— Братцы, да что же это деется.
Обстановка накалилась. Противные стороны высказали друг другу достаточно обидных и оскорбительных выражений, которых в обычном случае с лихвой хватило бы пойти стенка на стенку. Недовольные работяги забурлили и с легкостью принялись оттеснять охрану к стражницкой у самого выхода из станции. Не сдержав людской натиск, охранники переместились и заняли новую позиию, встав редкой цепью у ведущей на выход лестницы. Отдав новый приказ, вытащенным табельным оружием и средствами усмирения старшой вновь попытался удержать возмущенную толпу в повиновении и от выхода на центральные улицы столицы. Заодно высматривал бунтовщиков, желая задержать парочку наиболее явных нарушителей дисциплины. Чтоб другим не повадно было.
— Не имеем распоряжений открывать выход. Нужен приказ Дирекции. Р-разойтись! — в который раз убеждал старшой гнусавым голосом, посаженным в бесплодных попытках перекричать массу людей. Держать цепь и людей у него и приданного отделения получалось плохо.
Оставив парней позади, Сергей рыбкой продвинулся вперед сквозь толпу людей.
— Повторяю! Не имеем распоряжений передавать посторонним ключи. Токмо ежли уведомят по телеграфу али распоряжению Дирекции. А вы нам не начальство. — в очередной раз гнусавил старшой.
— А нет такого закону людей под землей морить. Нам дохтура нужны, крысы директоратские. Ключи!
— Чинить препоны владельцу аль его представителю есть грубое нарушение Уложения о дисциплине на вверенной мне территории, которое подлежит дисциплинарному взысканию. Вы мешаете наведению порядка, проведению расследования и началу спасательных работ. Окститесь.
— Ишь нам заливают, когда тама народ без дохтуров помирает. Ниче, наша все равно возьмет. Че их слухать, идем наверх, братцы.
— Стоять! Палить буду! Первый в воздух — предупредительный!
Когда накал прений достиг апогея, противная сторона крепче сжала руки на рукоятях парострелов, готовясь применить его по приказу старшего отделения.
— Ну же! Пали в нас, гад! — недовольная толпа несколько усилила натиск и охрана дрогнула, разорвав цепь. Кто-то из отделения с испугу успел единожды пальнуть в потолок, разбив место попадания в мелкую крошку. И следом потерять табельное оружие. Неведомая сила резко вырвала парострелы из рук стражников. Но разгневанная толпа уже этого не видела. Навалившись толпой и рванувшись в прореху, побежавшие рабочие повалили на бетон скривившихся от внезапной боли охранничков, затоптав, избив и обобрав их, вероятно, зуб на каждого точили многие, и оставив их побитых на полу, ринулись к свободе. Особо отличилась последняя парочка работяг. Всеми фибрами испытывая к лежащим охранителям ярую ненависть, замотавшие лица грязными тряпками, они от души отпинали ногами главного и его помощника, вымещая на них всю свою злобу. И убежали, оставив обидчиков кряхтеть и стонать, отплевываясь кровью и выбитыми зубами.
Вскоре украшенный красивыми витражами и мореным резным деревом роскошный вестибюль станции "Боярская" был выбит и выломан. И первые рабочие побежали на улицу, заодно вытаскивая на свет на до лоска начищеный тротуар и мостовую Боярской линии, где словно в линию выстроились министерские здания и присутственные места, своих раненых и поломанных при аварии товарищей. Всюду крики и просьбы телеграфировать немедля дохтуров. Напротив входа остановился развозной почтовый паромотор, шофер которого, видимо из простых, тотчас же предложил посильную помощь. Увидев кровь, гулявшая неподалеку богатая дама ахнула и от нахлынувших чувств упала в обморок, повалившись в руки своего спутника — статного мужчины с золотой тростью в руке.
В полутьме лестницы, незадолго у выхода, раздал парням парострелы, запихнув оставшуюся добычу в заплечный мешок на попечение Шушилы. И наш квартет, подхватив под свободные руки еще и пару раненых, начал путь наверх.
Выйдя из разгромленного вестибюля подземки и усадив, как и прочие, раненых на мостовую, парни огляделись по сторонам. Столпотворение. Рабочие возились с ранеными. Среди раненых уже суетились добровольные помощники из числа зевак. С присутственного места, получив сигнал и оставив наружный пост, ко входу на станцию уже спешил первый постовой полицейский. Сердобольные граждане останавливали проезжающие паромоторыю Погрузив раненого, паровики отъезжали к ближайшей фельдшерской. Некоторые, впрочем, не останавливались и даже недовольно шумели звуковыми сигналами, требуя убраться с дорожного полотна.
— Бежим. — буркнул я своим: — Надо пользоваться паникой. Времени у нас в обрез.
Бежалось легко, лишь малой Клоп c непривычки частенько от нас отставал, хватаясь за великоватые штаны и подвязки, сбивая ритм и задерживая тем самым остальных. С Боярской бегущие в грязных рабочих робах и плащах, свернули в Эртелев проезд. Оттуда на Большую Надеждинскую и пробежав с пару кварталов, свернули на Старониколаевскую. Прохожие боязливо сторонились, видя бегущих навстречу чумазых и пыльных подростков. Пару раз с постов нам вдогон свистела полиция, но бежать за нами никто не стал. Знали бы они, сколько прихваченного табельного оружия несли мы с собой. Едва свернув на Гликовскую аллею, путь бегущим преградил выезжающий из арки дома новехонький черный паровик в кузове фаэтон. Шушило на препятствие среагировал поздно и, избегая столкновения, сумел запрыгнуть на подножку мобиля, все же бухнувшись мешком в заднюю часть тарантаса.
— Эй! Олух царя небесного! Смотри, куда летишь! — высунувшись из салона, возопил шофер. А голос-то знакомый. Оборачиваюсь. И точно. Что та Москва, что Новый Петерсборг — все большая деревня.
— От олуха и слышу! Бойко, я реквизирую тебя и твой паровик! — нежданная встреча весьма обрадовала меня: — Парни, айда в мобиль.
— Эй-эй-эй! Стойте!. - возопил мой знакомец.
Надо же, наш репортёр и на колесах — как это совсем не похоже на того типа, что грозился свалить из гоночного мобиля прямо на трассе посреди гонки. Не иначе мир рухнул. Надобно сесть ему на хвост, чтобы побыстрей добраться до своих. Денег нет, да и каждая минута на счету.
— Бойко, ты же не откажешься нас добросить. — ехидно ухмыляясь, не даю сказать репортеру ни слова: — Нам очень нужно попасть в одно место. И срочно. Очень. Предупреждая твои возражения, готов на еще одно интервью. И вообще, ты мне должен
— А…а — наш репортер впал в ступор, но быстро отмер: — Что? Когда это?
— Парни, в мобиль! — пользуясь заминкой, скомандовал я, тоже залезая на подножку мобиля.
Окрыленные тем, что бег по улицам вот-вот сменится приятной поездкой на паромобиле, Павел с Клопом резво за мной вскочили на подножки и в следующий миг, под явное недовольство Бойко, уже рассаживались по салону.
— Полегше! Паровик не мой, а казенный. Денег стоит.
— Не-не-нет! — глаза Бойко округлились, разглядев детали одежды новоявленного аристократа в замызганном комбезе и таких же с виду спутников. Мужчина принялся яростно упираться: — Вылезайте!
— Сейчас не могу. Я не могу с вами. У меня через полчаса назначена важная встреча. Господин Греве-большая шишка в Транспортном департаменте. Наша газета ждала это интервью с полгода и лишь сегодня внезапно получила его согласие на встречу. Наша Мэгги собиралась, но не смогла, а я не иначе успевал. Вот, выдали экипаж под мою ответственность. — начал было он пояснять, но самого репортера никто не слушал.
— Э-эй, осторожно! Только не поцарапайте этот лак — вопил по сторонам репортер, оглядываясь по сторонам, глядя, как бойко рассаживаются новоявленные попутчики:
— Масло?! Но-но! В масле никак нельзя. — Бойко возопил вновь, когда Шушило уже садился: — А-ааа! Только не туда
— Ой, тут пятно появилось. — как-то смущенно буркнул Шушило, удрученно глядя куда-то под плащ, еще не успев толком рассесться
— О, нет. Особенная обивка маэстро Кельнера испорчена. — с содроганием огорченно выдохнул Бойко, глядя, как на его глазах на кремовой обивке салона появляются новые пятна грязи: — Она обошлась моей начальнице почти в двести целковых.
— Ладно-ладно, мы аккуратно. Правда, парни?! — успокаиваю я, но предательская мыслишка о невозможности сего уже влезла в голову
Сзади слышится хлопок двери, с силой захлопнутой Клопом: — Тише!
Вдруг мужчина скуксился и потух:
— Это был личный мобиль Мэгги. Я дал обещание к вечеру вернуть мобиль ей в совершенной целости и сохранности. Одно мгновение. Всего одно мгновение и ее мобиль напрочь испорчен. Что я ей скажу? Мэгги совершенно точно мне этого не простит.
— Ну не ворчи-пытаясь успокоить Бойко, умиротворяюще сказал я: — Ну, компенсирую тебе, ей и вашей газете все случившиеся неудобства. Но мне и вправду нужна твоя помощь. Честно! Вопрос жизни и смерти.
— Да?! — тоскливо буркнул репортер: — Говори. Надеюсь, это стоит испорченного мобиля и головомойки нашей Мэгги. Иначе она точно меня выгонит.
— Лучше поехали, дорога каждая минута — указал ему путь: — по дороге расскажу.
Пока двигались по столичным улицам, я успел рассказать Бойко основные вехи наших злоключений.
— Не могу поверить! — в очередной раз восклицал мужчина, услышав очередной невозможный поворот ситуации, с визгом шин вворачиваясь в столичный проулок, и замолкал, слушая продолжение истории:-Такого просто не может быть.
— Князь — отвлек от нашего разговора голос Шушилы: — Поглядай, что я тут в сумке-то нашедши. Карта какая-то. Прости, не розумею я.
Сзади мне передали пахнущий свежевыделанной кожей офицерский планшет.
— Шушило, откуда все это? — не понял я.
— Ну, — замялся парень: — Уси побегли, а тут энта сумка. Главного ихнего. Весчь. Вот я и втихась прихватил. Сунул за пазуху и поминай как звали. А тут в сидор полез и про нее тотчас вспомнил. Ценная верно штука, да, князь?
— Погоди, дай сперва взглянуть.
В планшете оказалась карта всех построенных линий "Ново-Петерсборг метрополитен энд локомотив", с указанием построенных, строящихся и будущих станций и детальная карта центральной части Нового-Петерсборга с отметками, судя по штемпелям и надписям, военными. На карту города были перенесены значки выходов из метрополитена. И точки.
— Улицы. Выходы. Вроде ничего особенного…а это что за черные точки. Описания нет. Внезапная мысль заставила замереть. Я похолодел.
— Ну же! И чем закончилась ваша история? — в нетерпении спросил репортер, аккуратно выехав на очередную улицу, бибикнув сигналом зазевавшемуся пешеходу.
— Олег, ты же… хорошо знаешь город? — медленно протянул я.
— В общем. Не жалуюсь. — неопределенно ответил тот: — А что?
— Гляди сюда. Что находится в этом месте, можешь сказать? — ткнул я пальцем первую точку.
— Я остановлюсь! — мобиль чихнул паром у тротуара, окатив теплом и влагой случайных прохожих: — Дай взглянуть.
— Так! Так! Так! — выудив пенсне, Бойко прищурился и уставился в карту:-Кажется, там стоит фабрика. Да точно, Принадлежит графу…Графу Резванову. Чем занимается, даже не спрашивай.
— Хорошо, а тут! — ткнул я в новый адрес.
— О! А тут я точно знаю. Родовой дом Уваровых. Такую высотку трудно не знать. Бывал я там пару раз. А внутри скажу я тебе…
— Погоди, Олег! — прервал я его, показывая новый обьект: — Говори дальше, что тут.
С тройку точек репортер сходу не распознал, зато несколько других. Какие-то портовые склады, особняки, дом приемов столичного градоначальника, дирижабельная верфь и чей-то доходный дом, Пускай подтверждения жгущей меня причины не нашлось, зато какие фамилии, которым они принадлежали. Из первой и второй сотни справочника аристократических родов Гранд-Тартарии'. Элита. короче.
— Ну и что? О чем это может нам говорить?
— Не знаю- успел пробурчать я ему, когда в голове сложился очередной паззл: — Могу лишь предположить, на владельцах этой недвижимости Жданов решил подзаработать. Он же финансист, а не убийца. Не думаю, что там будут хозяева, когда будет подрыв зарядов. А когда это случится, на волне паники он разом скупит подешевевшие активы.
— Под…рыв? Зар-рядов? Там же множество ни в чем не повинных людей. Его обязательно найдут.