— Сколько в этой палате двугранных углов?
Глеб смотрел на врача и даже не уловил смысл вопроса.
— Что?..
— Вопросы не повторяются, — Каршин тут же задал следующий: — Сколько в ней лежит пациентов?
— Я не… — Глеб с трудом сообразил, чего от него хотят. — Не знаю… То есть, судя по койкам…
Но виос исчез.
— Поздно, я засчитал ответ «не знаю». Разделите девяносто шесть на четыре.
— Двадцать… четыре, — Глеб ощутил себя объектом издевательств. Его пальцы впились в ладонь, лица духов стали свекольными.
Экзаменатор покосился на них:
— Господин Шустов, вы злитесь по пустякам. Боюсь, я вынужден прервать экзамен: соображаете вы быстро, но слишком эмоциональны, — а ведь мы к основным тестам ещё даже не подошли. Не думаю, что в продолжении есть смысл: советую вам явиться в другой раз.
Глебу захотелось разбить зеркало, но вместо этого он сказал:
— А я советую вам не быть сволочью.
Развернув кресло, он выехал из комнаты. Каршин опомнился и что-то прокричал… Однако в мозгу Глеба его слова не задержались.
— Похоже, не вышло… — заключил Баюн.
— Это всё Азарин!.. — Глеб миновал вестибюль и кулаком распахнул дверь. — Готов спорить, он даже сделал так, чтобы мою заявку приняли! Он хотел, чтобы я попал на собеседование… Хотел показать, что помешает мне во всём, что бы я ни затеял!
— Погоди… — Баюн стал вороном и взлетел на два метра. — Объясни толком, что случилось!
Но объясниться Глеб не успел.
Напротив стояли двое. Мужчину слева он не знал: полный, круглолицый, в сером костюме и при галстуке. А вот второй заставил Глеба стиснуть зубы.
— Давно не виделись, — сказал Азарин. — Похоже, с твоим экзаменом проблемы.
Хлопнув дверцей, Идар вышел из фургона:
— Что вам нужно от Глеба?
— Уверен, он знает, — Азарин сверлил Глеба взглядом. — Не надоело упираться? Или тебе живётся интересней, чем три месяца назад?
Глеб поехал к Идару. Главное — спокойствие… Если дать себя спровоцировать, то будет лишь хуже.
— Вижу, к беседам ты не склонен, — донеслось ему вслед.
— Одна у меня уже была, — Глеб всё-таки обернулся. — Картинки вышли что надо — вы случаем не сами рисовали?
Азарин не смутился:
— У нас художники есть. Надеюсь, ты не ждёшь извинений?
— Не жду, — Глеб поехал дальше. — Ваши извинения ничего не стоят.
— Ты ведь понял, что я могу влиять на твою жизнь: что бы ты ни делал, я вмешаюсь. Признай уже, что ведёшь себя как эгоистичный ребёнок.
— Это я эгоистичный?! — Глеб обернулся, и над Азариным просвистел ветер.
— Что дальше? — тот пригладил волосы. — Огонь призовёшь?
— Если напроситесь!
— Ты получил силу, какой мало кто обладает, и думал, что я тебя отпущу?
Идар встал между ними:
— А с чего вы взяли, что вправе распоряжаться чужими жизнями? — он взглянул на Глеба: — Поехали, нечего его слушать.
Азарин с внезапной яростью бросил:
— Способности Далебора не так дёшевы, чтобы забыть о них!
— А как насчёт ваших подчинённых? — Глеб подумал о Дее. — Они такие дешёвые, что можно махнуть на них рукой?
Он подъехал к фургону, но тут сзади прозвучало:
— П-пожалуйста, подожди!
Что-то в этом оклике заставило Глеба развернуть кресло.
Мужчина в сером костюме шёл к ним. Походка у него была как у Шрека: грузная, неуклюжая. Да и сам он напоминал нескладного великана — с большой головой, короткими ногами и отвислым пузом.
Дойдя до фургона, незнакомец представился:
— П-пётр Альбертович Хромов, — тут стало ясно, что он заика. — Я представляю Службу б-безопасности аномальной зоны…
Услышав про СБАЗ, Глеб поморщился. Хромов это заметил и быстро добавил:
— Знаю, многие мои к-коллеги были заодно с Коротовым, но к-клянусь тебе, что я в их числе не состоял.
Глеб смотрел на него с недоверием, но Хромов не походил на оперативника — скорее, на профессора. И, если уж честно, располагал к разговору.
Только вот Глеб не был расположен к беседам.
— Чего вам надо? — спросил он.
— Понимаю, ты злишься на законодержцев…
— Только на одного.
— Дело твоё… — Хромов перевёл дух. — Но ты обещал вернуться, если от этого будет зависть чья-то жизнь — т-так мне сказали, — он глянул на Азарина и вновь на Глеба. — Ведь обещал?
— Ну, обещал…
Идар покачал головой. Хромов уже доставал свой зерфон:
— Это из неволшебки… П-пожалуйста, взгляни.
Глеб взглянул.
В зерфоне было фото: больничная койка, на ней старик — сухой, морщинистый, с дряблой кожей. И с очень странным лицом… Нестариковским, что ли.
— Как думаешь, сколько ему лет? — спросил Хромов.
Глеб ляпнул наобум:
— Восемьдесят?