— Простите… Извините… Прошу прощения… — бормотал Глеб всякий раз, когда задевал чей-нибудь хвост или не в меру разросшиеся рога.
Он бежал за Азариным, продиравшемся сквозь толпу — в Танабэ тот был как у себя дома. Хромов же плёлся сзади и кряхтел, обливаясь потом. Тучный сбазовец выглядел так, словно пробежал кросс.
— Баюн говорил про мост! — крикнул Глеб. — И про реку!
Азарин открыл в зерфоне карту:
— До неё ещё три квартала.
— Раз мы знаем, где она, то почему не примещаемся?
— Ауры духов собьют нас с курса, — голос мага перекрыл треск петард, — их же тут сотни… Как бы ты сдал ЭНПД, не зная таких вещей?
— Если бы не вы, сдал бы! — огрызнулся Глеб.
В него кто-то врезался — седовласый, с дряблой кожей… Глеб отпрянул: старуха без глаз!
— Простите, — сказала старуха, — совсем слепая стала…
Открыв рот, она показала язык с вросшим в него глазным яблоком. Зрачок был мутным, как при катаракте.
Азарин схватил обомлевшего Глеба за рукав и потащил дальше:
— Не отставай!
Поток ёкаев не иссякал, смех с криками слились в гул. Глеб словно попал на Хэллоуин, где все вокруг сошли с ума.
У перекрёстка их нагнал Хромов:
— Всё, бежать больше не могу… Нужно срочно раздобыть транспорт.
И тут Глеб заметил приставленные к дому велосипеды. Азарин тоже их увидел и, в два прыжка достигнув стены, сел на первый попавшийся велик.
Глеба приглашать не пришлось — через секунду он и сам был в седле. Третий велосипед оседлал Хромов. Под ним что-то скрипнуло, и Глеб испугался, как бы транспорт под его весом не развалился.
Они выехали на другую улицу, где о параде напоминал лишь шум. Свистел ветер, мелькали дома. Вдоль обочин стояли машины; Глеб мысленно возблагодарил всех японских богов за то, что их не было на проезжей части: большинство горожан смотрели парад.
Он крикнул в спину Азарина, нёсшегося впереди:
— Вы точно знаете, куда ехать?
Тот не ответил, но гнал во всю прыть. Наверное, квартал и впрямь был ему знаком.
Хромов опять отстал, и после трёх поворотов стало ясно, что он их не нагонит. Зато вскоре показалась река: ограда из цепей, на воде лодки. Вдалеке гнутой аркой темнел мост.
— Баюн! — позвал Глеб. — Баюн!..
— Тише!.. — рявкнул Азарин.
Они остановились. Людей тут почти не было — лишь шатающийся пьяница брёл навстречу. Но потом он упал, и Глеб понял, что это не пьяница. И сглотнул, увидев то, чего не заметил сразу: рядом с урной лежала женщина, на дороге — подросток. Трое мужчин распластались у скамьи, один — у фонарного столба.
Азарин посмотрел на их ауры:
— Все семеро без сознания. Пацана нужно оттащить… Помоги мне!
Они убрали мальчишку с дороги, и Глеб спросил:
— Это сделала Кали?
— Когда почуяла слежку.
— Но Баюн же летел… как она могла его заметить?
— Твой Баюн ни при чём: кто-то из них, — Азарин оглядел пострадавших, — местный законодержец. Кали раскрыла его и ударила первой.
— По всем прохожим? Но как?..
Вопрос остался без ответа — вероятно, маг и сам был растерян.
Сколько Глеб ни озирался, Баюна так и не увидел — ни ворона, ни кота, ни пантеры… Зато между домами темнел проход. Вспомнив, что дух говорил о проулке, Глеб двинулся туда.
— Баюн?..
Где-то забили барабаны, но Глеб их не слышал — страх за Баюна затмил всё. Могла ли атака Кали убить духа или он тоже ранен?.. «Пусть он будет ранен, — думал Глеб, — пусть будет ранен, пусть будет…»
Он дошёл до домов, но Азарин вдруг встал на пути:
— Не так быстро.
С руки мага взвился огненный шар. Огонь осветил тупик — лужу, низкие окна, цветы на карнизах… и тёмную фигурку кота у стены.
Глеб рванулся вперёд:
— Баюн!!!
Дух скрючился, будто сбитый машиной. Из шерсти торчали перья: превращение не завершилось. Взгляд был застывшим, как у куклы.
Глеб остановился, боясь идти дальше.
Баюн сейчас встанет — наверняка встанет!.. Ведь на улице все живы… значит, и Баюн тоже жив!..
Но Баюн не вставал.
Через силу сделав шаг, Глеб присел на колено. Протянул руку, чуть помедлил и с замершим сердцем коснулся шерсти.
Та была тёплой, словно дух всего-навсего прилёг отдохнуть.
— Аура есть, — сказал Азарин. — Слабая, но стабильная.
Глеб готов был захохотать или заплакать, но вместо этого прошептал:
— Его исцелят?
— Понятия не имею, — в интонации Азарина не было ни намёка на жалость. — Дажес бригадой специалистов это займёт не один день. Проще сменить фамильяра.
Смысл этих слов обжёг Глеба, как огнём… Встал он так резко, что Азарин вздрогнул:
— А я чуть было не решил, что в вас есть что-то человеческое, — голос Глеба звенел от ярости. — Если Баюна не вылечат, то в штабе меня не ждите!
Азарин сжал губы, но затем сунул руку в карман, — а когда вынул её, та была не пустой: меж его пальцев белел мел.
Шагнув к Баюну, он опустился на асфальт. Глеб удивлённо наблюдал: маг чертил пентаграмму, а в ней — замысловатые руны.
Пальцы Азарина светились. Он с заметным усилием поднялся:
— Клади спиритуса в центр.
— Зачем? — испугался Глеб.