— Оли, пойдешь со мной к Кувалде. Помнишь, мы с ним не договорили?
— Конечно! Мог бы и не спрашивать. — ну да, у кого он спросил. Еще один фанатик оружия.
Кронвильт обрадовал их тем, что показал им полученную по новой технологии сталь. И даже два новых тигля уже были заложены в горн. Уже остывшая болванка ждала только Ольта, чтобы вместе с кузнецом провести испытания полученного материала. Сталь была конечно не высший сорт по меркам мира Ольта, но отвечала основным отвечала основным его требованиям. Главное, что не мялась как пластилин, была достаточно упруга и держала форму. Разве что изделие из нее при достаточном усилии могло сломаться, если взять на излом, но таких сильных людей в мире было не много и найдется ли среди них извращенец, захотевший специально сломать собственное оружие, такого надо было еще поискать, да и не поняли бы этого ни окружающие, ни он сам.
Единственное, что нервировало Ольта, это получение стали небольшими порциями в тигле. Выплавить стали больше чем на один меч таким способом никак не получалось. Да и риск получить вместо хорошей стали кусок никчемного железа тоже присутствовал. Ну а чего еще ожидать от ручной выплавки? Немножко недосыпал или переборщил с добавками, передержал или недодержал в огне, а то и добавил что-нибудь новенькое — и получил металл с уже с другими свойствами, и хорошо, если изменения будут в лучшую сторону, но могло быть и наоборот. Поэтому с Кронвильтом они договорились, что каждую плавку тот будет сопровождать берестяной грамоткой, на которой будет описание процесса, указано время плавки, температура, количество и вид добавок и свойства полученного металла. Беседа с кузнецом заняла часа два. Могло бы и больше, так как, покончив с получением стали, разговор плавно перетек на заказ Ольта, его размеры, способ закалки, а оттуда незаметно зашел разговор вообще о мечах. Когда он, по просьбе Оли, нарисовал на дощечке разновидности мечей, от римского гладиуса до сабли, то эта тема, мечи и их применение к различным видам боя, настолько заинтересовала и Кронвильта и Оли, что эти два фанатика от оружия не замечали времени. Великан кузнец и девчонка, малявка высотой с метр с кепкой, да и то в прыжке, нашли для себя животрепещущую и важную тему и, если бы не Лако, который жалобным ворчанием напомнил им, что ужин — это вещь такая, которую никак нельзя пропустить, могли бы спорить сутками. Но тут и Ольт, не обращая внимания на стоны, ворчание и взывания к совести, волевым решением прекратил обсуждения и споры, правда пообещав потом как-нибудь вернуться к этой теме и посвятить этому столько времени, пока у них не завянут уши, тем более, что свой заказ он уже сделал.
Обрадованный Лако вприпрыжку косолапил впереди них домой. Это по другим местам он обычно плелся позади Оли, подчиняясь необходимости и взвалив на себя обязанности охранять и следить за безопасностью хозяйки. Терпеливо ждал ее на тренировке, ждал, когда она с кем-то разговаривала, ждал, когда она работала по дому или игралась с другими детьми. Вселенская грусть и всепрощение были написаны на морде медвежонка в позе очередного ожидания. Но время приема пищи — это было то незыблемое, на чем держался мир и никогда не забывал напоминать об этом хозяйке. Так что на ужин они успели даже с запасом времени.
А после ужина, когда все съеденное более-менее утряслось в желудках, была вечерняя тренировка, на которую явилось целых три ученика — Кольт, Стронвильт Серьга и недавно присоединившийся к избранным Тринвильт Кремень. Занимались во дворе, где в отличие от других крестьянских дворов, где каждый квадратный метр использовался под хозяйственные постройки и огороды, в чем ни Истрил, ни Ольт не нуждались, была устроена просторная тренировочная площадка. Бег здесь не предусматривался. Все было устроено для спокойной вдумчивой разминки и накачки тела и упражнений с оружием и без. Для этого тут стояли примитивные тренажеры, которые Ольт сделал сам, с помощью Оли и Карно, и куда воевода и сам приходил позаниматься, когда на площадке никого не было.
Когда Ольт вышел на тренировочную площадку, то Кольт и Серьга, пришедшие пораньше и уже бывшие там, удивили его, заявив, что тоже хотят тренироваться на ниндзя. Да и Оли что-то уж слишком показательно нейтрально ковыряла носком землю. «Заговор», — понял Ольт, но деваться было некуда. Уже пообещав Тринвильту, он не мог отказать при этом остальным, не обидев их. Можно сказать, не подумав, сам себя загнал в ловушку. Пришлось срочно перекраивать план тренировок, подстраивая его под новые требования. Показушно ворча и строя недовольное лицо, сделал это, но в душе был доволен. Что-то подобное он хотел организовать для себя любимого, но неожиданная инициатива Тринвильта сразу подняла его задумки на новый уровень и решала многие будущие проблемы. «Черепашки-ниндзя, блин» — с усмешкой подумал Ольт, заканчивая писать на дощечке план тренировки будущих диверсантов. Да-да, уже сейчас он решил организовать прообраз земного спецназа. Даже название придумал: отряд особого назначения — отосназ. Так что тренировка прошла по новым правилам и просто выбила дух из новоявленных отосназовцев, но никак не желание. А поздним вечером, уже к концу тренировки, за ним зашел Леко и позвал к Карно домой, благо у них даже забора между дворами не было. Оставив детей заниматься без него, пошел к соседу, хорошо понимая, зачем тот вызывает.
— Ну что, не передумал еще насчет поездки в Узелок? — с вопросительной улыбкой встретил его Карно. Ольт не ответил. Не от того, что был невежлив, а просто не любил озвучивать то, что уже решено. Чужих не было, можно было вести себя и посвободнее. — Через седьмицу управляющий должен вернуться из поездки к графу, вот решили с Леко обсудить, как вы будете действовать в городе.
— Мы не должны вызывать подозрения, поэтому десяток Леко остается в лесу, недалеко от города. Это мы уже решили. Я беру с собой Серьгу или Кольта для связи и иду в городок. Наши задачи — выяснить, что задумал управляющий и переманить на нашу сторону гарнизон Узелка. Остальное на месте разберемся.
— Понятно, но мы это уже решили. Вообще-то я не об этом. Вы что, же просто так поедете. А вдруг кто спросит, а чего это вы ребятки приехали и чего это вам тут надо.
— Дык, чагой это нам, сиволапым надоть-то? — совсем по-простонародному, гнусавым протяжным голосом спросил Ольт и добавил уже нормальным голосом, — Что-то придумал?
— Ну дык, — усмехнулся Карно, — надо заранее придумать, что отвечать страже и одеться попроще. А то уж больно богато вы одеты для бедных охотников из лесной деревеньки.
— Точно, о легенде-то мы не подумали! — хлопнул себя по лбу Ольт. — И что же мы придумали? — Он был уверен, что воевода уже нашел решение.
— А придумали вы вот, что. Время сборов уже кончилось, да и мало вас для сбора. Время для сдачи шкур еще не пришло, рано еще, зверье зимний мех не набрало. Я думаю только что-нибудь продавать из того, что лес дал. Мелочь какую-нибудь, ягоды там, грибочки, орешки, мол живем рядом с городом, вот и решили подработать немножко.
Ольт даже не думал отказываться. Если Карно это предлагает, то значит пускай так и будет. Он хорошо знает местные условия, ему и карты в руки. Время еще было, так что послали Леко за Брано, что-нибудь у него на складе точно найдется. Так как время было дорого, решили выехать рано поутру, поэтому готовить телегу и груз решили сейчас. С делами провозились почти всю ночь, и утром все были не выспавшиеся и хмурые, но две телеги снарядили. На дно уложили один меч производства Кронвильта и десять кинжалов, три боевых лука с двумя десятком стрел на каждый, пару десятков мешков с солью и кое-какой припас на дорогу. В укромном уголке был запрятан кожаный мешочек с пятьюдесятью золотыми «быками». Прикрыли все это сеном и уже поверху погрузили лесные дары. На второй телеге могли поочередно отдыхать дружинники из десятка сопровождения, все равно по лесной дороге телеги двигались со скоростью пешехода, и там же был нагружен припас для них. Дней десять придется жить автономно и как оно получится с охотой — неизвестно, подстраховались короче.
Провожали их только Карно и Истрил с Оли. Никому не хотелось лишнего шума. Ольт не думал, что в деревне найдутся соглядатаи управляющего, иначе он бы давно с войском был здесь, но паранойя, оставшаяся еще с той жизни, никуда не делась и лишний раз убеждала поберечься. Может ничего и не будет, а может и случиться какой казус и лучше десять раз ошибиться, чем один раз попасться.
Когда были в дороге пошел мелкий моросящий дождик. Это был далеко не мощный осенний ливень, когда за слоем воды не видно ладонь протянутой руки, но тоже вещь неприятная. Влага буквально обволакивала тело, проникала под одежду, хлюпала под копытами лошади и, что самое неприятное, капала с носа. Мокрая одежда, холодным влажным компрессом прилипала к телу, добавляя неприятные ощущения, поэтому шевелиться не хотелось совершенно. Все, и воины, и мальчишки, и сам Ольт сидели в двух, еле двигавшихся, телегах, нахохлясь и укрывшись свободными мешками, которые не спасали от воды, но давали хоть какую-то иллюзию тепла и радовались тому, что хоть соль укрыта покрывалом сшитом из нескольких шкур. Хорошо еще, что в лесу стена деревьев, с которых уже опала почти вся листва, не давала разгуляться холодному пронизывающему ветру. Поздняя осень во всей своей красе.
Наконец выехали на последнюю перед городом стоянку, где обычно останавливались сборы перед последним рывком к Узелку. По уговору здесь они должны были расстаться. Дружинники, прихватив одну телегу, на которую перегрузили почти весь груз, под руководством десятника должны были отъехать метров на двести в сторону, чтобы скрыться от лишних глаз и заняться устройством лагеря, а Ольт, Леко и Серьга с Кольтом на второй телеге совершить последний переход до города. Остановились на десять минут, чтобы в последний раз обговорить все и разъехались в разные стороны. Воины хотели скорее устроить стоянку, построить шалаши и разжечь костры, а остальным оставалось только мечтать, как они доберутся до жилья и спрячутся под крышей от этой пародии на дождь.
Еще пол дня ушло на нудный, и, от этого казавшийся еще более долгим путь, когда наконец показалась окраина городка, где обычно останавливались сборы. Сейчас на довольно большой площади, в данный момент покрытой непролазной грязью из размокшей земли, соломы и конского навоза, было пусто. Торговые ряды тоже были непривычно безлюдны, не видно было покупателей, только курились дымки над лавками торговцев в ожидании шальных посетителей. Двери в лавки были прикрыты от пронизывающего ветра. Ну да, здесь не было леса, который прикрывал бы от порывов холодного воздуха. Вход в лавку Бенкаса был тоже прикрыт, но не закрыт на засов и внутри явно кто-то был. Ольт постучал в доску, из которых была сколочена дверь, хоть на засов не закрыта, но вежливость надо соблюдать.
— Хозяева, вам покупатели не нужны?
— Кто там? — скрипнула открывающаяся, разбухшая от влаги, дверь. — Кому не лень в такую погоду покупки делать?
Голос был юный, этакий ломающийся басок человека, который хочет добавить себе солидности. В любом случае, это был не уверенный, знающий себе цену, и в то же время достаточно вежливый, чтобы не терять потенциального покупателя, голос Бенкаса. Через мгновение в приоткрывшуюся дверь выглянул совсем еще молодой человек, даже скорее — подросток, который во всю старался выглядеть старше своих лет. Черты еще не совсем оформившегося детского лица указывали на явно фамильное сходство с хозяином лавки. Похоже на то, что это был сын Бенкаса, что-то такое помнилось про него. Что-то сам купец про него говорил, вроде как где-то учился и теперь, вернувшись, познает отцовское дело, практикуясь в лавке. Как же его звали? Страксис? Стровис? Строкис!
— Здравствуй, Строкис. Это мы тут беспокоим, друзья из леса. А где сам уважаемый Бенкас?
— А! — узнал их Строкис, — помню вас. Здравствуйте. А отец в лавке уже не сидит, на меня сбросил. Сам теперь на дому только с серьезными людьми работает.
— Вот как, а мы тянем на серьезных людей? Надо бы с ним поговорить.
— О, вы для него всегда желанные гости. Я вас провожу, все равно в такую погоду торговли нет. — Строкис явно обрадовался, что у него появилась причина хоть на время бросить опостылевшую лавку.
Лесовики подождали, пока он навесит на двери огромный замок и сдаст лавку под охрану здоровенному мужику, который видимо занимался тем, что смотрел за сохранностью сразу нескольких торговых точек. Никому не хотелось месить грязь ногами, поэтому все уселись на телегу, хотя в другую погоду Ольт предпочел бы пройтись пешком. Дом Бенкаса находился совсем недалеко, а эта телега за долгий путь надоела хуже некуда.
Встретили их хорошо. Видно было, что Бенкас и в самом деле рад их приходу. Пока слуга заводил на конюшню и распрягал лошадь, он завел гостей в большую комнату и рассадил по лавкам. Нетерпение, которое прямо брызгало из него фонтаном, не давало ему спокойно усидеть на месте и было непонятно то ли он рад торговым партнерам, через которых он поимел неплохую прибыль, то ли его распирает от новостей, которых у него наверняка скопилось не мало. Но соблюдая приличия, он себя сдерживал, как и положено уважающему себя хозяину, поинтересовался о Карно и Брано, каковы виды на предстоящую зиму и еще много задал кучу вопросов ни о чем. Хотя, учитывая то, чем он зарабатывал на жизнь, никакая информация не была для него лишней. Отвечал ему Леко, степенно и важно рассказывая о делах деревенских. Уже один только рост делал его человеком значимым, а когда он, представляясь со значением произнес «полусотник карновского войска», то авторитет его вырос вообще до заоблачных высот. Наконец весь ритуал был соблюден и Бенкас перешел к насущным вопросам. А их и в правду скопилось немало. Во-первых, у него скопилось уже две партии людей, выставленных на торги за долги. Девять мужиков с семьями, среди которых находились совсем маленькие дети. И трое кандидатов в каторжники. Всех этих людей он держал пока на собственном пустом складе. Но помещение было холодным, без печи и предназначалось для хранения товара, но никак не для проживания людей, а холода уже начинались. Да и с кормежкой дело было туго, ведь деньги, потраченные на них, оказывались безвозвратными потерями, а Бенкас все-таки был купец.
Тем более мошну всех жителей городка основательно потряс управляющий, когда собирал налоги для отправки своему графу. Хорошо еще, что сейчас он был в отъезде, но все со страхом ждали его приезда. Уже до всех обитателей Узелка дошли известия о том кровопускании, которое ему устроили неизвестные разбойники, и жители вполне небезосновательно боялись, что восполнять свои потери управляющий будет за их счет. А еще у него кончался товар. Если он думал, что соли ему хватит месяца на два, то тут его торговое чутье малость ошиблось. Подвело его то, что сезон дождей в этом году начался раньше обычного и все его торговые партнеры поторопились затариться. А еще ни с того, ни с сего «выстрелила» пущенная им реклама и если он, знающий, как неторопливо расходятся вести, ждал наплыва клиентов только к весне, то опять-таки его подвело чутье. Народ, узнав, что в окрестностях появилось по приемлемой цене такое нужное стратегическое сырье, как соль, просто вымел со складов почти все. Осталось только полтора мешка, а ведь должны были еще подъехать и его торговые партнеры из других провинций, которым он через своих гонцов уже пообещал золотые горы. Короче, сейчас Бенкас находился в пиковом положении и приезд лесовиков оказался, как нельзя более, кстати.
Отбарабанив все, что накопилось в его душе, он успокоился и теперь молчаливо отпаивался отваром, переложив на них свои заботы. От него и в правду здесь ничего не зависело и решить его проблемы могли только они. Леко, немного растерявшийся от такого обилия информации, все-таки удержал себя в руках и весь монолог Бенкаса сохранял на лице умное многозначащее выражение и даже выдал в конце, спасибо Ольту, фразу, которая на какой-то миг ввела Бенкаса в ступор: «Да, уважаемый, мы не столь богаты, что покупать дешевые вещи». К чему это он сказал, он и сам не понял, но фраза прозвучала умно, а уж что там решил про себя Бенкас, одному Единому известно. Но к Леко он стал относиться с большим уважением.
Затем полусотник пошептался с Ольтом и, как не было им жалко Кольта, пришлось оправлять его обратно под непрекращающийся дождик. Бенкас, узнав, что все его проблемы решаемы, а некоторые даже прямо сейчас, не пожалел отправить с ним свои две телеги, запряженных свежими лошадьми, на которых разместились выкупленные Бенкасом крестьяне для Карновки. Тем более, что обратный путь телеги должны были проделать с грузом той самой соли, которая столь срочно оказалась ему необходима.
Перед отправкой небольшого каравана Ольт пошептался с Кольтом за дверью и вручил ему берестяной свиток. Затем свои инструкции дал ему Леко и, хотя он, как мог старался понизить свой голос до того, что он называл шепотом, все равно отдельные слова доносились из плотно закрытой двери. Во всяком случае по этим обрывкам любой бы мог догадаться, что где-то недалеко стоит воинский отряд, и что, как ни странно, успокаивающе подействовало на Бенкаса. Проводили спонтанно собранный обоз и уже не торопясь, так сказать с чувством выполненного долга, уселись дальше пить отвар, тем более, что Бенкас ни в какую не хотел отпускать дорогих гостей и даже слышать не хотел, что они могут заночевать где-то еще, кроме как не в его дома. Он уже и воду приказал нагреть для помывки. Что такое баня здесь не знали, но местные не были уж совсем дикарями и по крайней мере знали, что такое чистота. Поэтому здесь существовало такое понятие, как мойни, помещения, предназначенные специально для помывки. Гости не особенно и отказывались, были у Ольта еще пара вопросов к Бенкасу. Постепенно разговор незаметно перешел к делам в самом Узелке. Жалобы купца на то, что в городке стало совсем невозможно жить из-за притеснения властей перемежались иногда точными вопросами, наводя вопросы на тех или иных людей. Леко потихоньку самоустранился от беседы, лишь кивая головой, когда обращались непосредственно к нему, и нить разговора незаметно и ловко перехватил Ольт. Бенкас и сам не заметил, как все больше обращается к мальчишке.
— Эх, малой, если бы ты знал, как трудно стало жить в Узелке, — грустно, совсем по бабьи, подперел ладонью подбородок купец. — Даже дружина стала ворчать, что управляющий совсем жизни не дает.
— А что так? Уж дружинникам грех жаловаться на жизнь. Грабь потихоньку крестьян и живи себе припеваючи.
— Какие крестьяне?! — замахал рукой Бенкас. — Сбор налогов закончился, зерно закупили, у кого деньги были. Им теперь к зиме приготовиться бы, а в городок их теперь и пшеничным калачом не заманишь. Всех этот кровопийца-управляющий разогнал. А кого теперь дружинникам щипать? Городских? Так те сами с хлеба на воду перебиваются, да и как их тронешь? Попереженились все с местными, родственников заимели, кого не ткни пальцем — так брат или сват, или, не дай Единый такого, теща. Городок-то маленький. — Бенкас на пальцах показал, какой маленький, этот Узелок.
— Так что тогда дружина не поднимется? У них же оружие, сила и договор должен быть. — Ольта и в правду интересовал этот вопрос.
— А, — махнул рукой Бенкас, — дружина, одно название, что вояки. — Он презрительно оттопырил нижнюю губу. — Обленились, мечи одевают только на дежурстве, и то некоторые не хотят таскать такую тяжесть. Кушать-то хочется, с графского управляющего жалованья можно только вместе с руками оторвать, вот и занялись кто, чем может. Кто сапоги шьет, кто одежду, трое кузницей занялись. Кузнеца-то управляющий за долги продал, а кузница с инструментом осталась, вот эти трое на нее и нацелились. Вначале передрались, но потом как-то договорились, сейчас все вместе работают. А кто-то в примаки пошел, землю пашут. Про службу вспоминают только когда дежурство настает. И никому неохота шум поднимать, управляющий-то все к уху графа ближе. Что он там ему напоет, один Единый знает. Хотя ворчат конечно. Но сотник их крепко прижал, они с управляющим из одного котла хлебают, одного помета щенки. А еще перед отъездом приказал мечи и копья начистить, с кем-то воевать собрался. А с кем тут воевать? С крестьянами что ли?
— А может надумал карательный поход провести, как пятнадцать лет назад?
Бенкас испуганно приоткрыл рот от неожиданного предложения, замер обдумывая, затем опять махнул мясистой пятерней.
— Не дай Единый такому повториться. Чтобы у тебя язык отсох — такое говорить. Ты еще совсем малой и не знаешь, что тогда творилось, а я хорошо помню, — Бенкас содрогнулся, видно и в правду что-то вспомнив. — Пронеси нас мимо такого несчастья. Да и люди сейчас не те, ни крестьяне, ни дружинники.
— А вот скажи нам, Бенкас, только ли отдавать налог уехал управляющий? Может ты слыхал что?
— Что-то слышал, но слух к делу не пришьешь, а понапрасну наговаривать — не дело.
— А кто точно знает?
— Так сотник и знает. Они все вместе делают и тут он должен быть в деле.
— Хм, сотник? Кто таков? — подал голос Леко, почувствовавший потенциального врага.
— Господин сотник Бухенбильт Железный, пятый сын какого-то барона. Благородный из местных, но рычит на всех так, как будто он единственный потомок всех северных князей сразу. Такая сволочь, что сами северные князья перед ним кажутся ласковыми котятами. Второе имя получил за, что постоянно ходит весь в железе и говорят, что не снимает доспехов даже во сне. Врут конечно.
— И где этого «железного дровосека» можно найти? — опять вмешался Ольт.
— А чего его искать? Он каждый день на плацу перед казармой гоняет стражников. Тех, кого поймает. Они его как увидят, то как тараканы разбегаются. Кто в караул, кто по фиктивному договору об охране жилища, у кого-то сразу живот прихватывает… — Бенкас тяжко вздохнул и не совсем логично, но с чувством добавил, — говорю же, сволочь.
— Видно тебе тоже успел на мозоль наступить. — не столько вопросительно, сколько утверждающе пожалел его Ольт.
— Да у кого только он не потоптался, причем в буквальном смысле. Недавно одного старика ногами до смерти затоптал. Тот рыбачил и рыбу продавал, а в тот день ничего не словил, старый уже, сеть тяжело таскать. А этому, видите ли рыбки захотелось, а рыбки-то нет, ну и забил старика до смерти.
— Постой, это не тот старик, который после сапожника вселился в его жилище у реки?
— Ну да? А вы что тоже его знали?
— Да так, слышали кое-что. — Ольт помрачнел, следующим их адресатом, по которому он хотел пройтись, был этот рыбак, которому когда-то Оглобля передал свою хижину при переезде в Карновку. — Насколько я помню, у него же вроде какие-то дети оставались?
— Оставались, — подтвердил купец, — то ли внуки родные, то ли приемыши какие-то. Умрут теперь, навряд ли зиму переживут. И идти им некуда и не к кому, такие же нищие все вокруг, да и этого железнобокого боятся. Тот такая скотина мстительная… Сволочь.
— Понятно… Ну чтож, мы наверно в мойню сходим с дороги? А то в дороге намерзлись.
— Да, да, конечно. Заболтал я вас. Строкис, проводи людей до мойни.
Конечно мойня — это не баня, но горячая вода и жар от емкости с ней сделали свое дело и из мойни лесовики вышли розовые и избавившиеся от того промозглого холода, который проник в них казалось до кости. Строкис принес им не новые, но чистые рубахи и штаны, а их грязную и мокрую одежду забрала на стирку служанка. В комнате их уже ждал накрытый стол. Поужинали простой, без изысков, но сытной крестьянской пищей и улеглись спать. Долгая дорога и ненастная погода вымотали всех.
А утром Бенкас, даже не дождавшись завтрака, потащил их к телеге, и Ольт понял, что того на самом деле сильно прижало. Двум десяткам мешкам соли он обрадовался, как будто увидел близких родственников после долгой разлуки. Это давало так необходимую ему передышку и при этом позволяло сохранить в неприкосновенности уже налаженные торговые связи. Конечно двадцати мешков было маловато для тех высот, куда устремился Бенкас при помощи своих лесных партнеров, но Ольт ему пообещал, что обоз с солью должен прибыть максимум через десятицу. Перспективы перед Бенкасом маячили самые радужные и он искренне радовался, выкинув на время из головы вчерашние мрачные разговоры. Так как на улице продолжал моросить мелкий нудный дождик, то по его распоряжению телегу с товаром загнал в сарай, где уже висели весы и там занялись взвешиванием, после которого соль оставили тут же в сарае в ожидании торговых партнеров, должных приехать со дня на день. Остальной товар рассортировали, основную часть оставили тут же в сарае, а малую вместе с Строкисом отправили в лавку. Тот словно заправский купец, хотя почему «как», еще маленький, не очень опытный, но уже делец, который чувствовался в каждом решении и поступке молодого человека, взял на приход товар, все взвесив и записав на бересту ассортимент и количество, загрузился в свою телегу и, даже не позавтракав, отправился в родную лавку. «В лавке поест, — объяснил Бенкас на немой вопрос Ольта, — там все есть для перекуса».
Завтракали долго и обильно. Как уже давно объяснил Карно, так плотно с утра набивать желудок было здесь в обычае, ведь до обеда или ужина еще надо было дожить. А если и доживешь, то никто не гарантирует, что будет что закинуть на зуб в полдень или вечером. Такая уж здесь была жизнь. Поэтому Ольт молча доедал опостылевшую кашу, с тоской вспоминая то время, когда в его меню каша присутствовала только в мечтах. Избаловала его Истрил. После наконец закончившегося завтрака все разошлись в разные стороны по своим делам. Бенкас кинулся в сарай подсчитывать свои ожидаемые прибыль и убытки, а троица лесовиков вышла на улицу под все не кончающийся дождик.
— Куда идем? — деловито поинтересовался Леко.