А она еще как назло — хотя почему «как» — Даша, как только заметила Игоря, совершенно точно назло села со своим кавалером напротив столика Игоря и Андрея, которые, раз уж так совпало, обедали вместе. Андрей мечтательно рассказывал о новом проекте, под который нашел инвестора. Проект был охренительный — целый поселок под частную застройку, на побережье Волги, в очень удобной излучиной. Инфраструктура тоже была в наличии, рядом был мелкий, но, в принципе, довольно неплохой провинциальный городок. Если исхитриться — можно было сделать отличную базу для отдыха премиум-класса, а потом распродавать всем желающим — предварительно распиарив еще и экологическую чистоту местечка. Но… Игорь до сих пор сомневался, насколько по силам это «Печорскому». Да, они строили много, очень много, но не слишком ли это масштабно?
А тут еще Даша, с этим ее хлыщом…
— Я думал, что этот бастион благополучно взят и списан, — задумчиво произнес Андрей, заметив, как Игорь волком косится на злополучный столик Ильиной. Игорь на друга зыркнул недовольно. Хотя вообще, Андрей был прав, Игорь обычно куда легче относился к случайному сексу, вспомнить ту же Ленку, на которую они с Андреем тогда поспорили — ведь успокоился же после первой же пары раз. Он — успокоился, поимел с Андрея выигранную бутылку вискаря, а потом в охренении открыл для себя, что вообще-то друг продолжил ухаживать за собственной секретаршей — исключительно в нерабочее время. И вообще, зная Андрея, было слегка удивительно, как он с Игорем не расплевался, вообще-то Печорский был на редкость ревнив. Но дело-то было прошлое, счетов между Игорем и Андреем вообще-то не было. В конце концов, Игорь на Ленку никаких долгоиграющих планов не имел, да и не порывался влезть между ней и Андреем. Вот это и имело значение. И хорошо, что так было и для Игоря, и для Андрея.
Но Ленка — это одно, Даша — совсем другое дело. Увы, тут избавиться от наглых собственнических мыслей никак не получалось. Хотя какое право Игорь имел на ту ревность? Кем он был Даше? Начальником — и только. И не ему было лезть в ее интимную жизнь, и не его было дело — с кем она обедала. Обед не считался рабочим временем, его она могла проводить с кем хотела.
— У тебя невеста дома, — мягко напомнил Печорский, а Игорь скривился от этого напоминания. Формально, предложения Алле он так и не сделал — но уже с утра девушка бомбардировала его вопросами по свадебной тематике. Дизайн приглашений, цветовое решение приглашений, украшения приглашений… Было страшно подумать, что будет, когда Алла дойдет до украшения зала… И ведь нет, ее абсолютно не тревожило отсутствие предложения, все было уже будто бы решено. И от этого ощущения у Игоря неприятно посасывало под ложечкой. Он не привык себя ощущать вот так — будто он в своей жизни вообще ничего не решал. Ну, какого же хрена, а? Два раза женился, все было нормально, а тут… И кольцо, обручальное кольцо так и лежало на работе, в верхнем ящике стола, даже прикасаться к нему не хотелось. Ладно, он сделает предложение — хотя бы для себя, для галочки. Нормально. Пусть без особой охоты — но ради ребенка же. Его сын, да и внук Вячеслава Игоревича Венецкого без отца и вне брака расти не должен был.
— Это какой-то бзик, — честно заметил Игорь, глядя, как Даша болтает со своим ухажером. Легко. Непринужденно. Смеясь. Она сейчас действительно походила на флиртующую девушку, и это безумно раздражало. А сам был идиот, Игорь Вячеславович. Что ты ей наговорил? А она взяла и приняла к исполнению, послушная, мать ее, девочка.
— Какого рода «бзик», — Андрей задрал бровь, всем своим видом выражая недоверие. Игорь даже призадумался, это как же он отличился перед лучшим другом, что тот был о нем такого рода мнения. Хотя… Оба брака в общей сложности длились чуть больше года. Досвадебные отношения, и те продолжались дольше. Что-то свадьба меняла, что-то портила. И не только для Игоря — ту же Алису под Валерку Игорь не подкладывал. Но раз уж легла, раз уж прыгнула в постель младшего в династии Венецких, то и хрен с ней.
— Вот было у тебя такое ощущение — что хочешь только одну чертову козу, — когда Дашин кавалер поймал ее за ладонь, Игорь чудом не раздавил в руке хрупкую кофейную чашку, — не выходит из головы — и все тут. Скачет себе перед глазами, жутко бесит, но, черт возьми, — хочешь именно ее, а от других баб напрочь воротит.
— Ну как же, — Андрей фыркнул, — было. Собственно, именно с такой женщиной я сейчас сплю.
Игорь глянул на друга мельком.
— Ты про Ленку, что ли?
Печорский улыбнулся краем рта, вроде как подтверждая.
— Господи, хоть в запой уходи, — тихо пробормотал Игорь, в очередной раз понимая, что пялится на то, как скользят по Дашиному запястью пальцы ее кавалера, и хочет эти наглые пальцы сломать. И запихнуть в задницу этому придурку.
— Не, не поможет, — хладнокровно заметил Андрей. — Я там был, поверь — там не лечат.
— Слушай, Печник, — Игорь хмуро глянул на друга и обнаружил, что рожа у него на редкость довольная, — ты чего, злорадствуешь?
— Ну… — протянул Андрей, — да, не без этого.
Сволочь злопамятная. Вроде и не предъявлял за Ленку, но вот сейчас — большей причины для его радости и придумать было сложно.
— Друг называется, — тихо пробурчал Игорь.
— Ты не выпендривайся, Князек, — фыркнул Андрей, — чесслово, не был бы другом — я б тебя выпер с фирмы, а я ж не выпер?
— Из-за бабы бизнес бы под удар подставил? — тут уже пришел черед Игоря насмешливо задирать брови. — Ну кому ты лепишь, трюфелек, ты ж у нас не из мажоров, ты себя сам делал, для этого? Чтоб все прохерить?
Андрей глянул на Игоря тяжело, но вполне мирно. В конце концов, они действительно хорошо друг дружку знали. И из-за той же Ленки не конкурировали даже. И бизнес этот Печорский действительно строил всеми правдами и неправдами — и Игоря в свое время к этому же привлек. На заре «Печорского» пахать приходилось столько — сейчас даже вспоминать было страшно.
— Хорошо, — Андрей пожал плечами и сменил тон, — и что ты намерен с Дарьей делать?
— Ничего, — процедил Игорь, в очередной раз отрывая взгляд от Даши. А она между тем внаглую склонялась к уху своего парня и что-то ему нашептывала. Что именно, интересно? Воображение Игоря подсовывало ему, как назло, самые непотребные варианты. И как же отчаянно хотелось, чтобы именно ему эти губы шептали что-то дерзкое, эротичное, чтобы именно его ухо опаляло горячим дыханием. Нельзя было смотреть, но глаза сами так и тянулись — к ней.
— Из-за Аллы?
Это был риторический вопрос. Естественно из-за нее, из-за кого еще-то? Игорь дернул плечом, даже не желая озвучивать очевидное.
— А что Дарья?
— Ничего. Я надеюсь — ничего, — Игорь через силу отвернулся и уставился на Андрея. — Я надеюсь, что она считает меня мудаком, глубоко и безапелляционно, и пускай ни в коем случае не меняет своего мнения.
— Что сделал? — с интересом спросил Андрей. Нет, ей-богу, лучше бы о проекте говорил. А так — будто две темы для разговоров, бабы и работа. Понятно, почему Виталик увлекается футболом, у него хоть третья тема для беседы, если что, есть. Правда, на ней стухает уже сам Андрей, но так ему и надо.
— Уволить пообещал, — вздохнул Игорь. Решение было не самым красивым, слишком быстрым, но уж больно шибануло в голову ему от того поцелуя.
— В конец охренел? — возмутился Андрей. — Ты уже свой член к работе примешивать стал? Я тебя быстрей уволю, чем ее. Это ж у тебя в штанах свербит.
— Не кипешуй, — Игорь поморщился, — я просто хотел, чтобы она обиделась. Посильнее. Больше обижается — меньше обо мне думает.
— Ну-ну, — Андрей скептически поджал губы, бросил взгляд на парочку за столиком напротив, — судя по той мелодраме, что сейчас нам предлагается к просмотру, — так себе получилось.
— Пусть. Пусть мстит, — Игорь вздохнул. — Глядишь, втянется и уже займет свою умную голову этим своим…
— Да уж, во всем Дарья умная, но вот с тобой конкретно сглупила, — Печорский покосился на часы, встряхнулся и развернул плечи, — так, друже, я на переговоры. А ты тут постарайся не убить никого из клиентов.
И свалил. И занять свое внимание стало решительно нечем. Только чертовой парочкой за столиком напротив. А меж тем еще пара минут наблюдения действительно грозила обернуться для Игоря каким-нибудь очень тяжелым сроком за групповое убийство.
Не стал дожидаться даже официантку с ее счетом, оставил на столе нужную сумму и пошел в туалет. Не столько по физиологической потребности, сколько из желания охладить пылающую озабоченную голову. Думай о работе, Игорь, только о работе. Не о девушке. Не о чертовой красивой, такой желанной девушке, которая так удовлетворяет твоему гребанному вкусу, что ты ее даже трахнуть три года не знал, как осмелиться — и которой ты ничего предложить не можешь. Не твоя она — не твоя. Как бы ты ни ненавидел этот факт — его тебе изменить не под силу.
Умываться не стал — этого было мало, просто сунул голову под струю ледяной воды.
Вот. Так хорошо. От контраста температур в голове стало как-то посвежее. Выпрямился, глянул на себя в зеркало, раздраженно сплюнул, провел рукой по волосам, стряхивая — а местами даже отжимая с них лишнюю воду. Чучело ты, Венецкий, ты вроде уже взрослый мужик, а до сих пор думаешь головкой члена вместо головы. Вот как ты это все разгребешь?
Дверь у туалета открывалась беззвучно, а вот стук женских каблуков — по кафелю мужского туалета — оказался очень резким, контрастным звуком.
Игорь развернулся к двери и замер, увидев Дашу. Прижимающуюся спиной к двери, дерзко прикусывающую губу — не дающую никаких поводов для сомнений — она тут не случайно. И снова шибануло в виски гудящим пламенем пожара, который практически мгновенно пожрал все те вехи для самоконтроля, что Игорь смог для себя установить.
Два шага — хотя это были практически два прыжка, и Игорь просто впечатал ее тело к двери, сжимая пальцы на ее бедре, уже забравшись под юбку, а губами — затыкая ей рот. А она — она тихо постанывала, вздрагивала от прикосновения его холодных мокрых пальцев и льнула, льнула к нему, как будто замерзшая, истосковавшаяся по хозяйским рукам кошка. И сам Венецкий чувствовал себя как пьяный, в голодной жажде впиваясь в этот сладкий рот. Господи, какая же вкусная, чокнутая девица. Сердце билось как лихорадочное. И больше ничего не было, только Даша сейчас — бросившая своего блондинчика и явившаяся к нему.
Как в лифте сегодня утром хотелось задрать эту узкую яркую юбку — аж глаза жмурил, чтобы не искуситься лишний раз. Господи, да Даша почти стонала сейчас у него в руках, извивалась, скулила от удовольствия — а сам Игорь даже не сразу понял, что уже с минуту трахает ее тремя пальцами, практически безжалостно засаживает их в мокрое скользкое лоно. Господи, как он ее хотел — дышать, и то не так хотелось, как ее — особенно после этих сорока минут, когда она заставила его исходить молчаливой яростью от кипучей ревности. Хотел, хотел всю, до дна, хотел заставить пожалеть о тех чертовых мгновениях, что она провела с другим мужчиной, выжечь, вытрахать из нее каждую мысль, в которой она думала не о нем — не об Игоре.
— Дашка, останови меня, — простонал измученно, впиваясь губами в шею, — останови, умоляю.
Только одно ее «нет», и он смог бы от нее оторваться. Он никогда никого не заставлял и ее бы — не стал. Только скажи, только одно лишь слово, Даша… Оставь хоть что-то живое, не своди с ума, не до конца…
— Не дождешься, Венецкий, — прорычала чертова фурия, сжимая пальцами и без того дыбом стоящий член, прямо сквозь брюки, так жадно — что у Игоря мозг кипел, не ослабевая, чудом пар из ушей не шел, — не дождешься!
Да раздери ж тебя, дьявол, да на четыре части, ладно, Дарья, ты сама напросилась!
Глава 15
Что я поняла, глядя в светлые глаза Ника, совершенно отчетливо и бесповоротно — я его не хочу. Вот совсем не хочу. Он был ужасно рад, что я ему позвонила, он улыбался, шутил, всячески пытался показаться мне тем открытым безбашенным парнем, который мне когда-то показался подходящим для покувыркаться. Вот только… Вот только я прекрасно помнила, как он орал, что я его со своей нимфоманией нещадно заколебала, да и прочие «прелестные моменты» из нашего с ним общения как-то выплывали, выплывали на поверхность памяти… Нет, даже ради секса — я не была готова на такие подвиги. И… хорошо, что я поняла это сейчас, когда еще пила кофе, а не когда вернула Нику ключи от моей квартиры.
Куда больше меня веселил Игорь. Я же специально села вполоборота, чтобы наблюдать. Я же ничего не забыла. И особенно «я тебя хочу» — ну, как такое забыть? Это как если первый красавчик школы вдруг признается какой-нибудь невзрачной чучундре, что она ему ужасно нравится — у девочки в клочья порвется шаблон. Вот и мне, при всей моей самоиронии и самооценке, услышать от Венецкого «я тебя хочу» было чем-то сродни нежданно выписанного достижения.
Если Ленка меня информировала верно, значит, мое явление в компании Ника для Венецкого будет отличным ударом под дых. И — разведка доложила точно. Как бы Игорек ни пыжился, как бы не выпендривался — но темперамент было не закопать. Венецкий действительно бесился. Что-то там вполголоса обсуждал с Печорским, судя по физиономиям — имел наглость обсуждать меня, и бесился. Салфетки в пальцах драл, вилку вертел, за полчаса ни единого куска в рот не взял. Бе-е-е-едненький. Чисто ради него и досидела с Ником до конца обеда, вытерпела, как Афанасьев берет меня за руку, рисует какую-то хрень на моей коже — и вполуха слушала, как он треплется об очередной фотосъемке с очередными упрямыми моделями.
Нет, если бы… Если бы Ник не был тем мудаком, из-за которого я до сих пор иногда чувствовала себя бракованной озабоченной самкой, если бы он был хоть на толику так же обаятелен в совместной жизни, и не доканывался со своими идиотскими и задротскими правилами… Если бы! Но этого не было. И невозможно было измениться за месяц, невозможно было вдруг осознать свои ошибки, провести срочную работу над ними. То ли он просто не нашел другой бабы, то ли его моделька от него ушла, то ли как собака на сене, решил «осчастливить» еще и меня — так сказать, за компанию.
— Так рад, что ты перезвонила, — вдохновенно заявил Ник, уже третий раз за этот обед, а я терпеливо улыбнулась, — как думаешь, у нас еще может срастись?
— Ник, почему ты решил, что это хорошая идея? — мягко улыбаясь, уточнила я.
Бывший же на меня смотрел растерянно, не находясь с ответом.
— Мы с тобой долго были вместе, — осторожно начал он, — это напоминало серьезные отношения. И… Маме ты нравилась. Она говорила, что я идиот, раз тебя упустил…
Напоминало… Ему это напоминало серьезные отношения. Полгода совместной жизни. Полгода гребанной работы над сглаживанием острых углов. Полгода терпимости к закидонам Ника и привычке зачитывать по утрам мантру «Зато не одна». Напоминало, да… Лишь потом, когда вышвырнула его вещи на лестничную клетку, прорыдалась и заменила замок на входной двери — поняла, что не так уж мне и плохо одной. Лучше чем с ним. Сама себя я вообще-то любила, со всеми своими закидонами. И что даже тот, откровенно скажем, довольно унылый секс — не стоил всего того… Да ничего не стоил. Ни слова сказанного в мой адрес. Ни одного чертового слова о том, что женщины, сфокусированные на карьере — не могут считаться полноценными. А про нимфоманию, про панель — ох, за это можно было и по морде дать. Будь я мужиком — обязательно бы выписала.
Маме Ника я нравилась… Ну, это был не секрет. На контрасте с ее раздолбаем-сыночком, который был весь из себя творец, гениальный фотограф и в периоды острых «творческих обострений» — отказывавшимся от заказных съемок и снимавшим что попало и называвшим это искусством… Да, наверное, покойной Раисе Петровне было бы спокойней, если бы мы с Ником остались вместе. По крайней мере, этого придурка во времена его «фото-запоев» было бы кому покормить. Но… Я не хотела быть Нику мамочкой. Я ему вообще никем быть не хотела. И честно и откровенно — отнюдь не из-за Ника у меня по спине бежали возбужденные мурашки. А от тяжелого, практически пылающего взгляда из-за столика чуть поодаль.
— Так что, Дань, может, начнем сначала, а? — заигрывающим голосом напомнил о себе Ник, — не торопясь, без спешки.
Он еще что-то вещал, но я в который раз выбесилась на это его «Даня» и пропустила все остальное мимо ушей. Вот не доходило до человека, что меня жутко раздражает это прозвище, как форма даже не от моего имени — а от мужского. Это вечно мне напоминало к стыду и печали, что в доме с Ником — мужиком буду я. А это был самый нежеланный образ, который я хотела примерять. Я и так на работе упахивалась в усмерть, если мне нужно и дома все проблемы разом решать, то нахрена мне вообще кого-то в свою жизнь пускать? У меня, в конце концов, кот есть. Вот к нему точно нет никаких вопросов.
— Коль, а без спешки это как? — Даню я вернула сторицей. Ник вообще терпеть не мог обычную форму своего имени — она была «слишком неуклюжей» для его тонкой возвышенной души творца. Вот и сейчас — терпел, терпел, но все равно раздраженно поморщился. Месть удалась.