Капитан Тим кивнул: всем ясно. Инга продолжила:
— А сейчас мы приблизительно посередине. Судя по характеристике ионного ветра, по масс-детектору — мы прошли высшую точку моста и начали снижение.
— И тут влипли, — мрачно констатировал Тим. — Еще бы знать, во что? Вельд не вернулся пока? Мавр, ты его не видишь?
Восьмой член экипажа — моделировщик Мавераннахр — отозвался от пульта системного контроля:
— Наблюдение в порядке до первой, за третьей до седьмой, и потом после девятой до кормы. Вельда вижу. Он с умным видом стучит молоточком по этой хрени. Дать его на связь?
— Обычная связь работает, сам спрошу, — сказал Тим. — Я поставил блокаду по диафрагмам. Вахтенный пусть глядит, чтобы не лезло, чего не надо. Андрей, ты тоже пусти там барраж, пусть пробы берут.
— Шаг поставлю пока что десять минут. Если что заметим, перейдем на поминутный, — согласно наклонил голову Андрей.
— Второй, — сказала связь голосом Суэйна. — Занял точку, наблюдаю. Командир, мы его перечеркнули.
— Как? — Инга даже руками всплеснула. — Это же физически невозможно!
В обзорном голокубе появилась картинка: бублик, перерезанный карандашом. Или “перечеркнутый ноль”. Шестикилометровый карандаш все опознали тотчас: это их собственный “Кентавр” наложился на чужой бублик теми самыми кусками между первой и третьей, между седьмой и девятой диафрагмами.
— Первый, подтверждаю. Вижу то же самое. Видеонаблюдение работает исправно. Уровни излучений не превышают нашего фона.
— То есть, механика у него примерно как у нас, — Мавр задумчиво вертел на своем голокубе схему моделлера. — Капитан, у меня ЧП. Часть вычислительных блоков попала в слепые зоны. Я не получаю диагностику от них. Но при этом весь моделлер исправно работает. Словно эти блоки никуда не пропадали. Насколько я понимаю, это нонсенс.
— Не больший, чем сам факт пересечения, — фыркнула Инга. — Звезды движутся относительно друг друга с огромными скоростями. Их взаимное положение постоянно изменяется. Уж не говорю, что космос огромен… Но вот наш мост как-то пересекся с чужим?
— Вельд! Слышишь меня?
Вельд ответил не сразу. Некоторое время связь доносила слабый звон молоточка и мурлыканье в нос; потом интеллект корабля вывел картинку с ближайших камер. Расставив датчики, запустив рой диагностических роботов, единственный в экипаже первокурсник залихватски обстукивал серую преграду геологическим пробником, и так этим увлекся, что ответил только после повторного вызова:
— Здесь Вельд, хорошо слышу.
— Что там такое? — выпалил Мавр прежде, чем капитан успел ругнуться на дисциплину связи. Вельд пожал плечами:
— Стена…
***
“Стена объекта не сплошная, чему пока объяснения тоже не найдено. Если принять гипотезу, что объект является кораблем, движущемся на том же принципе линейного скольжения по гравитационной струне, как наши корабли, то в зоне пересечения мы должны столкнуться с его наружной обшивкой. Тем не менее, в преграде обнаружены многочисленные проемы сложной формы… Анализ формы показал…” — Тим прервал диктовку. Пощелкал пальцами, вспоминая, потом сдался:
— Икс!
Искуственный интеллект корабля отозвался:
— Найти ссылку на формулу фрактала и добавить?
— Да, и графическое выражение фрактала на контур отверстия наложи, подрисуй красным. Для наглядности.
— Выключи свет, чтобы темно стало, — хмыкнул Икс. — Позови брата, чтобы пришел.
— Ну извини.
Тим потер виски, зевнул.
— Андрей на вахте, — подсказал Икс. — Жизнеобеспечение проверяет, считает ящики с консервами. Не спит. Да и я тоже. Можешь подремать. До экспедиции еще полторы смены.
— Оценка риска?
— Сорок семь за, пятьдесят три против. Если он движется на том же принципе, то среда в нем вполне вероятно будет похожа на нашу.
— А с чего бы ему двигаться на том же принципе?
— Вероятность соударения двух самолетов или двух субмарин между собой намного выше, чем для соударения самолета и субмарины.
— Все так, — Тим снова повертел пальцами. — Но что-то мне покоя не дает. Может, вовсе туда не соваться? Там пересечение гравиструн. И тут мы. Возмущение от массы киберов, от массы самих исследователей… Попасть в хвостовые отсеки можно челноками через вакуум, не обязательно ломиться сквозь аномалии.
— Нам нужны данные. — Голос Икса сделался неприятно-сухим. — Без них все мои гипотезы ничего не стоят.
Капитан поднялся из-за стола и прошелся по каюте. Кораблик учебный, надежный, защита от дурака везде. Даже нарочно сломать его или вызвать какой там неучтенный эффект практически невозможно. Конструкция отшлифована добрым столетием использования. Никто не предполагал, что учебный “Кентавр” может взять и застрять в Пространстве. Поэтому жилой блок тут маленький. Десять кают умеренного размаха. Намного больше — общий зал. Совсем большой спорткомплекс, незаметно переходящий в парк — и все. Зелень только в парке, а так повсюду моющийся пластик, практичный металл. Разве только вместо стен экраны, чтобы обитатели корабля могли придавать им любой вид. Жизнеобеспечение по замкнутому циклу — стандарт, любое обиталище в пространстве должно иметь возможность выжить в полном отрыве от населенных планет… Тим поежился. Вот эту тему обдумывать не хотелось.
Но тогда экспедиции в чужака не избежать. Без новых сведений неясно даже, как скрещение струн отзовется на отправку самой обычной гравиграммы о помощи. Допустим, сигнал о помощи пройдет — но корабль-спасатель тоже ведь может подойти только по струне. А на ней уже висит пара кораблей. И вторая струна поперек, что по теории того же Грина-Каллаби-Яу совершеннейший нонсенс. И весь узел наверняка окутан облаком физических аномалий.
На приемном конце моста увидят, что “Кентавр” не прибыл. Постучат по струне — ответа не дождутся, или получат привет из аномалии. Дешифровка — допустим, что быстро, а то совсем как-то кисло выходит. Поймут, что случилась беда. Но где и какая? Световой луч достигнет любого из концов моста через сорок стандартных лет. Только после этого поймут, куда высылать спасатель. Разгон, потом торможение, потом разгон обратно? Не годится. Хорошо, пока спасатель будет бороздить просторы, можно вручную, в стиле героических легенд, собрать фотонное зеркало, перенастроить конвертер на режим тягового двигателя. Предположим, удалось и это. Тогда в конвертер — груз “Кентавра”, затем лишние куски корпуса. Допустим, что его массы хватило на разгон и уравнение скоростей с пролетающим без торможения спасателем. Можно выиграть навскидку лет надцать. Уточненный расчет уменьшит цифру, но все равно, в итоге выйдет намного больше полувека…
И в каждой фразе этого якобы плана — “допустим” или “предположим”! Все настолько зыбко, что нет смысла ни считать вероятности, ни обсуждать с командой. Курсанты наверняка уже обдумали такой сценарий, и уж тем более, искуственный интеллект “Кентавра” давно все понял.
Ничего себе приключение для учебного полета.
Получается, надо искать способ расцепить гравитационные струны — и желательно, чтобы “Кентавр” остался одним куском. Потом ремонт… Этого Тим не боялся. Груз “Кентавра” в конвертер, штатный режим разборки на частицы, потом синтез необходимых материалов, а из них уже и деталей — всей нужной техникой корабль оснащен, сам процесс отработан в тренажерах…
Тим подумал, что если сейчас он проснется, и окажется, будто все это глубокая симуляция, очередная проверка — от радости и облегчения даже морду автору шутки бить не пойдет.
Искуственный интеллект все еще молчал, и капитан-старшекурсник выполнил предписанные упражнения для проверки ясности сознания. Увы, учебной симуляцией тут не пахло: мир вокруг оказался настоящим. Как, собственно, и проблема.
***
— Проблема, тьфу! — Вельд заулыбался во весь рот. — Через проемы пролезем. А там до третьей диафрагмы всего-то километр. Спорим, это грузовик, вроде нашего?
— Запасные батареи всем по три комплекта, — не поддержал шутку Мавр. — Инга, несешь трекер. С тебя запись маршрута. Не знаю, сохранится ли там связь… Хотя электроника работает, зонды пока все целы.
— Кстати… — Инга откинула белые волосы, ныряя в тяжелый экспедиционный скафандр через наспинную дверь. Повозилась там, подняла забрало шлема и спросила:
— Мавр, а они к нам ничего не запускали?
Системщик призадумался. Решительно двинул рукой:
— Нет. Возьмем самый сложный случай: пусть их аппараты совсем-совсем невидимые. Другой частотный диапазон, к примеру, или там свернутые поля. Но закон сохранения никто не отменял, по тепловому излучению нашлись бы… Вельд, крепи к себе резак и запасную еду…
Отобранное снаряжение сложили в кают-компании, перед выходом. Обновили навыки движения в тяжелой защите из пластали: никто не мог обещать, что на чужаке останутся в исправности привычные силовые коконы.
Наконец, Мавр признал группу готовой к выходу, о чем доложил вахтенному. Андрей посмотрел на медицинские показания и задумался вслух:
— Учащенный пульс. Оно и понятно, душа кипит от предвкушения… Всем по койкам, отдых полтора часа. Сами вы не заснете, это понятно тоже.
Дождавшись, пока все улягутся, доктор внимательно проверил, с кем у него в данный момент включена связь. Подождал минуту и проверил еще раз. А потом сказал выключалочку, прошитую в сознание каждого космонавта как раз для таких вот случаев:
— Утомившись-поливать-белка-в-дом-уходит… Спать!
Инга и Мавр заснули сразу, глубоко. А вот Вельд-первокурсник, судя по лицу, видел сон.
***
Снилась Вельду Академия, обзорная лекция по небесной гравимеханике. Седой дедушка с мальчишескими горящими глазами рассказывал, что такое гравитационный маневр вокруг массивного небесного тела — звезды или там планеты-гиганта. За счет изменения курса можно получить изрядную прибавку к скорости. Например, грамотно рассчитаный завиток вокруг Юпитера прибавит раза в три больше, чем нужно для покидания Солнечной Системы. Правда, приходится следить, чтобы при этом сам корабль центробежными силами на куски не разломало. И вот поэтому таким способом удобнее всего раскидывать по далеким звездам небольшие зонды-апельсины. А если гравитационной пращей запускать космонавтов — то космонавты должны быть очень маленькими…
***
— Маленький какой… — Инга взвесила прозрачный шарик на ладонях. Вельд посмотрел на находку дико. Мавр не различал удивленного лица под тонированным забралом шлема, не то бы забеспокоился.
— Очень маленькое существо, — сказал, наконец, Мавр. — Может, вообще не существо, а игрушка. Имеем ли мы право его взять? Вельд?