Он сел на кровать и погладил меня по волосам.
— А, моя, ты что? — его родное доброе сердце изливало на меня мужскую скупую любовь.
— Пап, все нормально, мне уже лучше.
— Ты посмотри, какая ты худая, бледная, скоро тетя Ира придет, принесет тебе куриный бульон.
— Ладно.
Он еще немного поговорил со мной о врачах, а Тема тихо сидел на диване.
— Ладно, я пойду, вы тут поговорите, эти ребята, как хорошо, что они должны были тебе контрольную занести, если бы не эта работа, что могло бы случиться, не знаю. Молодцы, спасибо вам за дочь, — и мой отец пожал Теме руку. Они так смешно смотрелись, оба высоченные, но мой отец огромный, как скала, а Тема худой, как молодое дерево. Я улыбнулась. Когда папа ушел, Тема сел рядом.
— Ты сможешь простить меня, — в каком-то отчаянии спросил он. Я видела муку на его лице, он винил себя в моем состоянии, и, частично, так оно и было, но такая эмоциональная реакция, конечно, была не его вина. Я всегда была гиперчувствительна ко всему, что меня окружало.
— Ты, что, — шепнула я, — нет, ты ни в чем не виноват, просто я так сильно волновалась за тебя, я боялась, что с тобой что-нибудь может случиться, я боялась этого больше, чем умереть самой.
Его глаза метнули порыв отчаяния.
«Я никогда себе этого не прощу», — вдруг услышала я его мысль.
Я мгновенно приподнялась к нему, хотела обнять, но тут же упала на кровать, не в силах удержаться от головокружения.
— Ты, что, лежи, — нежно сказал он и прикрыл меня одеялом.
— Ты не должен не прощать себя никогда, — горячо выпалила я. Он замер на мгновение, удивленный, потом опустил глаза.
— Темочка, умоляю тебя, не драматизируй ситуацию, у меня был простой вирус.
— Почему ты не отвечала на мои звонки? Тебе было так плохо? Ты что, умереть задумала? — я видела, с какой болью он смог выдавить из себя эти вопросы.
— Я не помню, — призналась я растерянно. Наверное, от болезни мой разум немного помутился.
«Он помутился вовсе не от болезни», — подумал он. Господи, он не перестанет себя винить.
— Чтобы сказали веды на это? — вдруг спросила я.
— Не знаю, — тихо сказал он.
— Я, конечно, точно не уверена, но, по-моему, кто-то из великих говорил, что мужчина и женщина, которые вместе, всегда являются полным отражением друг друга.
— Да, это так.
— Тогда за что ты себя винишь?
— Я должен был защищать тебя, а вместо этого устроил глупую потасовку, причина которой была скорее ревность и собственничество, а ни что-то благородное. Но самое главное, когда я был тебе нужен, и ты звонила мне, я не хотел говорить с тобой, потому что я ненавидел себя. А когда я справился с собой, ты уже была не в силах отвечать.
Он замкнулся, боль раздирала его на куски чувством вины.
— Тема, — я мягко взяла его за руку, — мы все совершаем ошибки. Для меня ты Бог, ты самый лучший, самый родной, самый дорогой. Для меня ты никогда не ошибаешься, что бы ты ни сделал, я верю тебе бесконечно, я доверяю тебе, я твоя. Каждый день, который я провела с тобой, каждая секунда, они все бесценны. Я не думаю, что были люди в этом мире, которые были так же счастливы, как я. И ты тому причина. И когда тебе больно, мне тоже больно. Если ты не сможешь простить себя, я не смогу простить себя. Ведь мы одно целое.
— Простить себя за что? — спросил он в какой-то внутренней агонии.
— За то, что ты не можешь простить себя, — и слезы покатились из моих глаз.
Он схватил меня, прижал к себе, мне кажется, что он не смог сдержать слезы. Но я точно этого не могла видеть. Я немного похныкала у него на плече. Я чувствовала, что нас трансформировало в какое-то новое качество, более глубокое, более тесное. Я знала, что мы стали еще ближе благодаря тому, что нам пришлось пережить, и это не могло ни радовать меня. Я была безвозвратно счастлива, и я точно знала, что он простит себя ради меня.
— Ты можешь кое-что сделать для меня? — спросила я.
— Что угодно, — ответил он уже с улыбкой.
— Сейчас придет Тетя Ира, и принесет куриный бульон, — я лыбилась.
— А, — он сразу сообразил, к чему я веду. — Я сейчас сбегаю в вегетарианское кафе и принесу тебе овощной.
— Спасибо, — весело сказала я. — И не задерживайся. А то куриный остынет и тебе придется хлебать его холодным.
— Я мигом, — и он чмокнул меня в губы, еще раз сильно прижав к себе.
Мне стало легче. Самое страшное позади. Конечно, я ужасно хотела узнать, чем кончилось дело с Маницким, но, если бы случилось что-нибудь страшное, я бы уже об этом знала. Потом от Родика я узнала, что они с Темой в тот вечер встречались, и когда Тема шел на встречу, его чуть не сбило машиной. Он взял с собой нож тогда, и до него дошло, что его останавливают от большой беды. И он не стал драться с Вадимом, он просто сказал ему, что у нас любовь большая, и что если он будет лезть, то ему придется отвечать перед Богом.
Тема мне потом рассказывал, что сама не знал, почему он это сказал. Но это подействовало. И Вадим больше никогда не лез в наши отношения. Более того, на второй день он явился ко мне в больницу с цветами и извинениями.
— Я сказал, что люблю Вас, — сказал мне он, — но теперь я понимаю, что любил лишь себя самого. Простите, — и он вышел из палаты с понурой головой.
Меня выписали через неделю, и когда я пришла в университет, все были очень мне рады. Я чувствовала, что все знали про нас с Темой, но что удивительно, никто не относился к этому с осуждением. Наоборот, они как-то еще больше прониклись ко мне, то ли почуяв во мне родную душу, то ли я сама не знаю почему.
Однажды завкафедрой тихонько спросила меня:
— Тань, это правда, что поговаривают в Университете, что у тебя роман с этим второкурсником.
— Да, — ответила я смущенно.
— Это, конечно, не мое дело, я не буду вмешиваться, но его родители знают?
— Нет, думаю, нет, мы никогда не обсуждали это.
— А если узнают?
— Гелия Петровна, он совершеннолетний, он в праве сам принимать решения.
— Да, но это может все равно привести к скандалу, преподавательская этика и все такое, ну, ты понимаешь.
— Я надеюсь, что этого не произойдет, потому что у нас все серьезно. И, кстати, я не знаю, что там говорят, но я не сплю с ним.
— Я поняла тебя, — и она улыбнулась.
Все, казалось, уладилось, успокоилось, утихомирилось.
Она 11
Приближался Новы год, и мы собирались справлять его у Родиона. Он жил загородом, а его родители по традиции всегда улетали на этот праздник в Европу. Организовывалась достаточно большая компания студентов, но я уже не стеснялась их. Все были в курсе наших с Темой отношений.
Я долго мучилась тем, какой выбрать подарок ему, я сходила с ума, маялась. В конце концов, я выбрала ему огромный атлас звездного неба с шикарными иллюстрациями, всеми созвездиями, пояснениями и даже мифами. Он был так счастлив, что, когда я вручила его ему, радовался, как ребенок. А еще я купила ему на распродаже камней авантюрин, темно синий, словно усыпанный звездами.
— Это моя любовь к тебе, — напомнила я ему нашу с ним притчу.
— Он прижал меня к себе, и целовал при всех, а все лыбились и хихикали.
Надо ли рассказывать, как радовалась я, когда он вытащил из новогоднего мешка целый набор книг Елены Сущинской, талантлившего астролога. А потом еще был маленький компас.
— Чтобы мы всегда могли найти друг друга, где бы мы ни оказались, чтобы с нами ни случилось, он приведет нас друг к другу, — сказал он мне.
И я не стесняясь, тоже целовала его, и мы услышали аплодисменты и крики молодежи вокруг нас.
Когда мы сидели за праздничным столом, я заметила, что справа от Темы села та девушка, которая однажды у университета зыркнула на меня каким-то ужасным взглядом. Оказалось, что ее звали Лера. Всю дорогу она отвлекала внимание Артема от меня, и сначала, признаться, меня это взбесило. Но потом я заставила себя расслабиться. Он не был моей собственностью, имел право иметь друзей и подруг. Он был Водолеем, да еще и с Венерой в этом же знаке и Луной в Близнецах, конечно, я никогда не совершила бы ошибки принудительного общения. Он обязательно должен был чувствовать себя свободным. Я тихонечко отстранилась и стала оживленно болтать с Васей. Мы так увлеклись и смеялись, что, когда Тема попытался привлечь мое внимание, я дотронулась до него рукой, чтобы показать свою любовь, но при этом не прекратила своего веселья с его друзьями.
Играла музыка, и Родион потянул меня танцевать. И мы крутились, куча веселой молодежи в центре залы, прыгали, радовались. Ребята ухаживали за мной и мне это было приятно, они то подносили мне бокал с шампанским, то поддерживали, если я оступалась. Я забылась и вспомнила о Теме только спустя какое-то время. Когда я обернулась, его не было в зале. Я подошла к окну и увидела, что они с Леркой стояли и курили на улице.