— Тогда какого чёрта она здесь делает? Пусть танцует на подиуме, демонстрируя тряпки и мишуру. Кто пустил её на съёмочную площадку?!
— Ты, — Арунский сохранял невозмутимость.
— Я? — возмутился режиссёр.
— Да, Мартин, ты. Именно ты согласился с ней работать. Согласился, заранее зная, что девочка — не актриса. Что ты орёшь сейчас? Или ты считаешь, что, доведя актрису до слёз, заставишь её правильно улыбнуться?
Одно лишь присутствие имени Вильгельма Арунского в титрах фильма притягивало зрителя лучше любой рекламы. И режиссёр не мог не считаться с супер звездой. В конце концов, другого режиссёра найти можно всегда, Великий же Вильгельм — незаменим.
— Тебе легко рассуждать, — буркнул Мартин, отступая. — А у меня есть план съёмок. Есть другие эпизоды…
— Вот и займись другими эпизодами, а лучше объяви перерыв на четверть часа и отдохнёт сам. Ты сейчас в таком состоянии, что результата всё равно не будет. А я поговорю с девочкой. Слово профессионала, ровно через пятнадцать минут она улыбнётся именно так, как этого требует сценарий.
Ворча про себя, режиссёр отошёл, объявил через громкоговоритель: «Всем перерыв на пятнадцать минут».
Вильгельм подошёл к девушке, взял её за руку:
— Не надо плакать, Лора, ничего страшного не случилось.
— Да, ничего, — едва сдерживая слёзы, отозвалась девочка. — Просто я не актриса и не могу выполнить свою работу. Пустяк, право.
Даже захлёбываясь от бессилия и обиды, девушка изо всех сил старалась «сохранить лицо», но Арунского интересовали не её переживания. Он приподнял собеседнице лицо и, глядя ей прямо в глаза, заботливо спросил:
— Лариса, в котором часу ты вчера легла спать?
— Около одиннадцати.
— А когда ты обычно ложишься?
— В десять. Но при чём здесь это?
— Одна из причин снижения работоспособности, — недостаток сна и переутомление.
Осмыслив слова собеседника, девушка серьёзно возразила:
— Получасовую задержку нельзя считать причиной переутомления.
— Следовательно, причина в другом. Тебя что-то огорчило?
— Да, нет, ничего, — отозвалась Лариса, и собесёдник мгновенно уловил лёгкую неуверенность в её ответе:
— Так огорчило? Что именно?
— Да нет, это тоже пустяк. Подумаешь, какие-то триста кредитов, — рука девушки невольно коснулась кармана.
— Не прячь, показывай, или стыдно?
— Мне? Чего?
— Тем более.
Лариса неохотно достала из кармана смятый счёт.
— Что это? — Спросил мужчина с недоумением.
— Вчерашний счёт из ресторана.
Арунский взял листок, посмотрел на итоговую цифру:
— Он что, слишком большой для тебя?
— Нет, не слишком. Это счёт за двоих.
— За двоих?
— Да, за меня и за Франческо?
— Ты вчера ходила в ресторане с Франческо? — спросил Вильгельм с таким недоумением, словно это было для него новостью.
— Да, он вчера пригласил меня в ресторан и…
— Вы прекрасно провели время…
Лариса, вспомнила вчерашнее, непрерывное хвастовство кавалера и неопределённо пожала плечами.
— Поужинали, поболтали, мы даже не танцевали.
— А потом?
— Я спать пошла.
— А — а — а, — протянул Арунский, и, оборвав паузу, быстро спросил. — А утром тебе принесли счёт за обоих?
— Ну, да.
— Это досадно, — Вильгельм оглянулся, прикидывая, кого бы из присутствующих заинтересовала такая новость, увидел режиссёра. Тот с недовольной миной наблюдал за беседой со стороны. — Мартин, можно тебя отвлечь.
По тому, как быстро подошёл мужчина, сразу становилось ясно, насколько он перед этим был занят.
— Мартин, посмотри, что учудил наш «романтический герой». Вчера пригласил девушку в ресторан, весь вечер хвалил себя дорогого и любимого. Причём, даже не догадался пригласить её на танец. Естественно, его отшили. И, естественно, он отомстил: заставил Лору оплатить ужин за двоих. Девочка оскорблена, от обиды чуть не плачет, у нас срываются съёмка, но Франческо, как истинный сын миллиардера, сэкономил сто пятьдесят кредитов. Учись, Мартин, как надо зарабатывать капитал!
Режиссёр посмотрел на Вильгельма, на счёт, на Ларису, сказал коротко:
— Плюнь, — и, подумав, добавил. — Ты не обеднела, он не разбогател, зато опозорился на всю тусовку. Это я тебе обещаю.
— Именно это я и хотел сказать, — поддержал его Вильгельм. — Теперь перехожу ко второму вопросу. Лора, у тебя есть при себе зеркало?
— Где-то в сумочке.
— Погоди, не надо искать, держи моё.
— Тяжёлое…Зеркало, поданное ей Арунским, не смотря на свой небольшой размер, ощутимо оттянуло руку. Золотой обод оправы с бриллиантовыми искорками, обрамлял толстое, двустороннее, стекло. Определение девушки было верным, но именно поэтому оно удивило мужчину.
— Тяжёлое?
— Да… Я что-то не так сказала?
— Да, нет, — мужчина смотрел на неё с каким-то, непонятным Лоре недоумением.
— Наверно, оно очень дорогое…
— Не оправдывайся. Зеркало, действительно, тяжёлое. Удивительно, что ты первая из моих знакомых, обратила внимание именно на это. Обычно, всё говорят, что зеркало необыкновенно красиво.
Лариса с недоумением разглядывала безделушку: сглаженные грани, ничего лишнего в отделке. Вещица очень удобно ложилась в ладонь, но назвать её необыкновенно красивой, девушкеникогда бы ни пришло в голову. Немую паузу оборвал Вильгельм:
— Короче, к делу. Смотри на меня. Видишь, как я улыбнулся?
— Да.