Больше всего Руся боялась, что этот хмурый дядька откажется отвечать на её вопросы, обозлится и вернёт её домой. А домой не хотелось: сердце колотилось, как бешеное, от осознания ею, что она вот-вот попадёт, если уже не попала, в совершенно сказочный мир — с колдунами, с ведьмами и всякими умопомрачительными персонажами чуть ли не легенд и сказок. Девушка чуть не взлетала, понимая, что старенькие детские сказки внезапно оказались… реальностью!.. И главное — она сама, как выяснилось, часть этого поразительного мира, так хитро вписавшегося в обыкновеннейший мир!..
А этот дядька (от растерянности, что ли?) начал отвечать, хотя она помнила, что её порой излишне нахальная напористость иногда вызывала сердитый отпор собеседника.
Впрочем, он мог отвечать и потому, что она для него ценный объект, как сказала бабуля, со вздохом отпуская её в ночь, едва только внучка расслышала зов. А с ценными дружить приходится, а ещё — охранять. Ну, это уже бабулино желание. Только потому и отпустила, что знала: Руся — ценный кадр, и в ней нуждаются.
Когда Данияр выдохся, наотвечавшись, Руся молчала чуть ли не двадцать минут, раскладывая добытые факты по полочкам.
Итак, вороны Чернобога называются так, потому что их предки служили когда-то тёмному славянскому богу и чаще всего уничтожали нежить и нечисть, которая активно действовала против человека по ночам. Алконосты — это боевики, которые служили когда-то светлому богу его вестниками, они считаются потомками сварожьих птицедев, поэтому среди них много девушек и женщин, но к воронам на переговоры обычно посылают мужчин. Алконосты тоже охотятся на нечисть и нежить, но только в дневное время. Кроме воронов и алконостов, в городе есть семьи ведьм-травниц, ведьм-гадалок, колдунов и других представителей колдовского рода-племени.
А ещё… Зеркальника в парикмахерской она сама увидела, потому что ранее ей эту нечисть показал Данияр. Если б она раньше его не увидела, то так никогда бы и не узнала о его существовании. Поэтому, если встретит кикиморок, их тоже увидит.
— А как отличить ворона от алконоста? — внезапно даже для себя спросила она. — Только по цвету одежды?
— Говорят, если за сутки увидишь двенадцать штук разной нечисти, — не оглядываясь, ответил Данияр, но она расслышала-таки, что он улыбается, — то за нашими плечами можно увидеть крылья — и они будут очень отличаться.
— А мы… — вся аж напрягшись от ожидания, жадно спросила Руся, — можем такое сделать сегодня? Увидеть целых двенадцать?
— Можем.
— А что делать с головой? — встревожилась Руся. — Ну, с волосами? Теперь у меня всегда такая плетёнка на голове будет?
— Нет. К утру травы засохнут, и волосы будут обычными.
— А что бы ты делал, если бы меня первым увидел алконост?
— Не увидел бы. Кикиморки именно мне знак дали, что ты посредница-переводчик.
— Почему? — не то возмутилась, не то удивилась Руся. — Откуда ты знаешь, если ты не знаешь их языка?
— Упыри — ночная охота. Кикиморки про это знают.
— Всё равно не понимаю, — с силой сказала Руся.
Данияр покосился на неё сверху вниз, но как-то необидно.
— У них это личное, — спокойно сказал он. — Упырь, который устроил лёжку в лесопарке, и им жизни не давал. Он ведь жрёт всё подряд — и мелкой нечистью не брезгует. И кикиморки знали, что вороны увидят тебя.
— А как они узнали?
— У нечисти своё сарафанное радио. Наверное, кто-то передал им, что я недалеко от лесопарка поселился. В одном доме с тобой.
Хорошо, что бабуля хоть немножечко, но подготовила Русю. Иначе бы сама она ни за что не поверила в слова ворона.
Ишь… Ворон. Руся глубоко вздохнула от полноты чувств. Прямо как в сказке. И, наконец, она вспомнила, что они идут параллельно проезжей части. Куда?
— А мы куда сейчас? К этим троим воронам? Или будем охотиться на упырей? А ты мне оружие дашь? А как их… — И тут она осеклась. Слово “убивать” едва не сорвалось с уст — и вот тут-то стало страшно. Сказка сказкой, но убийство-то грядет настоящее. Да и в сказках не всегда мирный народ бывал…
— Мы пока гуляем, — медлительно сказал ворон, чуть искоса посмотрев на неё, словно проверяя, всё ли она понимает. — Чтобы ты узнала, что хотела. Теперь вопрос к тебе: бабуля знает, что ты ушла в ночь?
Он интересно сказал: “В ночь”. У Руси снова дух захватило. Как будто говорил о переходе из одного помещения в другое. Ух ты… Для него ночь не время суток, а… мир?
Отмахнувшись от ненужных мыслей, Руся и ответила, и спросила:
— Знает!.. А ты… Значит, тебе надо найти новых воронов, которые не знают, что они вороны? И у… уничтожить упырей, да? А что бы ты сделал, если я вышла, как ты хотел, но не болтала?
— Я бы обыскал тот микрорайон, где прячется один из самых опасных упырей.
— Но зачем тебе я? — Договорила и уставилась на пешеходную дорожку, по которой всё ещё шли. — Ты! Хочешь! Поспрашивать всяких этих, да?!
— Да.
— И я их увижу, — вполголоса сказала Руся, неудержимо улыбаясь во весь рот. — Ну? Чего плетёмся?! Давай быстрей — пошли вперёд! Туда, куда тебе надо!
Вместо того чтобы резко рвануть с места, Данияр остановился, вынудив остановиться и Русю. Он взглянул на неё вновь сверху вниз, и ей страшно захотелось увидеть выражение его лица. Но стоял он спиной к ближайшему фонарю и явно отчётливо видел её лицо, сам нечаянно спрятавшись в тени. И дорожка, тянувшаяся между двумя чёрными стенами кустов, в его молчании почему-то казалась бесконечной и очень узкой — из-за теней, что ли…
— Ты не под мороком, — уже привычно медлительно сказал он. — Поэтому дай слово, что будешь слушаться меня во всём, а вопросы задавать только тогда, когда я разрешу.
— А то что? — задорно спросила она, вдруг делая открытие: она настолько необходима ему, что может позволить себе покапризничать — и Данияр никуда не денется, всё равно сделает то, что именно она хочет! — Домой отведёшь? Я ведь тебе нужна, а значит… Буду вести себя в зависимости от ситуации!
— Мне не нужна капризная девчонка этой ночью, — спокойно ответил он и взглянул на пройденный путь. — Если ты не дашь слова подчиняться мне во всём — да, мы вернёмся.
— Но почему? — возмутилась Руся, дёргая его за рукав.
Но Данияр помалкивал, спокойно глядя на неё. А потом едва слышно вздохнул.
— Руся, — терпеливо сказал он. — Я не люблю объяснять. Да и ты не поверишь. Давай сделаем так: эту ночь ты во всём слушаешься меня, а в следующую, если останешься жива, будешь вести себя… — он поморщился, — как хочешь.
Это его “если останешься жива” морозом продрало спину.
— Ты меня специально пугаешь? — неуверенно сказала она.
— Да.
Ка-ак же хотелось его стукнуть, чтобы он подробней объяснил, почему она должна быть при нём смиренной овечкой! Ну да, упыри. Но ведь ворон рядом! Спасёт, если что… И тут начало доходить.
— А как выглядят упыри?
— Как обычные люди. Только когти длинные. И воняют они.
— То есть их можно почувствовать заранее? — обрадовалась девушка.
— А-а… — Кажется, Данияр затруднился описать более точно, а потом снова вздохнул: — Ну, ладно… Упыри — это покойники, понимаешь? Они воняют покойниками. Ну, теми, что пролежали не один день, да ещё чуть подгнили.
— То есть они воняют… ну, как сдохшее животное? — уточнила Руся.
— Ну… так.
Ещё немного подумав, она покусала губы, соображая, и заключила:
— Ладно, я согласна слушаться тебя в эту ночь. И куда мы сейчас?
— На старое кладбище.
— Но это кладбище далеко от города! — удивилась она, вспомнив, как ездили с бабулей на могилку её родителей: час дороги, час по самому кладбищу, пока дошли до нужного места. — Или мы с тобой туда поедем? У тебя есть машина?
— Нет, — чуть улыбнулся он. — Мы пойдём на то старое кладбище, которое стало частью города. Это недалеко, всего в пяти остановках отсюда. Повезёт — на дежурный троллейбус или маршрутку попадём. Но можем пройтись — тут пути немного.
— Тогда чего ждём? — начала Руся, чтобы закончить решительным: “Идём давай!”
Но ворон перебил — или просто ловко вставил в небольшую паузу:
— Ты мне не дала слова, чтобы будешь меня слушаться.
— Я же сказала! — возмутилась Руся, считая, что на этот раз именно Данияр ведёт себя по-детски. — Я сказала, что согласна слушаться тебя! Что тебе ещё нужно?!
— Мне нужно, чтобы ты сказала: “Даю слово слушаться тебя!”
— А не всё ли равно?! — уже обозлилась Руся.