Кирилл говорил это своим глубоким, проникновенным голосом, не отрывая взгляда от тетради, в которой решал очередную задачу по физике. Он выглядел очень комично, сидя напротив меня на полу моей комнаты, окруженный одновременно формулами своих точных наук и моими заметками про литературных персонажей.
— Да, только вот в литературе ты точно так же можешь отследить, какой герой, когда появился. Ну, а в математике ты иногда сидишь и думаешь, а откуда взялась эта цифра или чему там равен этот котангенс, — пробубнила я, выделяя желтым маркером в тетради еще одну информацию о любви к родине в творчестве Сергея Есенина. Еще пару поэтов серебряного века и приступим-с к произведениям серьезного характера. — Надеюсь, что мне попадётся «Евгений Онегин», серьезно. Он, конечно, козел, подлый и двуличный человек, к которому у меня нет особых теплых чувств, но о нем можно порассуждать на досуге.
— О чем там можно рассуждать, когда все внимание направленно на то, как Евгений Онегин сначала отшивает Татьяну, а потом такой «привет, киса, затусим сегодня? Я слышал, ты стала богатой дамочкой».
Я так сильно расхохоталась, что к нам ненароком заглянула Мия, проверить, не убивают ли тут меня с помощью щекотки. Осмотрев нас недоумевающим взглядом, сестра закатила глаза.
— Подростки, — фыркнула она, махнув на нас рукой, после чего вышла из комнаты, закрывая за собой дверь.
— Подростки, — передразнили мою сестру мы с Кириллом хором, отчего еще сильнее стали смеяться.
— Через два года я обязательно верну ей эту фразу, — сквозь смех, сказала я, вытирая выступившие слезинки.
Ловко перегнувшись через ворох бумаг и учебников, Кирилл быстро поцеловал меня в губы, заставляя замереть сначала от неожиданности, а потом от удовольствия.
— М-м-м, — протянула я, и словно кошка стала льститься к Кириллу в поиске очередной ласки.
— Нам нужно готовиться к экзамену, — протянул Кирилл с широкой улыбкой на лице, вновь целуя меня.
Смеясь, я оттолкнула Кирилла, утыкаясь лицом в книгу, чувствуя, как краснеют щеки. Мне до сих пор не верится, что я могу поцеловать его, обнять так, как хочу, не боясь, что он меня отвергнет. Это прекрасное чувство — любить, испытывать чувство взаимности, безграничной любви. Я подняла лицо, смотря, как Кирилл вновь сосредоточился на сложной задаче. Его волосы упали ему на глаза и он, кивком головы, убрал их в сторону. Его губы сжались, после чего надулись, когда он понял, что где-то ошибся. Я могла наблюдать за ним часами напролет.
«Тема Родины — ведущая тема в творчестве Есенина. Сам Есенин говорил: "Моя лирика жива одной большой любовью — любовью к Родине. Чувство Родины — основное в моем творчестве"… Но тема Родины в творчестве поэта имеет свою эволюцию».
Конечно, именно на этом мне нужно сосредоточиться. Сергей Есенин и его любовь к Родине. Патриотизм, любовь, природа, какие красивые глаза у Кирилла. Стоп, это не из этой пьесы.
— Ребята, — мама, не постучав, открыла дверь в мою комнату, внимательным взглядом осмотрев сложившуюся обстановку. — Вы тут уже четвертый час сидите, идите, отдохните, прогуляйтесь.
Кирилл, подняв голову, посмотрев сначала на мою маму, потом на меня. Пожав плечами, парень легко поднялся на ноги, отложив все учебники в сторону. Что же, видимо, мы идем гулять. Я не так виртуозно, как Кирилл, поднялась на ноги, стряхивая с себя крошки печенья. Ничего себя, какая я красотка, наверное. Мама одобряюще улыбнулась, пробормотав что-то, что на свежую голову, запоминается легче. Мамочка, не думаю, что моя голова вообще на что-то способна рядом с Кириллом, который, кстати, тактично покинул мою комнату, когда я стала собираться. Ой, всегда бы мы такими вежливыми были, молодой человек.
Я не стала как-то прихорашиваться (просто не хотелось давать Кириллу повод думать, что я долго собираюсь), надев обычные джинсы, желтую кофту и схватив кожаную курточку, надеясь, что майская погода не будет сегодня изменчива, как мое настроение.
— Я готова, — расфасовав телефон, ключи и мелочь (она всегда обязана быть в моей куртке), воскликнула я, выходя в коридор, где ждал меня Кирилл.
Лис улыбнулся, словно был удивлен моей скоростью. Я лишь скромно пожала плечами, невинно хлопая глазками. Мальчик, тебе (в частности мне, но какая разница?) еще повезло, что подростковые прыщи, благодаря восхитительным генам, обошли меня стороной, иначе бы я собиралась около двух часов, потратив полтора часа только на косметику.
Кажется, я слишком много думаю и слишком мало делаю.
Как только мы вышли из квартиры, и зашли в лифт, Кирилл взял меня за руку, а я, словно кошка, прильнула к плечу парня. От него невероятно приятно пахло одеколоном, одурманивая мой мозг по полной программе. Мое дыхание перехватывало каждый раз и в животе появлялось необъяснимое чувство, когда я прикасалась к нему, вдыхала его запах, целовала его в губы и щеки. Мои ноги дрожали каждый раз, когда он невзначай проводил рукой по моим волосам, поправляя их, когда он быстро целовал меня перед тем, как в нашем маленьком мире появлялся еще кто-то.
— И куда мы пойдем? — поинтересовалась я, не желая идти в сквер, в который мы направлялись.
— Есть у меня одна идея, — сказал Кирилл, подумав, после чего внимательно осмотрел мою одежду. — Пойдем на крышу.
— Ты же сейчас не серьезно? — простонала я, хотя обожала взбираться на крыши и стоять там часами, наблюдая за рассветом или закатом. — Ты вспомни, сколько времени я потратила в последний раз, когда мы компанией забирались на крышу.
Да, я простояла около десяти минут, сокрушаясь на то, что мне страшно оттого, что мои руки соскользнут с перекладины, еще несколько минут заняло у меня на то, чтобы вцепиться в перекладину мертвой хваткой, а на то, чтобы, наконец, залезть на чертову крышу, мне потребовалось еще пятнадцать минут. В общей сумме, тридцать с копейками минут у меня заняло на то, чтобы подняться на крышу, когда парни за три минуты быстро оказались на месте.
— Ой, ты больше стонешь, что не можешь залезть, — отмахнулся Кирилл, меняя направление нашего пути. — Все будет хорошо, я когда-нибудь тебя подводил?
Я хотела бы привести парочку примеров, но, к счастью, таковых не оказалось, потому что Кирилл никогда не подводил меня. Мне пришлось сдаться и покорно принять его предложение посетить чудесную крышу какого-то четырехэтажного завода(?). В душе ни чаю, что это могло бы быть.
Мы зашли во дворы какого-то малоизвестного района, который, скорее всего, даже не обозначен на карте города, и подошли к гаражам, через которые лежал наш путь к крыше. Кирилл быстро забрался на бетонные плиты, что удобно лежали около забора, и помог мне подняться. Пройтись по забору мне помощи не понадобилось, да и колючая проволока отлично служила перилами. Серьезно, и эта была вся страшная преграда, останавливающая преступников сбежать? Черт, если только по ней раньше пускали ток, иначе, я считаю, что эта самая проволока помогала преступникам при попытке побега. После забора начиналось самое трудное препятствие — перелезть на крышу, поставив одну ногу на планку, изогнутую под углом сорок пять градусов, одной рукой схватиться за трубу, а вторую руку дать Кириллу, чтобы он помог оттолкнуться и перекинуть твое тело на крышу. Сложность также заключалась в том, что рядом с маленькой трубой, за которую я держалась, проходили еще две трубы и, получается, выбор был таков: или ты сильно подпрыгиваешь, чтобы перелезть на крышу через них, или ты пролезаешь под трубами, испачкав всю одежду. Мой выбор? Черт, я не попрыгунья, поэтому второй вариант.
— Может, все-таки просто прогуляемся? — пискнула я, когда Кирилл, зацепившись за край крыши, сильно оттолкнулся от забора и перелез на крышу поверх труб.
— Давай уже, иди сюда, — Кирилл перегнулся через две трубы, протягивая мне руку.
— Мамочка, прости меня за все, я люблю тебя и прощай, ты всегда знаешь, кого винить в моей смерти, — бормотала я, со страхом наблюдая, как моя левая нога соскальзывает с планки, когда я еще не успела задействовать руки.
— Напряги ногу, чтобы она не скользила и в этот же момент обхвати трубу, — проконтролировал Кирилл. — Молодец, а теперь давай сюда свою руку.
Подумав, я протянула Кириллу правую руку, отцепив её от трубы, чтобы левой рукой схватиться за край крыши. Секунда и вот я уже проползаю под двумя трубами.
— Молодец, Тея, в этот раз ты справилась на тридцать минут быстрее, — похвалил меня Кирилл, поцеловав долго-долго в губы.
Теперь нам оставалось подняться еще на несколько этажей вверх, но в этом была помощь в виде маленького выступа, а также прогнившей деревянной лестнице, что предусмотрительно поставили сюда такие же подростки, как и мы. На самый последний этаж вела железная служебная лестница.
— Здесь так красиво, — прошептала я, смотря на небо, которое казалось ближе, чем обычно.
— Да, очень красиво, если не смотреть вниз на кучу домов, построенных в какой-то непонятной последовательности и грязь, что всплывает по весне, — пробормотал Кирилл, обнимая меня сзади. — Ты очень-очень худая, кожа да кости. Ты употребляешь слишком много кофе и слишком мало блинчиков.
— Напиши это у меня на надгробии, пожалуйста, — усмехнувшись, ответила я. — Нет ничего плохо в кофе.
— О, попробуй объяснить это моей маме и моему дяде, — скривился в отвращении Кирилл. — Они ненавидят кофе, хотя обожают его запах.
— Моя мама до сих пор привыкает к этому напитку, — смеясь, поддержала я тему. — Она говорит, что после стольких лет беременности и кормления она отвыкла практически от всех продуктов. Не знаю, я бы не смогла без кофе.
— Это ты пока так говоришь, а когда запретят, ты ничего поделать с этим не сможешь, — ответил Кирилл.
— А сколько детей ты хочешь? — неожиданно для себя спросила я Кирилла, поднимая на него голову.
— Не знаю, может быть, двоих или троих, но я пока не хочу об этом задумываться, — Кирилл улыбнулся мне. — Я хочу пожить для себя, а никак мои наши родители завести детей в двадцать лет, считая это нормой.
Я пожала плечами, промолчав, скрывая то, как задели меня, его слова. Он не думал о нашей совместной жизни, о свадьбе и детях. Стоп, Тея, вам только шестнадцать, конечно, рано еще об этом думать.
— И почему у тебя выражение лица такое, словно ты на меня обиделась? — я не ожидала, что Кирилл резко развернет меня к себе лицом, поэтому взвизгнула.
— Я не обижалась, — я же не виновата в том, что девочки развиваются быстрее, вследствие этого и начинают думать о взрослых вещах раньше, чем мальчики.
— Тея, — когда Кирилл слегка потряс моими руками, я почувствовала себя марионеткой в его руках. Или желе.
Я никак не отвечала, наслаждаясь, как ветер легкими прикосновениями ласкает мое лицо, перебирает волосы, а солнце, находясь за спиной, лучами окунается в пшеничные волосы парня. Кирилл откашлялся, улыбнулся и, отпустив мои руки, отошел на несколько шагов назад. Я могла ожидать от него что угодно, но когда он запел, я звонко расхохоталась. Черт, я и забыла, что мы в младших классах, когда формировался голос, несколько лет подряд ходили на вокал.
На нас давят со всех сторон.
Семь миллиардов людей пытаются найти свое место в мире.
Главное — держаться вместе.
Ты улыбаешься, хотя на душе кошки скребут.
Но, эй, девчонка,
Мы оба знаем, что этот мир жесток,
Но я все же рискну…
— Откуда ты знаешь перевод песен Джастина Бибера наизусть? — хохотала я, сгибаясь пополам.
— Оттуда, откуда знаешь и ты, — прокричал Кирилл, расставив руки в стороны. — Это ты фанатела от него, когда нам было двенадцать.
Ой, ну не признаваться же ему, что я до сих пор слушала песни этого красивого мальчика. У него отличный голос, что я могу поделать? Усмехнувшись, я подхватила затею Кирилла, начиная петь куплет этой песни.
Пока ты меня любишь,
Мы можем голодать, мы можем жить на улице, мы можем быть на мели.
Пока ты меня любишь,