— Ну, не торопясь. Не сводя все к постели. — Судя по блестящим глазам Ника, он ожидал, что меня это предложение сразит наповал. Смешно. А он точно со мной полгода жил. Он точно был в курсе про мои потребности? Это меня он хотел соблазнить «неторопливым путем» к сексу? Господи, мне точно не восемнадцать, а? Почему, мне желательно сразу «товар лицом» показать, чтоб я решила вопрос целесообразности отношений? Циничная, что уж там.
Нет, это я тут недавно думала, что, мол, как же везет героинькам любовных романов, которых все хотят. Ну, вот меня сейчас хотят вроде аж трое. Один — редкостный мудак, весом с полтора центнера (хотя, может, это я перебарщиваю), второй — блин, почти женатик, с беременной невестой, третий —… Ник. И этим все сказано. Дорогая вселенная, спасибо, это была смешная шутка. Или это я зажравшаяся сучка? Может стоить понизить планку и забить уже на некоторые недостатки мужика для перепиха? Хм-м-м…
Не стирая с лица улыбки, я пальчиком поманила к себе Ника. Он подался вперед.
— Знаешь, котик, — ласково шепнула я, по прежнему мило улыбаясь — в конце концов, у моего спектакля были зрители, и пусть текст они не слышали, но видеть им полагалось только то, что я хотела показать, — вот если бы ты мне прямо сейчас предложил пойти и качественно потрахаться — в моем кабинете ли, или пусть даже у меня дома, я бы бросила все, написала бы бумагу на отгул, и пошла бы с тобой страстно воссоединяться во всех известных мне позициях. Потому что тогда, знаешь ли, я бы хотя бы понимала — что ты действительно хочешь сойтись именно со мной. Что ты понимаешь свои ошибки в наших отношениях, и готов над ними работать. Но ты ведь мне этого не предложил, да, милый? И понимаешь же, каков будет мой отрицательный ответ?
Когда я выпрямилась — на лице Ника цвели пунцовые пятна, а пальцы судорожно мяли салфетку.
— Я думал, ты…
Мимо прошел Венецкий. И судя по мимоходом брошенному на меня взгляду — в игре "доведи до белого каления" я победила. Но… Эта победа меня не обрадовала. Меня больше беспокоило, что Игорь может решить, что я с Ником действительно начну что-то серьезное.
— Ты думал, изменилась я? — перебив Ника, уточнила, пытаясь сосредоточиться на его лице, а не провожать спину Венецкого взглядом, — нет, Ник, я не изменилась. И менять ритмику своей интимной жизни ради тебя не собираюсь. А теперь извини, у меня обед вот-вот закончится…
Сунула деньги под чашку, встала — под оглушенное безмолвие Ника, схватила сумочку и двинулась к выходу из кафешки. Туалеты были там — и рядом друг с дружкой. И, слава богу, не было никого, кто заорал бы мне: «Девушка, какого черта вы ломитесь в мужской?». Заперто? Нет…
О чем я думала? О нем. Только о нем. Дура? Да — дура. Но, если уж честно и откровенно — все время с Ником, я упорно изгоняла из головы мысли об Игоре, сидящем чуть поодаль, крайне недовольным, что я на обед явилась не одна. Отстранялась и от шевелящегося внизу живота желания, упорно делая вид — что нет, не хочу, не думаю, не об этом — не такая. Кого я обманывала? Как раз «такой» я и была. Я сходила с ума по мужику — по чужому мужику, и так, что ради него была готова на все. На любое его предложение, каким бы безумным оно не оказалось. Я даже не могла последовать своему же слову, ведь вчера я так решительно отказалась от «повторения», а сегодня…
Игорь стоял у раковины, тяжело опираясь на ее края, и глядя в зеркало с такой ненавистью, что было удивительно, как оно не разлетелось на осколки. Волосы у него были мокрые, на синем пиджаке виднелись темные пятна влаги. Господи, в каком же он раздрае… Я впервые видела его таким… Наверное, все-таки я это зря устроила… Хотя… Хотя это Венецкий утром угрожал мне увольнением, так что поделом ему!.
И все-таки… Я должна была уйти. А я стояла, прижимаясь спиной к двери туалета, пытаясь нашарить на ручке защелку. И ужасно хотела, чтобы Игорь ко мне повернулся.
Повернулся. Мне эта минута, которую он на меня смотрел, показалась вечностью. А вот то мгновение, за которые он преодолел разделявшие нас несколько шагов — оно было слишком быстро. Просто — раз, и я впечатана телом в дверь и уже обхватываю ногу Игоря своей. Раз — и нет больше воздуха в груди, и одни только беспощадные губы терзают мой рот, пытаясь выпить из меня остатки души.
Не мужчина — одно сплошное безумие, безжалостное, одержимое, неостановимое. От кого угодно могла отказаться, кого угодно могла послать, но не его… Господи, Игорь, ну почему… Почему ты-то так отчаянно меня хочешь, я ведь… Обычная. Не твой класс.
Мысли разлетались во все стороны, как кегли от тяжелого шара. И я задыхалась — весь мир задыхался, а как могло быть иначе? Такой контраст: горячие, практически раскаленные губы Игоря — на моей шее, и ледяные, мокрые пальцы толкающиеся внутрь меня. Я чудом не взвизгивала от такого контраста ощущений. Если бы могла, если бы только хватило сил — порвала бы на нем все. Пиджак, рубашку, все… Потому что больше всего сейчас хотела его кожи под ладонями.
— Дашка, останови… — в голосе такая мольба, такая мука, будто я его собой наказывала. Господи, он что, серьезно? Он верит, что я могу? Я, стоящая тут на подкашивающихся ногах, в задранной до талии юбке, отчаянно цепляющаяся в воротник его рубашки. Да я сама его сейчас оприходую вот-вот, а он просит такие вещи…
— Не дождешься, Венецкий. — Эта мысль срывается с губ и мне ее не жаль совершенно, я даже повторяю, — не дождешься.
Игорь рычит. Разъяренно, как дикий зверь, а затем рывком разворачивает меня лицом к двери и давит, давит на талию, заставляя прогнуться. И все его движения, резкие, быстрые, и боже — как это сейчас к месту. Я ждать уже не могла, господи, я бы не вытерпела ни секунды той прелюдии. Меня хотел Игорь — все, дальше можно было не говорить, я уже была на взводе. И сейчас — боже, наконец-то, я ощущаю этот член. И снова всякое движение Игоря внутри меня, внутри моей скользкой раскаленной щели — это взрыв. Сильный, сладостный взрыв, от которого слабеет все тело. И чтобы молчать приходится впиваться зубами в губу, но боли я не чувствую — все мое существо заполнено наслаждением, какой-то капле боли просто не будет места.
Движения Игоря быстрые, торопливые, и мое тело этому радуется. Ему не нужно тянуть, ему не нужно ждать, терпеть, оттягивать. Я рада кончить вот только-только, лишь дайте мне повод — и член Игоря. И сколько времени я выдержала? Сколько времени прошло до этого оргазма, что накрывает меня душной пеленой жаркого удовольствия? Я не знаю. Не знаю. Не знаю… Немного. Увы.
Глава 16
Игорь тяжело дышал, по-прежнему зажимая меня между собой и дверью. Он стоял, уткнувшись мне в волосы, и его дыхание, опалявшее мое ухо, было попросту раскаленным. Локти ныли, намекая, что я на них слишком долго и сильно опираюсь, да и дверь слишком жесткая. Тяжелая ладонь Игоря осторожно поглаживала мой живот под задранной блузкой. И это было настолько нежно, настолько ласково, что мне хотелось зажмуриться и откинуть голову назад, роняя ее на его твердое плечо. Преодолевая сковавший меня паралич, я шевельнулась и накрыла ладонью пальцы Игоря на моем животе.
— Не надо, — тихо выдохнула, утыкаясь лбом в дверь. Не хотелось шевелиться, не хотелось даже стоять, но сидеть на полу туалета — пусть даже и приличного туалета приличной кафешки преуспевающего бизнес-комплекса — я была не готова.
— Я хочу, — шепнул Игорь негромко, и я едва не застонала. Да, это был аргумент… Аргументище!
— Я захочу еще, понимаешь? — устало пояснила я. — Или ты готов прямо сейчас пойти на второй заход?
Игорь тихонько фыркнул.
— Дело не в том, готов ли я, — невесело заметил он, — тебя… тебя — да, я могу сейчас и второй раз, и третий, стоять ты не сможешь, честное слово. Лишь только скажи, что ты хочешь и…
— Я поняла, — мне хотелось побиться лбом об стенку. Наверное, это бы вправило мне мозги на место. Боже, вот угораздило меня сорваться в этот чертов сероглазый омут один раз — теперь как шизанулась. И так-то свои порывы унимала с трудом, а сейчас… Сейчас даже с трудом — не могу. Не могу. И безмерно ненавижу ту стерву, которой от Игоря повезло залететь. Может быть, она даже не стерва, это я просто завидую, но я ее все равно ненавижу.
Игорь оказался сильнее меня — он все-таки собрался, отстранился, стащил с члена презерватив, застегнул брюки, а затем, прихватив меня за плечи, развернул к себе лицом. Молча глянул мне в лицо, сжав пальцами подбородок, а потом скользнул ладонями вниз, оправляя мою юбку.
Так, земля вызывает Дарью, Дарья очнитесь. Как бы ни хотелось сейчас податься вперед, уронить на Венецкого вес своего тела, но все-таки мне пришлось собраться. Заправить блузочку в юбку, заново застегнуть жилет. Блин, вот сейчас ощутила, что все-таки я ношу слишком высокие каблуки. Какие-нибудь лоферы сейчас были бы удобнее — ноги ужасно подкашивались. Но нет, понтоваться же надо было, я ж была карьеристка, я должна была на всех с высоты каблуков сверху вниз пялиться. Хотя с тем же Венецким мне туфли не помогали. Все равно не дотягивалась. И вспоминала, что, в общем-то, я категорически невысокая. Так что в моем случае к каблукам еще прилагалась пара комплексов.
Так, вроде все в порядке, стрелок на чулках нет, губы я сегодня не красила, так что помаду мне Игорь точно размазать не мог. Хвост подрастрепался, это да, пришлось быстро заделать его заново — без расчески. Доберусь до кабинета — расчешусь, а так — на первый взгляд все равно не поймешь, почему на башке петухи.
Честно говоря, я думала, что мы-таки спалимся перед кем-нибудь, но… Обед у «печорских» уже закончился, и все сотрудники, выдрессированные Занудой являться без опозданий, в кафе уже отсутствовали. А официантам, убирающим со столов тарелки от бизнес-ланчей, было вообще не до нас. И шевельнулось у меня подозрение, что в туалетах у них даже не первый раз потрахивались в перерывах между работой-то. Хотя… Это, наверное, я такая озабоченная и думаю обо всех плохо. А вообще, приличные люди на работе не шашни крутят, а работают. Вот и тебе бы неплохо, Дашенька — поработать, а не давать ход собственной озабоченность. Снова…
В лифт мы с Игорем заходили молча. Я даже специально забилась почти в угол лифта, чтобы… не знаю зачем. Просто я боялась того, что он мне может сказать. Боялась, что он меня случайно заденет взглядом. Я боялась даже того, что сама сейчас о себе думала, но старательно задвигала эти мысли на второй план.
— Можешь меня увольнять, — спокойно произнесла я, наконец-то оформляя мысли в голове. В конце концов, он же меня предупреждал — да? И я что? Не вняла. Ну и… Пускай. Каждая чертова секунда с ним стоила этого гребаного увольнения. А там, на другом месте, не будет Игоря — не будет моего безумия.
— Дурочка… — тихо пробормотал Игорь, глядя на меня так, будто я сказала величайшую ересь на свете.
Я зря от него пряталась, Игорю стоило сделать всего один шаг, чтобы свести на нет расстояние между нами. Шагнул, опустил горячую ладонь мне гораздо ниже задницы и притянул меня к себе. Вторая ладонь коснулась моей щеки, а я аж зажмурилась, прижимаясь к этой ладони — широкой, грубоватой, как у всякого мужчины, часто бывающего на стройке, но такой… такой охренительно теплой ладони. Это было сумасшедшее, жаркое ощущение, на нем хотелось сосредоточиться, в него хотелось погрузиться с головой. Мне было чудовищно мало этого мужчины. Я хотела его всего, и даже больше. Чтобы раствориться в нем без остатка, смешаться с ним на молекулярном уровне, потому что без него с некоторых пор мне было невыносимо — ни ходить, ни дышать, ни попросту быть. Господи, вот от этих мыслей мне хотелось орать дрянью. Он не мой. Не мой. Этот факт мне надо вырезать на лбу, чтобы всякий раз, подходя к зеркалу, видеть и осознавать.
Двери лифта бесшумно разъехались, и именно в этот момент Игорь от меня оторвался и шагнул в офисный коридор. Господи, как же хорошо, что у нас нормальный офис, без гребаного опенспейса. Не представляю, что было бы сейчас, если бы я взяла и окунулась с головой во внимание целой кучи народу. Нет. В коридоре была блаженная пустота. И это было хорошо, я ж могла психануть и убить кого-нибудь, кто стал бы свидетелем.
— Пойдем ко мне, — тихо произнес Игорь, и этому его предложению я была ужасно рада. Мне ужасно хотелось побыть с ним подольше. Даже если просто молчать, даже не прикасаясь к нему. Хотя… Кого я обманывала, я же знала, что будет, как только мы окажемся за дверью его кабинета. И так оно и было, Игорь практически сразу притянул меня к себе, утыкаясь губами в мою шею. И воздух из моей груди вышибло.
— Ты спятил, да? — простонала я, а Игорь, упорный как черт, потянул с моего хвоста резинку, распуская мои волосы и забираясь в них пальцами. Господи, голова кружилась от этого чудовища.
— Спятил, — вздохнул Игорь, — да, я спятил, Дашка.
И все на этом. Безумие льнуло к безумию. Он был чокнутый, и я совершенно не понимала, что он мог во мне найти, чтобы относиться вот так. Так же, как я относилась к нему.
— Игорь, — я постаралась выговорить это твердо, — что дальше?
— Ох, крошка, — Игорь вздохнул, — а что ты хочешь?
Честно говоря — я хотела сбежать. Или прямо сейчас нахлобучить Игоря в его собственном рабочем кресле. Но мне было, черт возьми, страшно. Я ужасно боялась его спугнуть. Господи, ну кого может заинтересовать девушка с сексуальными аппетитами чертовой проститутки? И что самое ужасное, от той проститутки меня сейчас отличало разве что то, что денег за секс я пока еще не брала. Хотя, если так пойдет и дальше — перепих с начальником, который чаще прочих выбивает мне премии, — чем особо будет отличаться?
Самолюбие орало дрянью, крыло меня трехэтажным матом, по пути изобретая новые ругательства. Что ты делаешь Даша, вот что ты, черт тебя раздери, делаешь? Еще пять минут, и что ты предложишь Игорю? Свободные отношения? То есть ты будешь трахаться с почти женатым мужиком? И кем ты будешь себя чувствовать? Нет, нахрен тебя, милое самолюбие, которое в голос орет, что Даша Ильина в этом случае будет себя чувствовать очень удовлетворенной женщиной.
— Тебя хочу, Венецкий, — произнесла потерянно и глядя ему в глаза, — вот что хочешь делай, а хочу я тебя. И можешь не заворачивать, так возьму.
Игорь фыркнул, и от этого его смешка у меня аж мурашки по коже побежали. Я не привыкла видеть Игоря растерянным, каким он выглядел сегодня. Вот такой, каким он был сейчас, уверенный, непреклонный, будто отказавшийся от каких-то сомнений — он мне был привычней. И… таким он на меня действовал еще сильнее. Такому было сложно отказать. Но все же — он был какой-то усталый, измученный. Будто мы не трахнулись, а марафон пробежали. Хотя… Я себя ощущала примерно так же. Мне смертельно хотелось, чтобы он что-то мне сказал, но в то же время я смертельно боялась этих слов. Боялась, что он снова предложит мне «повторить», и второй раз я соглашусь, наклонив в не приличную позу самоуважение. Сейчас оно лежало в руинах, вдребезги уничтоженное всего лишь одним скоропалительным поступком. И даже люто себя презирая, я могла гордо задать подбородок и сказать, что ни о чем не жалею. Да — дура. И хрен с ним. И с этим диагнозом люди живут.
Неизвестно, сколько бы мы с Игорем так простояли, цепляясь друг в дружку и не зная, что сказать — не исключено, что мы бы сорвались и еще раз перепихнулись. Что там за расстояние-то было до того перепиха — пара жадных поцелуев и пара шагов до стола, за которым обычно проводились планерки. Никогда не трахалась на рабочем столе — но всегда тайком завидовала героиням тех мелодрам, которых так алчно хотели, что терпеть до более удобного места не могли. Особенно я в тех мечтах укрепилась после того, как в «Печорском» утвердилась под начальством этого неумолимо сногсшибательного мужика. Так бы я и фантазировала, если бы на столе у Игоря не запиликал телефон. Этакий звонок из реальности — да-да, ребята, вы еще на работе. И вообще-то вы тут должны делом заниматься, а у тебя Даша еще проект не оформлен. И Игорь тоже это понял — вздохнул, отпустил меня и шагнул к столу.
— Да, Лен, — недовольно буркнул в трубку, и по его лицу пробежала такая недовольная гримаса, будто у него зубы заболели.
— Сейчас поднимусь, — мрачно произнес Венецкий, словно соглашался сунуть голову под нож гильотины. Положил трубку, тяжело облокотился на стол, шумно выдохнул, а затем поднял на меня уставший взгляд.
— Я должен идти, — медленно произнес он, — меня сейчас в приемной невеста ждет.
Если бы я сейчас могла увидеть того, кто определяет, как именно совпадать обстоятельствам — я бы дала этому мудаку по морде. Потому что так часто и так больно тыкать меня лицом в асфальт реальности было как-то чересчур.
Глава 17
Если бы я была истеричкой — я, пожалуй, уже что-нибудь расколошматила бы. Серьезно. Очень хотелось, чтобы хоть что-нибудь разлетелось вдребезги, к чертовой матери. Злость, иррациональная, безосновательная, токсичная раздирала меня на клочья. Никогда эта дрянь не приходила, а тут взяла и пришла? Почему сейчас, после того лишь, как мы с Игорем сорвались — второй раз. Что это? Интуиция? Охренеть! Мне даже не удалось с ним толком поговорить, я так и не поняла, какие у меня — да и у нас с ним вообще — есть варианты.
Я старалась не думать о произошедшем. Это давалось мне… сложно. Но давалось. В конце концов, взвешивать сейчас — вот это, все, что сейчас происходило, было не надо. Я примерно представляла, к каким выводам приду и каково будет мое «окончательное» решение.
Проблема была как раз в том, что я уже поняла цену той «окончательности». Мозг, привыкший, что эмоции всегда у него в узде, даже не сомневался, что все будет так, как он решит. Вот только сейчас все мои чувства бушевали в митинге и вовсю собирались устроить государственный переворот. И да, я смотрела на собственные содрогания довольно скептично, но… Но от срыва — два шага в сторону. И эти два шага было сделать очень легко. Ни ради кого не шевельнула бы и пальцем, чтобы поддаться эмоциям, но когда ценой ошибки был Венецкий — вопрос был только в том, насколько быстро я эту ошибку сделаю. Предохранитель был сорван. Если еще вчера утром я была уверена, что Венецкий ко мне абсолютно никак не дышит, что это только я по нему безмолвно схожу с ума, сейчас, когда я видела, что его буквально трясет от ревности, что его сводит с ума точно такая же исступленная жажда… Остановиться было необходимо, но… Но практически невозможно. Я не знаю, как сейчас могла бы это сделать. И я смотрела на себя, на свои эмоции, убеждала себя, что все это глупо, бессмысленно, низко, отвратительно… но слушать себя я не собиралась. Не получалось.
Меня потряхивало. Было чертовски сложно сидеть, смотреть на черненькие цифры на белых бумажных листах исполнительной документации. А где-то там в кабинете Игоря сидела его… невеста и занимала его мысли, вытесняя из них меня. Да, я рассуждала как сучка, с легкой руки приватизировав чужого мужика по праву лишь только пары произошедших перепихов, но эти мысли из головы истребить не получалось.
Я хотела ее увидеть. В этом желании было полно садизма по отношению к самой себе же. Я практически точно знала, что я увижу. Девочку класса «люкс». Которая скорее всего рядом с Игорем смотрелась настолько шикарно, что равнодушные к Венецкому бабы наверняка растеклись бы от умиления при виде «такой красивой пары». И все же я хотела знать — с кем соперничаю. Хотела «провести разведку» и оценить количество и качество «вражеских орудий». Нет, не надо, Даша, не суйся, спалишься и Игоря спалишь, сиди, проверяй расчеты!
Проверка расчетов — не самая интересная работа, но кто его знает этих проектантов, если наш обкуренный дизайнер снова решил, допустим, что в холле дома слишком много несущих опор и «нужно больше пространства» — он мог выесть мозг чайной ложкой, и проектанты частенько ему уступали. Я, конечно, регулярно доносила до них, что вестись на вой нашей «творческой личности» ни в коем случае нельзя, он, вообще-то, — холоп подневольный, что в отношениях архитектор-дизайнер последний был исключительно сабмиссивом, и ни в коем разе его закидоны не должны были оказывать влияние на безопасности проектируемого объекта, но…
Вопреки собственной субтильной сущности кажущегося хлюпика Валь был громким. Валь умел быть таким громким, что его боялся даже Виталик, который на секунду был шефом нашего проектантского отдела и дизайнера должен был ставить на место. Увы, но донести что-то до нашего непризнанного гения выходило только у меня — потому что только я была достаточно бесцеремонна и бесчувственна, чтобы проигнорировать «страдания» Валя. Он меня терпеть не мог — но на корпоратах мы регулярно спивались в тесной компании друг дружки и сходились на том, что начальство — козлы, да и люди, в общем-то, тоже. В прошлом квартале Валь меня, кстати, нежданчиком выручил, ткнул в косяк по геодезии, за который пришлось вкатывать Лике. Тот случай показал, что Валь соображал куда больше, чем в одном только дизайне, но… напрягаться не хотел. Его устраивало «быть художником», и это меня восхищало, честно говоря. Искусство быть не амбициозным собой, не гнаться за вечно обновляющимися целями, жить в ритме «для себя» — ох хотела бы я его познать, но как же я буду жить, без свершений-то?
Так, ладно, мочи нету больше сидеть, пялиться в монитор, и пытаться делать вид, что меня абсолютно никакие мысли сейчас не беспокоят. Я обшарила весь стол, нашла какой-то левый акт, который совершенно точно должен был храниться у Игоря, лишний раз глянула в зеркало у двери. Очки, макияжа нет, волосы убраны. Офисная кикимора во плоти. Заподозрить Игоря в связи с такой — не удалось бы, наверное, даже очень параноидальной бабе. А мне — мне было интересно, что же там за женщина такая, которой повезло трахаться с Венецким ежедневно. Кого там сгубило любопытство? Ну, вот меня, кажется, должно вот-вот…