— Мирозданию свойственна ирония, я знаю. Должно быть, он прилично удивился, обнаружив маркграфа Туринского на собственном пороге.
— Если что-то и дало ему силу не убить тебя на месте, так это я, — Лотар вновь улыбнулся и Гримберт с содроганием заметил, как неестественно широко открывается его деформированная челюсть, — Точнее, его ненависть ко мне. Он-то хотел получить двух пташек разом. Я прав, барон?
Берхард молча кивнул. А может, просто голова бессильно мотнулась на шее.
— Конечно, он мог бы тайно известить меня о твоем визите, мой милый. У моих слуг ушло бы не более трех часов, чтобы добраться из столицы до Бра и с почестями проводить тебя во дворец. Это обрекало тебя на немыслимые мучения, но лишало барона фон Кеплера главного. Кроме того, я все так же оставался недосягаем.
— Но я так исступлённо просил отвести меня к Бледному Пальцу, что он сообразил, как все устроить. Как сыграть на этом так, чтобы получить все, что ему причитается.
— Да, он решил, что нашел верную тропу. Тем же днем он послал в Салуццо тайное извещение о том, что господин маркграф Туринский через три или четыре дня собирается посетить одно место в Альбах, именуемое Бледным Пальцем. Как ты понимаешь, я не мог допустить того, чтоб ты лишился моего гостеприимства.
— Позволил выманить себя из гнезда, — уточнил Гримберт.
— Можно сказать и так, — легко согласился Лотар, — Уж очень велик был соблазн. Вероятно, господин барон рассчитывал на то, что рыцарский доспех окажется боеспособен и станет хорошим козырем, когда мы с вами сойдемся в битве. Как жаль, что этой битве не суждено случиться! Мы оба лишились хорошего зрелища.
— Думаю, он рассчитывал спрятаться неподалеку и добить уцелевшего. Вполне разумный план, если бы не мелкие недочеты. Рыцарь оказался безоружен, как ты знаешь. Это означало, что план надо пересматривать. Он просто не успел.
Лотар восхищено щелкнул языком, глаза на миг закатились, будто он смаковал изысканное вино.
— Потому что ты поспешил сдать его мне, словно карту. Определенно, у мироздания очень запутанное и порочное устройство, но такого ожидать не мог даже я. Заметь, как интересно одни ошибки, наслоившись на другие, произвели интереснейшую ситуацию, в которой так непросто разобраться. Но знаешь, что нравится мне еще больше?
— Отражение в зеркале?
Лотар улыбнулся, словно услышал изысканный комплимент.
— Нет, лукавый негодник, — сладко протянул он, — Больше всего мне нравится то, как вы предали друг друга. Я слышал, его величество придает большое значение клятвам верности и вассальному долгу. Вы как нельзя более кстати показали им цену. Благородство отцветает, как старые розы, а клятвы превращаются в ржавчину, стоит лишь только увидеть выгоду на горизонте. Так уж, верно, устроена человеческая душа. К чему сбрызгивать ее нектаром из рыцарских сентенций?
— Мы…
— Вы предали друг друга, мой милый! — голос Лотара сделался удивительно громким и звучным, как для существа с деформированной грудной клеткой и несколькими кадыками, дергающимися вразнобой на несуразно короткой шее, — Ты предал барона фон Кеплера, отправив его прямиком мне в руки. Он предал тебя, рассчитывая на обратное. Вы предали друг друга, даже не подозревая об этом. Спокойно расплатились с судьбой чужими жизнями, надеясь, что это поможет спасти ваши собственные. И в результате оба оказались у меня в руках. Разве не восхитительно?
Да, подумал Гримберт, восхитительно. У старой суки судьбы всегда было странное чувство юмора.
Повинуясь его приказу, тяжелый рыцарский шлем качнулся из стороны в сторону — нелепое подобие человеческого жеста.
— С бароном фон Кеплером ты можешь поступить как тебе заблагорассудится, это ваше личное дело. Но если ты решил убить меня…
Лотар захихикал. От этого смеха его туша затряслась, некоторые конечности судорожно заскребли снег, затрещала натянутая на раздувшиеся торсы плоть, с трудом сдерживающая напор лишних органов и костей.
— Убить? Помилуй меня, нет! Я не собираюсь тебя убивать. Лишь предложить свое гостеприимство. На долгое, очень долгое время. Знаешь, мой милый Гримберт, — голос маркграфа Салуццо стал вкрадчивым, шершавым, как бархат, — Ты даже не представляешь, сколько в высшей степени интересных и заманчивых технологий мне удалось выудить из сокровищниц Святого Престола за последние годы. Некоторые из них негуманны и неизящны, а некоторые могут привести непосвященного в ужас. Я познакомлю тебя с ними. Обстоятельно, чтобы в полной мере удовлетворить твое любопытство. О, это займет много времени. Месяцы, а может, и годы. Поверь, когда я закончу, ты не сможешь смотреть на меня без слез, потому что по сравнению с тобой я буду выглядеть прекрасным, как ангел.
Глаза Лотара засветились желтоватым светом, многочисленные пальцы по всему телу затрепетали — будто уже касались тела маркграфа Туринского. В пароксизме предвкушения пришли в движение все мышцы разом, отчего Лотар словно раздулся в размерах, превратившись в исполинское, ощетинившееся конечностями, насекомое, обшитое человеческой кожей.
— Покажи, что ты на самом деле умный мальчик, Гримберт. Выходи. Иначе моим людям придется расстрелять все серво-узлы этой железной банки и разрезать ее на части. Поверь, это никоим образом не облегчит твою участь. Напротив, это может разозлить доброго дядюшку Лотара.
Гримберт огляделся. В этом не было никакой нужды, он и без того хорошо помнил положение тринадцати вооруженных человек, обступивших его почти сплошным кольцом. Совершенно безнадежная в тактическом отношении ситуация, даже будь у него оружие.
Гримберт осторожно вывел реактор на почти предельную мощность, заставив его качать энергию в большое механическое тело. Некоторые из загонщиков Лотара заметно напряглись — должно быть, услышали усилившийся гул, доносящийся из доспеха. Гримберт подумал о том, что если у кого-нибудь из них окажутся слабые нервы, это может быть чревато самыми неприятными последствиями — еще до того, как он успеет сделать все приготовления.
Эту мысль он выбросил секундой позже, отдав еще одну короткую серию мысленных приказов. Учитывая внешний вид маркграфа де Салуццо, едва ли в его окружении могли оказаться люди со слабыми нервами.
Лотар осклабился. Его тело тяжело ворочалось в снегу, напоминая чудовищно-огромный эмбрион человеческой формы жизни, подвергнувшийся целому каскаду безжалостных мутаций.
— Ах, мальчик мой, — вздохну он, — Неужели ты считаешь дядюшку Лотара последним дураком? Я ведь и сам был рыцарем, если помнишь. И я прекрасно слышу, что ты направляешь энергию в нижние сервоприводы. Неужели ты в самом деле намереваешься бежать? В этой старой рухляди? Поверь, это не принесет тебе ничего доброго.
Доспех терпеливо ждал команды. Силовые кабели едва слышно гудели, разнося по телу энергию. Охлаждающая система вибрировала, прокачивая десятки литров деионизированной воды. Редукторы сервоприводов находились в полной готовности. Вся эта сила ждала только приказа — его, Гримберта, приказа. Не чувствительнаяк боли, не ощущающая ни страха, ни раскаяния, она готова была крушить, не обращая внимания на повреждения, дробить вражеские кости и разрывать на части тела. Эта сила, должно быть, очень соскучилась по настоящей работе, десятилетиями напролет созерцая выжженное мертвое небо Альб. Что ж, теперь она обрела ту недостающую часть, которая позволит ей вернуться к привычному ей ремеслу.
Она обрела рыцаря.
«Вытащи меня, — попросил Гримберт, — И я дам тебе имя, которое ты заслуживаешь».
— Лотар…
— Что, мой милый? — от напряжения губы маркграфа де Салуццо побледнели так, что его улыбка сделалась похожей на застарелый и плохо сросшийся рубец.
— У моего доспеха слишком примитивные сенсоры. Этот снег вокруг нас…
— Да?
— У него в самом деле голубой оттенок?
Многочисленные глаза Лотара заворочались в глазницах, точно моллюски, пытающиеся выбраться из своих раковин. Едва ли хотя бы половина из них была зрячей, но все они пристально уставились в стороны, разглядывая окружающий их снег.
— Я думаю, это последнее, что должно интересовать тебя сейчас, мой…
— Он ведь голубоватый?
— Возможно, немного. Но…
Гримберт улыбнулся. Он знал, что Лотар не видит его лица, лишь грозную броневую маску шлема. Но все равно не мог не улыбнуться.
— Нет. Это все, что мне нужно знать. Спасибо.
Он поднял ногу и изо всех сил ударил ей в снег.
***
Он знал, что все должно решиться в считанные секунды. И готовил себя к тому, что это случится не сразу. Но сердце все равно покрылось ледяной капелью, когда за первым ударом ничего не последовало. Кто-то вскрикнул, кто-то выругался — земля под ногами немного вздрогнула, когда многотонная махина вонзила в нее свою лапу.
Гримберт ударил еще раз. В этот раз криков уже не было. Вооруженные люди маркграфа Салуццо были достаточно умны, чтобы понять — легкое сотрясение земли не в силах им повредить. Особенно в Альбах с их каменной плотью, неподвластной даже тяжелым снарядам.
Ничего. Люди с мушкетами приблизились к нему, с влажным хлопком выскочил оранжевый язык газовой горелки. Сейчас он вопьется в серую броню, потечет вниз расплавленный металл… На самой периферии созданного сенсорами доспеха изображения он заметил, как поспешно отползает в сторону Берхард, с ужасом глядя куда-то вниз. Как будто его, человека, знающего Альбы наизусть, мог напугать обыкновенный снег.
— Гримберт, мальчик мой…
Господи, подумал Гримберт, ощущая, как стискивает каменными пальцами страха кишечник. Господи, я никогда тебя ни о чем не просил, потому что никогда не верил в твое существование. Но если ты сейчас оторвешь свою задницу от облака и один-единственный раз посмотришь вниз…
Больше он подумать ничего не успел. Потому что третий удар бронированной лапы в землю вдруг отозвался немелодичным звоном, вслед за которым донесся глухой утробный треск — будто где-то внизу непоправимо сломалось сложный механизм земной тверди. Земля вдруг вздыбилась острыми гранеными осколками, сбрасывая с себя мелкую снежную взвесь. Кто-то заорал от ужаса. Быть может, оттого, что возомнил, будто сами Альбы раскололись на части и сейчас обрушатся прямо в Геенну Огненную.
Земля стремительно расползалась под ногами, обнажая стремительно расширяющиеся полыньи, наполненные прозрачной жидкостью, похожей на воду, кабы не странная матовая поверхность, почти не отражающая солнечного света.
В другой момент это зрелище могло бы показаться ему завораживающим, но сейчас Гримберт лишь мимоходом отметил это. Едва треснул лёд, как он бросил доспех вперед со всей возможной для него скоростью, устремившись к краю огромной чаши. Кто-то из людей Лотара не успел убраться у него из-под ног и почти мгновенно, треснув подобно спичке, превратился во влажные комья из алого и белого, скользящие по стремительно трескающемуся льду. Двое или трое сумели быстро сориентироваться и даже дали залп. Гримберт ощутил мягкий удар в спину и жалобный звон брони, но не остановился даже чтоб проверить повреждения. Сервоприводы уцелели, сейчас играло роль только это. Это — и стремительно приближающийся берег.
Еще один выстрел звякнул по наплечнику, выбив короткий сноп искр. Совсем скверный стрелок. Да и попробуй выдержать прицел неуклюжего тяжелого мушкета, когда лёд под тобой вздыбливается и трескается, расходясь жилами пронзительно-голубых трещин. Кто-то, завопив, уже провалился под лёд и теперь, выронив оружие, визжал от боли, пытаясь впиться в край стремительно истончающимися пальцами. Кого-то окатило жидкостью из пролома — и он беззвучно катался по снегу, пытаясь сорвать с себя дымящуюся одежду. Кто-то тщетно пытался позвать на помощь, не замечая, что у него уже нет ни губ, ни языка…
Гримберт заставил сенсоры смотреть строго вперед, отключив периферийное зрение. Он не знал, что за дрянь заключена подо льдом, как не знал и того, вступит ли она в реакцию с бронированной сталью. Единственное, что он знал уже доподлинно — эта дрянь очень любит органику. Любую органику. Где-то позади заорал от боли Лотар…
Ему не хватило до берега совсем немного. Льдины вдруг поднялись прямо перед ним, с хрустом переломились и опрокинули его вниз, в прозрачную бездну, полную пенящейся жижи. Гримберт инстинктивно взмахнул стволами орудий, точно пловец руками, но все равно пошел камнем ко дну.
Господи… Господи… Господи… Эти слова гудели в черепе колокольным звоном. Если в кокпите есть хоть одно отверстие… Если он не загерметизирован… Если…
Он содрогнулся в кресле от мягкого толчка — это лапы рыцаря коснулись дна. Без паники, приказал он себе, кажется, дно здесь ровное и каменистое. Выберемся. Главное — не спешить и держать направление. Он заставил доспех двинуться вперед спокойными размеренными шагами. Видит небо, «Золотому Туру» перед смертью довелось испытать многое, но даже он не погружался с головой в озеро кислоты. Неси меня вперед, ты, старый железный ублюдок. Вытащи меня отсюда — и я отблагодарю тебя со временем. Облачу в лучшую броневую сталь и дам самое хорошее оружие, которое лишь можно купить в империи за деньги. Нарушу все догматы Святого Престола, которые только существуют в мире. И никогда, никогда в жизни не назову тебя никчемным старьём…
Вязкая бездна вдруг разошлась перед глазами, плеснув по лицевой броне. Гримберт совсем рядом увидел истыканный обломками льда берег и двинулся к нему с тяжелой грацией грузового трицикла. Кислота потоками стекала с его наплечников, ему казалось, что он ощущает ее пробивающийся в кокпит запах, отдающий ржавчиной и дымом.
Он выбрался на берег, расшвыривая вокруг себя осколки льдин. Этот путь показался ему бесконечным, но, обернувшись, он понял, что прошло всего несколько секунд, потому что остатки воинства маркграфа Салуццо все еще были видны на поверхности огромной чаши, которая больше не казалась твердой и незыблемой. Это было похоже на зрелище Страшного Суда, с той лишь разницей, что мертвецы не обрастали плотью, готовясь предстать перед Всевышним, а лишались ее.
Канувшие в голубую жидкость подо льдом, уже не возвращались обратно, разве что мелькал на мгновенье над поверхностью стремительно теряющий кожные покровы череп, но и он спустя несколько секунд превращался в истончившиеся полупрозрачные слюдяные пластины, за которыми была видна лишь растворяющаяся мякоть мозга. Некоторые несчастные, не угодившие в западню сразу, пытались удержаться на поверхности, мечась между полынями. Они не понимали, что пусть к спасению отрезан, вся поверхность озера, мгновенно утратив кажущуюся монолитность, стремительно превращалась в разрозненные льдины, удержаться на которых было уже не в человеческих силах.