Просто захотелось.
— Ты впервые назвала меня по имени, — неожиданно высказался он.
— Было бы с-странно, если бы я сейчас смогла п-перечислить все твои регалии, — она выразительно обвела глазами держащие её руки.
Броневой вздохнул. Кусаться и спорить не хотелось.
— Врача?
Чудище — или чудо — помотало головой:
— Неа, я согрелась уже. Ты… вовремя успел.
— А ты носишь красное белье. Это из-за… поверья?
— А ты слушаешь мои эфиры, — маленькая негодница хмыкнула и прикрыла глаза. Видимо, действительно разморозилась и расслабилась.
Но на этом вечер откровений не закончился.
— Я думала, ты забыл обо мне.
Броневой удивленно поднял одну бровь. Рыжая открыла глаза, оценила реакцию и улыбнулась:
— Не уволил, не наказал, даже выговора не сделал. Будто и не думал вовсе.
Павел наклонился и прошептал в маленькое ушко — точнее, в большую шапку ушанку:
— Я не думаю о всяких маленьких негодницах. Я думаю о миллионных сделках, российских законах и будущем предприятий, на которых работают несколько тысяч человек. А про таких, как ты, времени у меня думать нет.
— Совсем-совсем? — прошептала, так и не открывая глаз, Ярослава.
Но Павел ничего не ответил и только откинул голову на спинку дивана.
Он ни за что не признается рыжей, что думаето ней постоянно. Хватит с неё истории со спасением.
Надо было решать, что делать со всем этим дальше, но впервые в жизни Броневому не хотелось решать. Они еще немного посидели, молча каждый о своем, а потом рыжая завозилась, вывернулась из его рук, стянула с себя шапку и, настороженно глядя на него, сделала шаг к двери:
— Ну… Я пойду?
Павел кивнул. Ему тоже надо было возвращаться к переговорам, хотя Дмитрий, наверняка, уже закончил там все. А потом разбираться со своей службой безопасности. Он скривился.
Домой они сегодня не попадут. Или попадут по частям.
Он с долей сожаления посмотрел, как Ярослава открыла дверь — в приемной маячила как-то слишком много людей- и вздохнул.
Пусть идет. А он поработает.
Глава 9
Ярослава
— В жизни каждой девушки, — мечтательно выдохнула я в микрофон и улыбнулась, — должно быть место мечте. И подвигу. Мечтать должна девушка, ну а подвиг…отдадим право его совершать рыцарю или принцу. Только представьте, томится прекрасная дева в своей пятиэтажке… Нет это мелко, пусть будет двенадцать этажей. И вот томится она, волосы из форточки свесила, грустит, гулять не может — мама не пускает без шапки, зима ведь. А шапку кто ж на такую красоту волосатую надевать будет?
И приезжает наш принц на белом коне… Хотя нет, лучше без коня пока — во-первых, замерзнет по дороге и женится потом на докторше, которая будет лечить его от пневмонии. А, во-вторых, за… хм, производное от коня на асфальте вас засудят соседи. В общем, пусть лучше приезжает на белом мерседесе. Начнет разворачиваться во дворе, заденет дорогущим бампером обшарпанную стенку… — Гоша закатил глаза и картинно рухнул на стол. Порой у меня возникало ощущение, что вся его функция сводилась к тому, чтобы показывать мимический спектакль, основанный на моих словах. — Ок, пусть просто приходит. Только оденется потеплее. Вот приходит и зовет принцессу — Брухильда, Брухильда, выходи! А она, понятное дело, не слышит — потому что в форточку двенадцатого этажа вообще ничего не слышно. И тогда он решает добраться до нее, чтобы сказать о своих чувствах. Ползет вверх по пожарной лестнице… ох, на наших домах такого не предвидится… Пусть лезет по решеткам и балконам. И сам поет, — я действительно пропела, подражая голосу Принца, — «Ты единственное, что заставляет меня продолжать путь; ты единственное, что поддерживает мою любовь. Ты единственное, что мне когда-либо будет нужно». Прекрасная дева его за такую песню, конечно, в форточку затащит; и даже если он застрянет в ней, допевать будет наполовину в теплой квартире. Ну а вы слушайте полностью «Моя любовь навсегда» от настоящего Принца на радио Up! — сказала я в заключение, нажала кнопку и невидяще уставилась на пульт.
Настроение было каким-то… странным.
Нет, я не заболела, не впала в депрессию и меня не настиг запоздалый страх. И даже осторожные косые взгляды, которыми награждали меня все, относительно причастные, сотрудники, не нервировали.
И когда Гоша, смущаясь, шепнул мне, что в тот памятный день был уволен старший смены охраны и начальник службы безопасности тоже чуть не лишился своей должности, и что все выходные какие — то люди в спецодежде магичили с той несчастной дверью и, заодно, всеми остальными дверьми в здании — ничего у меня не екнуло.
Это было ожидаемо.
Неожиданным оказалось другое.
То, что в праздники, как дурочка, я надеялась на звонок Броневого. Ну, например, с целью узнать, не заболела ли.
Смсочку хотела.
Почтового голубя.
Знака избранницы, выступившего на моем плече…
Сидела вместе со старшими Зимиными в нашей личной зимней сказке — огромном, деревянном доме, стоящем, практически, в лесу — и мечтала услышать его голос. Чуть надтреснутый, холодный, с рычащими интонациями, от которых большинство людей цепенело, а мне вот… нравилось. Ему очень шло.
Нет, он не должен был звонить — он даже телефон мой не знал, хотя это, как раз, была не проблема. Но мне почему-то казалось…
А, черт его знает, что мне казалось и почему!
Я закусила губу и вздохнула. Запали вы на свое начальство, уважаемая Ярослава Громик. На вот эти два метра хамства и непробиваемого упрямства запали.
И что делать? Нервно постучала пальцами по столу и сама же себе ответила — ничего. Броневой не принц, в форточку не полезет. Да и я не прекрасная дева, наивно ждущая у окошка, когда её спасут. Меня уже спасли однажды, и теперь я предпочитала жить собственной жизнью.
Я вернулась к работе. Включила воспроизведение рекламы и подготовила еще парочку романтичных баллад.
А то после трех дней наедине с зомби хотелось чего-то совсем противоположного.
Внутренний телефон тренькнул и сделал вид, что издох. Я с удивлением на него посмотрела — в нашу каморку практически никогда не звонили. Может не стоит и начинать? А то мало ли…
Телефон опять тренькнул. Я осторожно взяла трубку:
— Да?
— Ярослава Громик?
— Ммм, да…
— Это Виктор, помощник Броневого. Поднимитесь сейчас к нему в кабинет, — сказал лорд довольно холодным голосом и отключился, не удосужившись дождатьсяответа. Ну да, а что я могла сказать, кроме как «простите, что еще не у вас»?
Я нахмурилась. Странный вызов. Будет ругать? За крышу и лифчик? Насколько поняла, я сорвала его с переговоров.
Или эфир утренний слушал и не понравились ассоциации?
А может, решил узнать, что там со сценарием? Хотя, это вряд ли. Презентация идеи назначена на среду, идаже Катя не была в курсе, что я не просто презентацию сделала, а, фактически, наваяла на коленке прототип ролика. Как раз за выходные хватило времени — делала между прогулками, разговорами и попойками у камина.
А может… увидеть хочет?
Я дернула себя за волосы и приказала успокоиться. Вот пойду сейчас, и всё узнаю.
Поднялась на лифте, прошлась по коридорам — сотрудники действительно от меня шарахаются или мне показалось? — и вошла в почти родную приемную.
Виктор был суров, собран и неподвижен. Как прекрасная статуя. Я даже восхитилась и захотела потыкать в него пальцем — вдруг, ненастоящий? Кажется, это намерение отразилось в моей позе. С лица лорда слетело бесстрастное выражение и он выставил впереди себя руки, как щит:
— Не подходи!
Фух, ну хоть на «вы» перестал называть, и то хлеб.
— А что такое? — я плотоядно ухмыльнулась и сделала шаг вперед.