— Что?! — растерялся Виктор.
— Мы с тобой вроде бы разошлись, верно? — я выпрямилась, уложив в нижний шкаф сетку с картошкой, и улыбнулась ему в лицо, легко тряхнув волосами и расправив плечи так, что выдающаяся Шурина грудь мягко колыхнулась под плотной тканью джинсовой рубашки. — С чего вдруг после этого тебя интересует, где я «шлялась»?
«И всегда так, — почти всхлипнула Шура из кармана. Ну почему я шлялась?! Я ни разу, ни разу не дала повода во мне сомневаться! Это он завел любовницу, на которой потом женился, а я…»
«Спокойно, дорогая, нас с тобой больше не волнует, что за странные фантазии бродят в голове у бывшего, — мысленно ответила я, усмехаясь про себя. — Все же не некрофил и не этот… любитель малолеток. На женские прелести реагирует как положено, глазами к декольте прилип намертво, и дыхание чуть сбилось. Сама видела, как на тебя мужики ведутся. Захотим — десяток таких Викторов найдем, хоть он лопни!»
Глава 14
— Вообще-то я волновался, — вдруг буркнул Виктор. И отвел глаза от моей груди.
Хм? Решил сменить тактику? Похоже.
— Ты же знаешь, я о тебе беспокоюсь. Вчера лежала без сознания, а сегодня потащилась неизвестно куда, а вдруг тебе стало бы плохо на улице?
«Вот как всегда, — грустно констатировала Шура. — Этим все всегда и заканчивалось Стоило мне попытаться вспылить, настоять на своем, на желании пойти доучиваться, выйти на работу, на курсы потом как он тут же говорил, что это же забота! Это обо мне же это ведь мне будет тяжело и с детьми, и с этим всем и я начинала себя чувствовать виноватой. Ну правда ведь, вчера было плохо, а сегодня побежала, да? Только почему-то теперь я чувствую себя не виноватой, а дурой, которую опять где-то обманывают, а она не поймет даже, где именно и в чем».
«Потому что это не забота, а тварья манипуляция, — ругнулась я. — Заботился так волк об овце, пока от нее одни копыта не остались. Правильно ты чувствуешь, и это уже хорошо, что не начала мне тут виной угрызаться».
— Плохо мне или хорошо, а продукты никто за меня не купит. Если школу еще можно пропустить, то кормить детей надо каждый день. Ну, как видишь, справилась, — я разложила последние покупки по местам и ласково так спросила: — Ты еще что-то хотел спросить? А то у тебя обеденный перерыв скоро закончится.
— Что-то ты неприветливая стала, изменилась в худшую сторону, — обиженно поджал губы бывший. — Ну понятно, одиночество женщину не красит, — попытался ужалить он.
— Да что ты? — я улыбнулась и перекинула волну Шуриных пшеничных волос через плечо, скрутила в жгут и отпустила, любуясь, как светло-русый каскад рассыпается золотистым дождем. — А я вроде не замечаю ухудшения. Многим, знаешь ли, нравится. В отличие от тебя.
Этот козел несколько минут смотрел на меня как завороженный, а потом сглотнул и с независимым видом отвернулся. И бросил вскользь:
— Между прочим, в дом, где тебе не рады, и приходить не хочется. Я работаю, обеспечиваю вам условия, могла бы и постараться, для того чтоб мне приятно было это делать. А то ведь мне может и надоесть.
— «Вам» это нашим детям? — я начала злиться.
Ах ты, мымряк болотный! Шантажировать собрался?! То есть, если я не буду приветливой к тебе, ты перестанешь заботиться о собственных сыновьях и они тоже станут «бывшими»?
— Насколько я помню, лично за меня ты ни копейки не платишь, все идет на обучение, лечение и питание детей. С чеками.
— Ну-у… — многозначительно протянул Виктор, глядя на меня уже по-прежнему, свысока. — Вот и подумай. Хорошая мать всегда интересы детей ставит на первое место.
Шура у меня в кармане притихла, и я чувствовала, что она испугалась. Вот так, значит, и было При малейшем ее сопротивлении и попытке поднять голову этот хмырь начинал грозить оставить детей без содержания. На себя-то Александра худо-бедно зарабатывала, а при том, что детей несколько раз за день надо было отвезти-привезти, накормить-проследить, уложить-постирать времени на полноценное какое-нибудь ремесло не так много оставалось. И Шура боялась тем более что у нее не было набранной годами привычки работать вне дома, не было того самого ремесла, что прокормит.
Но я не Шура.
Хотя вот так, не зная брода и мира, не буду пока соваться на отравленные пики. Хитрость это тоже военная стратегия.
— Хорошо, я подумаю, ты прав, — я показательно опустила глазки и еще раз глубоко вздохнула, чтобы грудь колыхнулась. Соблазнять этого слизня трясинного да в страшном сне мне такое не снилось, сдался он сто лет! Но сейчас это опять же стратегический ход и способ разрядить напряжение. Рано идти на открытый конфликт. — Но я действительно нездорова, мне тяжело. Спасибо, что приехал проведать.
Кажется, Лампа это тоже поняла, уловила мои мысли, что ли? Но как-то выдохнула. А жабеныш, явно расслабившись в ответ на привычное отступление бывшей жены, довольно ухмыльнулся и даже снисходительно так потрепал меня по плечу, словно невзначай скользнув чуть ниже.
— Ну-ну, не куксись. Это я так чтобы в чувство тебя привести. Я все понимаю, давление, криз это серьезно. Поэтому ты нервная и дерганая. Отдыхай, завтра пятница, никаких серьезных занятий у детей, а потом и выходные. Пожалуй, я утром заберу мальчишек, поедем на пару дней в Шишмарино, на дачу. А ты как раз отдохнешь и придешь в себя.
— Спасибо, — выдавила я из себя жалкую улыбку, изо всех сил борясь с желанием придушить гаденыша на месте.
«В чувство привести», ага. Скорее, на место поставить. А то ишь, прислуга голос подавать начала, непорядок.
— Так что подготовь там все, чтобы я утром приехал, посадил их в машину и не задерживался, — выдал прощальное указание Виктор, уже направляясь к двери. — Заеду в восемь.
И ушел.
«Собери детей это значит сложи им рюкзаки для плавания, там бассейн, проследи, чтобы встали вовремя, к приезду папы были накормлены и в дороге не ныли, заготовь сменную одежду на три, получается, дня…» — начала перечислять Шурочка, и я не поняла, она мне список дел диктует или уже на мужа бочку катит, типа, выдал повеление и пошел, такой довольный.
«Разберемся, — я в задумчивости заперла за бывшим мужем дверь и пошла обратно на кухню. — Слушай а у вас тут в этом мире есть поверенные или стряпчие? Люди, которые разбираются в законах и за деньги разъяснят тебе твои права, а также будут представлять твои интересы в суде, если придется? Писари есть, которые умеют грамотно составить ходатайство или там жалобу?»
«Э, есть. Юристы называются, — удивленно отозвалась Шура. — А зачем тебе?»
«Шур ну сама подумай. Что, так и будем ему в ножки кланяться каждый раз? Он ведь чувствует власть, и ему нравится. А если вдруг, предположим, захочет покуражиться еще как-то? А если его новая жена устроит скандал, что он слишком много тратит на бывшую семью? Да мало ли случиться может. Неужели же бывшие жены у вас совсем бесправные?»
«Нет не совсем. Oй, ты хочешь на алименты, что ли, подать?! Нет-нет, мы же договорились по-хорошему, и вообще, это значит испортить отношения, мало ли что выйти может, и э…»
«Э, Шур, погоди. Для начала, что такое алименты?»
Я достала из шкафчика над стеклянной плитой кастрюльку и налила в нее воды из маленького крана, торчавшего над раковиной. Я уже усвоила, что просто так воду тут пить нельзя, только «фильтрованную». Эх, вот была бы магия, я бы и очистила, и вскипятила в три секунды!
«Ну, мужчина обязан давать часть своей зарплаты детям. Даже если не хочет, у него вычтут на работе. Но это так сложно все, сто способов есть увильнуть и неприятности устроить бывшей жене, всегда лучше по-хорошему договориться».
«Неприятности бывшей жене и без алиментов можно устроить, было бы желание. Давай не будем торопиться, а найдем хорошего стряпчего и заплатим за то, что он разъяснит нам все мелочи. Для начала».
Я задумчиво потерла нос и решила, пока греется вода в кастрюле, еще и ту смолу бодрящую себе заварить. Для этого надо включить чайник. Ага, тоже сейчас воды наберем.
«Это дорого, я даже не знаю, — засомневалась Шура. — И вдруг заорала в голос: Осторожно!»
Поздно, я уже поставила мокрый белый кувшин на специальную подставку и нажала кнопку. И тут в меня ударила синяя молния.
Глава 15
«Очнись! Шивон! Господи, да очнись же! — кричал кто-то у меня над головой. — Сейчас дети прибегут, испугаются! Только не умирай, пожалуйста, пожалуйста!»
— Я и не умираю вроде, — голос прозвучал хрипло и как-то незнакомо.
Где это я? Что со мной? А! Это же Шурин голос. Я попала в ее тело из зеркала, и…
«Вставай, пожалуйста! — жалобно уговаривал голос. Точно, это лампа, в которую угодила Шурина душа. — Вставай тебя током ударило. Нельзя мокрыми руками, и вообще ты как?»
Уф-ф-ф, вспомнила, точно, меня ударил чайник. Длинной такой синей искрой. Хм-м-м. Я встала с пола, на который съехала, оказывается, вдоль кухонного стола. Ну хорошо хоть, навзничь не грохнулась. Шуму было бы, и дети точно бы прибежали. И снова вызвали «скорую», ага. А все же, что это было?
Очень странно, но искра была похожа на разряд сырой магии, какие бывают в некоторых пещерах, например, где гномы добывают золотой камень электронит. Но почему вдруг белый прибор, даже отдаленно не похожий на смолу мифических древних деревьев, сохранившуюся под каменной толщей в течение миллионов лет, вдруг шибанул в меня магией?
И самочувствие как-то у меня изменилось после этого удара. Точнее, не самочувствие даже, а самоощущение. Причем не в худшую сторону, что удивительно. И знакомый такой зуд в кончиках пальцев. Давно-давно забытый, но знакомый. Как как было в детстве, когда дар пробудился! Боги и твари, неужели я ведь думала, что в этом мире нет магии, уже почти смирилась с этим, хотя и ощущала где-то внутри сосущую пустоту и от этого жуткую неуверенность, незащищенность и беспомощность. А теперь кажется эта пустота уже не такая пустая?
«Ты как? Ты что? — продолжала с тревогой спрашивать Шура, и я мимоходом порадовалась, что не упала вперед, а то еще раздавила бы ее в нагрудном кармане. — Шивон, не молчи, пожалуйста! Я не успела сказать, что чайник старый и его нельзя мокрыми руками и он весь мокрый был».
— Да я не молчу, — машинально ответила я вслух, а потом не сдержалась, протянула руку и филигранным, за годы практики отточенным движением нарисовала в воздухе руну управления.
Чайник, подаривший мне эти незабываемые ощущения, плавно поднялся с подставки и завис в воздухе.
«Это что?! — ошалело переспросила Лампа, и мне показалось, что ее голос в голове прозвучал как-то четче и громче. — Это…»
«Магия вернулась, — подтвердила я, блаженно улыбаясь. — Слабенькая, едва-едва на троллий носок, но лиха беда начало. Шура! Живем! Теперь нам никакой жаб не страшен, теперь…»
Мои ликующие мысли были прерваны громким звонком в дверь. Тварья дупа, до чего противный звук! Но счастье от обретения магии было так велико, что я почти на крыльях полетела открывать дверь. И обнаружила там, ой. Вчерашнего доктора, который подмигивал мне от двери.
— Добрый день, — немного удивленно выдала я, рассматривая широкие плечи и твердый подбородок, подернутый тенью легкой небритости. Так у жгучих брюнетов бывает, когда утром вроде прошелся лезвием, а к обеду уже контуры несбывшейся бороды проступают.
— Добрый, — мужчина чуть улыбнулся. — Можно войти? Как вы себя чувствуете?
«Впусти, это наверное то, про что вчера говорили врач по ДМС, — непонятно пояснила Шура, уловила мое недоумение и дополнила: — Ну говорили же вчера, что доктор из поликлиники зайдет проверит мое самочувствие и выпишет лекарства. А поскольку, когда Витина компания оплачивала страховку ему и его семье, я еще была женой, у меня тоже этот довольно недешевый пакет. Скорая вчера тоже была не простая, а ДМСная. Только я все равно думала, что придет врачиха из медцентра, которая нас курирует».
Пока она все это мне объясняла, гость успел аккуратно разуться, повесить легкую полотняную куртку на крючок в прихожей и пройти вслед за мной в комнату. Там он огляделся и требовательно так уставился на меня.
— Я правильно понимаю, постельный режим вы не соблюдаете?