг с другом и на зеленых газонах цвели яркие цветы, разнося по округе, вместе со слабыми дуновениями душного ветра, приятный аромат. За то время, что я провела в больнице, успела привыкнуть к этому месту и сейчас у меня возникало такое ощущение, будто я возвращалась чуть ли не в родной дом. А все благодаря приятному и общительному персоналу, которые помогли достаточно быстро адаптироваться и, несмотря на мое не самое радостное настроение после пробуждения, тут я пережила много счастливых моментов.
Когда я подходила к широкой лестнице, ведущей к главному входу, против воли подняла голову и посмотрела на окна, чьи стекла ярко поблескивали на лучах утреннего солнца, а сами стены здания слепили глаза белым цветом. Еще вчера вечером, я задумалась над тем, что, возможно, эта моя поездка будет напрасной, ведь Призрака уже могли выписать или направить в другую больницу. Смогу ли я его найти, если парня тут уже нет? Все эти размышления немного угнетали, но я быстро прогнала из головы плохие мысли, не собираясь расстраиваться раньше времени. Только глупые нытики раньше времени накручивают себя, тем самым значительно усложняя себе жизнь.
Шагая по светлому коридору, я увидела нескольких знакомых медсестер, но они были заняты своими делами и куда-то торопливо шли, совершенно не обращая внимания на тех, кто находился вокруг этих девушек, поэтому я не стала их отвлекать, решив, что позже загляну к ним, хотя бы ради того, чтобы поздороваться. Даже месье Вилар, которого я встретила на лестничном проеме между первым и вторым этажом, казался задумчивым и немного хмурым, но, когда я поздоровалась с ним и мужчина окинул меня взглядом, его черты лица значительно разгладились и на губах заиграла легкая улыбка.
— Клоди? Я вас сразу и не узнал. Хорошо выглядите, — сказал месье Вилар. Он совершенно не изменился и, на привычном для него синем костюме, виднелся белоснежный халат. Разве что, мужчина подстригся слегка короче и на висках стала более заметна седина.
Мне был приятен комплимент месье Вилара, поскольку, в последнее время, я их практически не слышала, но, привыкнув смотреть на вещи более реалистично, приятные слова мужчины я списала на слишком сильную разницу виднеющуюся между тем, как я выглядела, когда еще лежала в больнице и тем, каким теперь был мой внешний вид. Тогда я особо не заморачивалась над своей одеждой и носила свободные штаны и мешковатые толстовки. Сегодня же, я надела легкое платье, средней длины из белой ткани, украшенной вышитыми цветами. Последние бинты с головы мне сняли уже неделю назад в парижской больнице и волосы у меня отрастали с небывалой скоростью, благодаря чему, я смогла на голове сделать симпатичную укладку. Плюс, я немного накрасилась, стараясь мягким оттенком помады подчеркнуть губы, а тушью немного распушить и удлинить ресницы. Впервые за долгое время я уделила своему внешнему виду столько внимания и от этого чувствовала себя более уверено, считая, что теперь я точно не хуже других девушек и больше не выгляжу, как несуразное недоразумение.
— Спасибо, — я улыбнулась в ответ, ладонями разглаживая юбку платья. Месье Вилар являлся приятным собеседником и мне хотелось немного поболтать с ним, но видя, что мужчина постоянно посматривает на свои наручные часы, я поняла, что он торопится. Поэтому я решила его долго не задерживать, но, пользуясь случаем, все же захотела спросить у доктора про Призрака. — Месье Вилар, а Призра… Лотера Дане еще не выписали из больницы? Я бы хотела навестить его.
— Не выписали ли месье Дане из больницы? — переспросил мужчина. Он задумчиво почесал нос и слегка нахмурился размышляя над моим вопросом. — Он не мой пациент, но, если не ошибаюсь, месье Дане еще не выписали, хотя, возможно, перевели в другую палату. Зайдите к дежурной медсестре и спросите у нее.
Поблагодарив мужчину, я поднялась на третий этаж и, как он и посоветовал, зашла к дежурной медсестре. Мадам Жюли, всегда являлась необычайно разговорчивой женщиной и, пока я была в больнице, частенько приходила к ней, чтобы поболтать. Вот и сейчас, несмотря на то, что я зашла к ней для того, чтобы просто спросить в какой палате находится Призрак, женщина без лишних слов усадила меня на диван в пока что пустующей ординаторской и сразу же включила чайник, чтобы заварить нам чая. В принципе, я знала, что в любом случае загляну к мадам Жюли, поэтому в маркете купила для нее несколько шоколадок, которые женщина тут же открыла, чтобы мы могли полакомиться ими вместе с чаем.
Пока я пила чай с мадам Жюли, узнала, что Призрака не перевели в другую палату, поэтому я без особого труда могла найти его. Но женщина так же недовольно посетовала на то, что парень опять перестал пить лекарства и стал плохо есть. Узнав об этом, я тихо фыркнула, ведь подозревала, что с таким ужасным характером, как у Призрака, он точно вернется к своему упертому нежеланию лечиться, если его не заставлять пить лекарства.
Еще мадам Жули в разговоре, вскользь упомянула, что Призрак несколько раз спрашивал о том, куда делся некий мальчишка с гипсом на левой руке. Медсестры не знали, кого он имел в виду, поэтому лишь непонимающе пожимали плечами. Думаю, что я не ошибусь, если предположу, что парень спрашивал обо мне, поэтому я даже немного пожалела о том, что не попрощалась с ним перед тем, как уехать в Париж. Это было, как минимум, некрасиво с моей стороны.
Допив чай, я попрощалась с женщиной, но, перед тем, как выйти из ординаторской, пообещала, что позже вновь зайду. В коридоре третьего этажа было пусто и мои шаги неприятным эхом отбивались от стен, а хорошо знакомый запах хлорки, тягостно щекотал обоняние все сильнее забираясь в легкие с каждым новым вдохом. Дойдя до нужного места, я не смогла удержаться и некоторое время смотрела на закрытую дверь своей бывшей палаты. В моей голове пронеслись воспоминания о том, как я очнулась там и как делала первые шаги, опираясь на плечо Мадлен. Было тяжело, но теперь я прекрасно понимала, что все это были лишь мелочи жизни и когда-нибудь я буду вспоминать эти дни с улыбкой на лице.