На прощание поцеловав мне руку, от чего у меня мурашки по телу промаршировали, Стас испарился в неизвестном направлении. Я проводила его взглядом и упрямо мотнула головой. Тоже мне, джентльмен. Дурдом какой-то.
-
Глава 3
— Добрый день, Екатерина Игоревна.
— Добрый день, Александр Сергеевич, — кисло протянула я.
Вот почему, когда начальник приходит на полчаса позже — это он где-то по делам задержался, а когда сотрудник — то опоздал? Где справедливость? Ещё и одни в лифте едем, просто замечательно.
— Что-то случилось?
Я только открыла рот, чтобы поведать наинтереснейшую историю про несработавший будильник и спасенного с дерева котенка, как сверху что-то страшно заскрежетало, и лифт, резко дернувшись, остановился.
— Нет, вы что, серьезно? — я раздраженно стукнула кулаком по металлической двери, — за что мне все это?!
— Вас так пугает мысль остаться со мной наедине? — насмешливо произнесли сзади.
Я резко развернулась, чтобы высказать все, что я думаю по поводу этой ситуации, но шеф жестом показал на трубку телефона, которую уже приложил к уху:
— Да… служебный лифт… в течение часа? Хорошо.
Он закончил вызов и внимательно на меня посмотрел, видимо, ожидая ответа на свой вопрос.
Я замялась. Ну не говорить же человеку, что у меня от одного его взгляда поджилки трясутся. Да и другая причина была, почему меня начинало немного потряхивать от перспективы провести в маленьком замкнутом пространстве минимум час. В детстве я тоже застряла в лифте, только он был старым, темным, с вырванной кнопкой вызова диспетчера. И вызволили меня только вечером, когда люди начали возвращаться с работы. К тому времени я уже собралась доживать свои последние часы в темной вонючей коробке. Страх из детства преследовал меня всю жизнь, вылившись в локальную форму клаустрофобии. Поэтому я всегда немного нервничала, когда заходила в лифт, и чаще бегала по лестницам, когда не опаздывала. И сегодня решила проехать не на главных лифтах, а на служебном, чтобы на глаза никому не попасться. И почему в закрывающиеся двери проскользнул Воронов, мне категорически непонятно.
— Простите, Александр Сергеевич, я просто не выспалась.
— Понимаю вас, — он с усилием провел по лицу рукой, — сам уже вторую неделю плохо сплю.
Я с удивлением на него посмотрела: мне вообще иногда казалось, что он не человек, а робот. Всегда работал допоздна, всегда был занят работой, в общем, трудоголик до мозга костей. А он, оказывается, спит плохо.
— Говорят, что магнитные бури сейчас сильные.
— Может быть, — он пожал плечами.
Воцарилось молчание. Я не знала, о чем с ним говорить, да и не хотелось, в общем-то. Достала мобильник, проверила время, вздохнула — ещё как назло сегодня наушники дома забыла, даже на музыку отвлечься не могу.
К горлу медленно, но верно подкатывала паника. Я старалась смотреть в одну точку, но мне все равно начало казаться, что стены начинают медленно сужаться. Я поставила сумку на пол и обхватила себя руками. Кать, ну подумаешь — это всего лишь игры воображения, вон, начальник рядом стоит, капается в смартфоне, и ничего, у него потолки сверху не падают. Помогло ненадолго, и теперь на меня начала двигаться дверь. Я отшатнулась к задней стенке, плотно зажмурив глаза и как попугай повторяя, что все это игры воображения.
— Екатерина Игоревна, вам холодно? — послышался голос шефа, и я приоткрыла один глаз.
Он стоял рядом со мной, возвышаясь на добрых полторы головы, и от этого казалось, что в лифте стало еще меньше места. Я поспешила закрыть глаза.
— Н-н-нет, все н-нормально.
— Да вы же вся дрожите! — он действительно беспокоился.
А меня уже действительно трясло, стало очень трудно дышать, казалось, что каждый вдох я вырываю чуть ли не с боем.
— П-п-простите, я п-п-просто немного б-б-боюсь зам-м-мкнутых п-п-пространств.
— Ох… идите сюда.
Секунда, и меня притянули к себе, заключив в теплые объятия. Меня окутал запах его невероятного парфюма, от которого голову просто сносило. Надо производителей убивать за такое действие духов на людей. Я попыталась дышать нормально, но все еще не получалось — дыхание прорывалось вместе с рваными всхлипами.
— Ну что же вы, все не так страшно, скоро нас вызволят отсюда, да и я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось, — теплая ладонь скользнула по вздрагивающей спине, даря чувство защищенности.
Боже мой, он успокаивает меня как маленького ребенка. Я же потом в глаза смотреть не смогу от стыда.
Воронов говорил что-то еще, совершенно ненужное и чепуховое, просто, чтобы не молчать. И я постепенно успокаивалась, перестав дрожать и задыхаться. Открыла глаза, но увидела лишь черную ткань костюма, в которую уткнулась носом. Не удержавшись потерлась об нее щекой. Рука на спине на мгновение замерла, но потом вновь пришла в движение.
— Вам лучше?
— Д-да, простите, — я попыталась отодвинуться, но вышло слишком вяло, и меня опять привлекли к себе.
— Бросьте, я понимаю, что такое приступ клаустрофобии, и то, что вы не симулировали, чтобы оказаться в моих объятиях, — в его голосе послышалась улыбка.
Я ничего не ответила, лишь обняла его в ответ, чтобы удержаться в вертикальном положении. У меня после вот таких вот припадков всегда была дикая слабость, и штормило так, как будто я намедни выпила три бутылки паленой водки.
В общем, когда лифт починили, я была уже в более-менее вменяемом состоянии, в плане того, что передвигаться сама могла. Скомкано попрощавшись с Вороном и еще раз поблагодарив его, я ретировалась в свой отдел. Но и там все было не очень спокойно — до Светы уже дошли каким-то неведомым образом слухи, раздутые до размеров дирижабля:
— Кать, ты что, с Вороновым спишь?!
Я аж закашлялась. Леша сердобольно похлопал меня по спине.
— С чего ты вообще взяла?!
— Мне тут птичка на хвостике принесла, что вас вызволили из лифта обоих помятых и крайне довольных. А ещё недели полторы назад он тебя из офиса на руках выносил, — Блондинка победно улыбнулась, предчувствуя новую сплетню и скандал.
Боже мой, и когда она только успевает?
— Знаешь, что, Свет? Скажи своим птичкам засунуть свои хвостики куда подальше. У меня боязнь закрытого пространства, мы застряли в лифте, Александр Сергеевич почти что спас меня от приступа, так что не надо искать двойного дна, там, где его нет, — твердо отчеканила я, внутренне закипая.
— Ладно-ладно, прости, — девушка фыркнув, отодвинулась к своему компьютеру. На меня сочувствующе посмотрела Таня. Я только вздохнула, и попыталась вернуться к работе.
Поступил новый заказ на разработку дизайна крупного интернет-магазина, и концепцию надо будет предоставить на следующей неделе. А у меня в голове пусто и шумит перекати-поле.
Спустя где-то полтора часа я отлипла от монитора, потирая усталые глаза. Вокруг все расплывалось, накатывала дикая слабость. Мда, после утренних приключений мне бы дома на диванчике полежать, а не работать. Хорошо ещё, что сегодня до четырех только. Вышла проветриться, и тут же лицом к лицу столкнулась с Вороновым. Что он вообще на нашем этаже делает?
— Екатерина Игоревна, вы как?
— Спасибо, Александр Сергеевич, вполне сносно, — вымученно улыбнулась я.
— Что-то вы слишком бледная, — в его голосе звучало неприкрытое беспокойство.
— Да все нормально, — я отмахнулась, — домой приду, отлежусь.
— Знаете, что? — он мельком взглянул на часы, — давайте я вас до дома подвезу. Сейчас все равно почти три, а по вашему виду от вас продуктивности сегодня ноль.
Я в священном ужасе уставилась на шефа.
— Вы что, с ума сошли? Зачем вам меня подвозить?
— Помочь хочу, — он пожал плечами, — пользуйтесь моей добротой, пока можете.
— Но…
— Слушайте, вы опять за свое?
— Ладно-ладно, — я сдалась, — тогда подождете меня внизу?
Я запомнила слова Светы и не хотела, чтобы опять по офису поползли беспочвенные и дурацкие слухи.
— Да пожалуйста, — он пожал плечами, — жду вас тогда.
Быстро вернувшись в кабинет и забрав сумочку, я со всеми попрощалась, объяснив, что мне дали отгул в связи с плохим самочувствием.