— А вот с этого момента поподробнее, — повернулся ко мне мой ангел. Марина тоже уставилась на меня с каким-то непонятным выражением.
— Да говорю же вам — ничего страшного, — отмахнулась я. — Ну, ходит старый человек, ворчит — то мы слишком шумим, то я не так убираю, то в лифт ее не пропустила…
— А я почему об этом не знаю? — рявкнул мой ангел.
— В самом деле? — насмешливо глянула на него Марина.
— Чтобы ты на нее орать начал? — пришлось и мне огрызнуться.
— Почему сразу — орать? — насупился мой ангел.
— Да, — задумчиво произнесла Марина, — вот орать, пожалуй, ни к чему…
В этот момент Галя с Тошей стали домой собираться, а за ними — и Светка с Сергеем. Марина, как и обещала, отвезла Галю домой (Тоша вышел вместе с ней под предлогом того, что перед сном прогуляться нужно), а потом и нас.
В лифте я повернулась к моему ангелу.
— Слушай, давай только на этаже потише, — попросила его я.
— Ты, что, боишься ее? — уставился он на меня во все глаза.
— Да не то, чтобы боюсь, — поморщилась я, — но все же неприятно…
— Я с ней поговорю, — решительно расправил плечи он.
— Не надо, — быстро сказала я. — Это только по первому времени так, скоро все успокоится.
— Зря ты все же мне раньше об этом не рассказала, — покачал он головой. — Ты же знаешь, что я должен быть в курсе всего, что с тобой происходит!
Я неопределенно кивнула, чтобы прекратить этот разговор, пока он не вытянул из меня слово немедленно ставить его в известность о малейших изменениях в моей жизни.
Дело в том, что в последнее время у меня появилось подозрение, что у нас на горизонте замаячили куда более серьезные события.
Глава 3. Помощь и взаимовыручка
Я всегда знал, что вступая в обязанности ангела-хранителя, нужно быть готовым к любым сюрпризам.
Работа, знаете ли, такая — с людьми.
Без ложной скромности замечу, что оценивать любую, самую сложную ситуацию и мгновенно находить из нее наиболее оптимальный выход всегда у меня неплохо получалось. Взять хотя бы тот случай, когда Татьяна застукала меня в видимом состоянии — я тут же увидел в этой, с первого взгляда, катастрофе шанс выйти на качественно новый уровень работы и перешел в постоянную видимость, в которой смог куда более глубоко изучить особенности жизни и потребности моего сумасшедшего объекта хранения. Войдя в круг ее знакомых, я даже сумел наладить с большинством из них теплые, доверительные отношения.
И когда Анабель — моя коллега, направленная к знакомому Татьяны Франсуа — раскрыла мое инкогнито, я не стал со всех ног бросаться назад в кусты (в смысле, в невидимость), а воспользовался предоставленным судьбой случаем, чтобы тщательно ознакомиться с ее более обширным опытом пребывания на земле. И даже если потом меня вызвали на дисциплинарное слушание в контрольной комиссии, мне удалось отстоять свою точку зрения на характер отношений между ангелом-хранителем и вверенным ему человеком и добиться их признания правоты всех моих действий.
Дополнительная нагрузка также никогда не вызывала у меня неприятия. Несмотря на то, что мне пришлось найти работу, чтобы обеспечить свой официальный статус пребывания на земле в видимости, я с удовольствием принял на себя обязательства по наставничеству над молодым и неопытным коллегой, у которого возникли трудности в понимании его подопечной Гали, и которого Татьяна окрестила Тошей. Именно с удовольствием — мне всегда казалось, что нам на земле не мешало бы потеснее общаться, оказывая — по мере надобности — посильную помощь друг другу. И когда возникло подозрение, что за этими трудностями стоят наши противники по воздействию на человеческие души, именно у меня возникла мысль, каким образом можно эти опасения подтвердить или опровергнуть.
Анабель, уже однажды столкнувшаяся с темными ангелами, охотно поддержала мою идею и вывела очаровавшего Галю до умопомрачения Дениса на чистую воду. После чего Тоше осталось всего лишь развеять тот нимб, который образовался в Галином сознании вокруг ее непревзойденного кумира, с чем он, в конечном итоге — под моим руководством — успешно справился. Был, правда, момент, когда сдержанность и трезвость суждения, столь необходимые ангелу-хранителю, ему изменили, и его чуть не отстранили от задания — но мое ходатайство за парня сыграло свою значимую роль, и контрольная комиссия сочла возможным оставить его на земле, под моим неусыпным контролем.
Для обеспечения успешного проведения операции мне даже выделили в помощь часть отдела службы внешней защиты (отряда ангелов-карателей, как мы их у себя называем) во главе с его руководителем Стасом.
И если бы речь шла исключительно об установлении новых профессиональных связей, я бы только приветствовал все эти перемены в своей жизни. К сожалению, по мере дальнейшего погружения в земную жизнь, расширился и мой круг человеческих контактов. И вот тут-то количество предоставляемых людьми сюрпризов начала переходить в качество кошмаров, преследующих меня по ночам.
Мало того, что у них обнаружилась масса неведомых мне доселе представлений об отношениях между людьми, к которым мне пришлось — так или иначе — приноравливаться. Не стану, правда, скрывать, что многие атрибуты человеческой жизни пришлись мне весьма по душе. Принятие пищи — если осуществлять его на регулярной основе — приводит к интригующему колебанию между состоянием острого томления и ощущением полного довольства окружающим миром. А процесс ее приготовления можно смело возвести в ранг искусства, к которому, как нетрудно предположить, у меня тут же открылись яркие способности.
В земной жизни, вообще, оказалось множество возможностей сделать что-либо своими руками — направив имеющиеся навыки и смекалку на создание материального объекта, способного долгие годы неустанно поддерживать веру их творца в себя.
Но апогеем моего внедрения в человеческую жизнь стала возможность испытать — во всей полноте — ее эмоциональную сторону. Я и раньше, храня Татьяну в невидимости, частенько ловил себя на том, что испытываю то раздражение, то умиление, то полную озадаченность. После того же как мы «познакомились», а потом поняли, что небезразличны друг другу, а потом она согласилась выйти за меня замуж… Раздражение сменилось бешеной яростью, которую можно было выплеснуть, не таясь, в жарком споре. Умиление переросло в ослепляющую страсть, которая находила выход в не менее жарком примирении. Мирились мы всегда долго и самозабвенно, чтобы было чего ждать с нетерпением при следующем скандале. Озадаченность… осталась. Возведенная в куб.
Дело в том, что отдельные представители человечества с присущей им самонадеянностью решили, что вполне в состоянии справиться — наравне с ангелами — и с проблемами вселенского масштаба. И Татьяна оказалась одним из самых ярких тому примеров. Не моргнув ни единым глазом, она самовольно вмешалась в мою тщательно спланированную подготовку налаживания отношений с молодым Галиным ангелом и — исключительно благодаря предварительно проведенной мной кропотливой работе — грубо выдернула его из невидимости, наделила человеческим именем и со всего размаха втолкнула в Галину жизнь под видом нашего общего знакомого.
Неудивительно, что парень ошалел от такой бесцеремонности и — из чистого отчаяния — нырнул в слабо знакомый ей компьютерный мир, чтобы было, где хоть время от времени отдышаться от ее напористости. И вместо того, чтобы строго напомнить ему о его непосредственных обязанностях, она с готовностью взялась потакать его прихоти и даже работу ему «по специальности» нашла! У себя в офисе — где мне всегда приходилось в невидимости томиться.
Войдя во вкус, она и с Анабель — в обход меня — общий язык нашла, а с безответным ангелом, замещающим нас с Тошей на время дисциплинарных слушаний, и вовсе такой тон взяла, что он с перепуга у нее порученцем сделался, когда ей взбрело в голову моему начальству привет передать. Вместе с ультиматумом — вернуть нас с Тошей на землю в двадцать четыре часа. Как меня тогда на исправительные работы не отправили — до сих пор не пойму. Она их, правда, припугнула, что продолжит начатую борьбу с Денисом по-своему — пришлось им меня как руководителя операции срочно назад возвращать, для восстановления порядка.
Но на Татьяну у меня хоть какие-то рычаги давления были — время от времени мне удавалось достучаться до ее совести, донести до нее, что своим безрассудным поведением она серьезно подрывает мой авторитет. Временами она даже прислушивалась. А временами мне просто приходилось — из соображений безопасности — держать ее в неведении. Так, например, я довольно долго скрывал от нее истинную сущность Дениса, чтобы она не схватилась тут же за веник — изгонять его с позором из человеческого общества. Да и потом еле убедил, что для этого специальные ангельские службы есть.
А вот с Мариной… С ней у меня с самого начала отношения не сложились — интуиция, видно, подсказала, что это — особо неподдающийся экземпляр человеческой породы. Если Марина ставит перед собой цель, ее никто с курса сбить не может. И я ни мало не преувеличиваю. Когда она догадалась, кто мы с Тошей на самом деле… Справедливости ради нужно отметить, что в прошлой жизни у нее был ангел-хранитель, который (где-то я ему даже сочувствую) не смог уберечь ее от безвременной кончины, так что основания для такой догадки у нее все же были.
Так вот — к ней тогда и поднаторевших в деле отвлечения людей от ангельских забот спасателей посылали, и нового ангела-хранителя предлагали, чтобы он ее в руки взял — ничего не вышло. Она — ни много, ни мало — ангелов-карателей вызвала и предложила им свой план изгнания Дениса. Который и увенчался — разумеется, с их помощью — полным успехом. После чего Марина окончательно уверовала в свою непогрешимость, а Стас (спасибо ему большое за доверие!) поведал мне, что отныне — при появлении малейшей внешней угрозы — мы все будем дружно и плодотворно сотрудничать.
Я с ужасом принялся ждать неизбежного. Неизбежное дало мне передышку в четыре дня. Целых четыре дня мы с Татьяной наслаждались спокойствием и обществом друг друга. С непродолжительными выходами на реку, которая и зимой меня не подвела. Я уже давно понял, что Татьяна раньше спортом не занималась только потому, что меня рядом не было. Вот и сейчас — коньки ей явно больше лыж понравились, поскольку на них можно было в обнимку кататься. Встав на лед, она так нарочито замахала руками, что я сразу понял — притворяется; если на цыпочках босиком с дорогой душой бегает, то откуда проблемам с равновесием на жестких коньках взяться? Так бы прямо и сказала, что хочет, чтобы я ее подержал — я же разве против? А перед этим, когда реку переходили, еще совести хватило дразниться — только хотел ее на руки взять, с таким пылом вперед рванула, что пришлось шаг придержать, чтобы она хоть раз себя победительницей почувствовала.
И вот, ровно через четыре дня, реальность напомнила мне о себе. Мариниными устами, разумеется. В целом, я был даже рад встретиться со старыми друзьями — Свету с Сергеем мы действительно уже давно не видели — если бы Татьяна их опять за моей спиной не пригласила. Чтобы восстановить баланс недоверия, в тот же вечер, когда Татьяна залегла в ванной, я набрал Тошин номер.
— Привет-привет! — рассеянно ответил он. — Да нет, у нас все в порядке…
— А что же это вы отказались к нам прийти? — поинтересовался я.
— Да Гале как раз пятого к врачу нужно, — после какой-то непонятной паузы отозвался он, — а потом еще куда-то ехать…
— Ты чего такой… задумчивый? — насторожился я.
— А они с матерью уже спать собираются, так я решил… — Он опять замялся. — Понимаешь, тут программа новая вышла, нужно бы разобраться…
— А ты не мог вместо этого на Галю повлиять, чтобы она в люди выбралась, — едко спросил я, — вместо того, чтобы в четырех стенах сидеть?
— Слушай, имей совесть! — взорвался вдруг Тоша, правда, шепотом. — Я сутками попугаем долдоню по десять раз на день, чтобы зарядку сделала, чтобы поела, но не переедала, чтобы оделась потеплее! На прогулку каждый вечер — по часам! Я могу хоть ночью пару часов поработать?
— А когда долдонишь, ты что делаешь? — фыркнул я.
— Тоже работаю, — с готовностью согласился он. — Так дай ты мне отвлечься ненадолго, чтобы силы для убеждения к завтрашнему дню восстановились. — Он бросил трубку.
От его трудового энтузиазма мне даже неловко стало. Может, и мне уже на работу пора? Моя ведь основная работа в последнее время сплошными удовольствиями оборачивается… Глянув на часы, я прикинул, что Татьяна вряд ли дольше меня по телефону болтала. Как-то полегчало.
Вернуться к работе мне пришлось прямо во время встречи со Светой и Мариной. Причем к основной и к самой неприятной ее части — той, которая касалась возникновения непредвиденных опасностей и сотрудничества по этому поводу. Первый сюрприз заключался в том, что сотрудничество — между Татьяной и Мариной — как раз и привело к тому, что на моем горизонте замаячило крайне подозрительное облако.
Началось все просто замечательно. Первым делом я продемонстрировал Свете с Сергеем плоды наших длительных трудов по усовершенствованию моей квартиры — и они пришли в подобающий случаю восторг. Марина отмахнулась — я, мол, все это уже видела. Я еще хмыкнул про себя — когда это она успела в ту безумную новогоднюю ночь хоть что-то рассмотреть? Как выяснилось, осталась она с Татьяной в прихожей не случайно.
Когда Света за столом принялась расспрашивать о Гале, а потом — словно невзначай — и о Денисе, я тоже не очень удивился. С Галей они с самого первого раза очень легко сошлись, а финал нашего многоборья с Денисом в ее отсутствие прошел. Только я открыл рот, чтобы скромно, не красуясь, крупными мазками обрисовать, как общими усилиями мы вырвали Галю из рук беспринципного ловеласа, как Татьяна во всеуслышание объявила, что за информацией о дальнейшей судьбе Дениса следует обращаться к Марине. Многозначительно вскинув при этом бровь.
Не может быть, что она рассказала Свете, что Марина — после того, что случилось с Галей! — хоть минуту в его обществе провела! Такого же ни одна женщина не стерпит, даже от лучшей подруги… Святые отцы-архангелы, что еще она ей рассказала?! И как они собираются объяснять исчезновение Дениса — видел же, как они переглядывались! Две современные суперменши здорового мужика до смерти запугали?
Марина не стала подтверждать самые худшие из моих опасений — она пошла дальше. Самодовольно ухмыльнувшись, она прозрачно намекнула собравшимся, что у нее есть, к кому обратиться, чтобы справедливость восторжествовала. Нет, вы слышали такое! Мало того, что сама в серьезные дела суется, так еще и не стесняется хвастаться, что чужими руками их решает! А чего это она на меня поглядывает? Напоминает об обещанном сотрудничестве — и твоим, мол, рукам работа найдется — или предупреждает, что теперь у нее и против меня оружие имеется? Помню я, как она мне зудела, что я Татьяне развивать ее силы и способности мешаю…
Ладно, сейчас я ей отвечу. Пусть не думает, что ни у кого на нее управы не найдется…
Я поинтересовался, не боится ли она, что пресловутая палка ее саму другим концом по голове треснет. Хорошенько. Если я эту палку в руках держать буду.
Она многозначительно ответила, что давно уже ничего не боится (давно — это с тех пор, как со Стасом познакомилась?), и отныне все мерзавцы будут ее бояться.
От возмущения я онемел. Это что — обзываться, пользуясь тем, что при посторонних я ей тем же не отвечу? За что?! Самолюбие нерешительно предположило, что, вроде, не за что, и что речь, возможно, вовсе не обо мне шла. М-да? Я уже собрался спросить, кто, с ее точки зрения, подпадает под определение «мерзавец», как меня опять выручила Света.
Последующий разговор о мести мне очень не понравился. Не стоит людям о ней задумываться, особенно о ее оправданности. Для них она превращается в жажду, причем в неутолимую. Даже успешно совершив акт мести, человек никогда не успокаивается — окрыленный успехом, он тут же начинает оглядываться по сторонам в поисках того, чьи гнусные деяния все еще не получили достойного отпора. И найти следующую цель, зачастую воображаемую, ему тут же услужливо помогает темный ангел. Не случайно же и среди нас эту тему впервые именно Денис поднял.
Нет уж, отмщение действительно лучше небесным силам оставить — у нас ведь для этого даже специальный отряд имеется. И специалисты высочайшего класса.
Но не говорить же мне об этом вслух!
Я вдруг заметил, что Татьяна молчит. Все в разговоре участие приняли: Сергей — посмеиваясь, Света — горячась, Марина… бровями поигрывая и… доводя меня до бешенства. А Татьяна молчит. И судя по выражению лица, опять думает. О чем она думает? Неужели Маринины бредовые идеи затронули какую-то нотку в ее душе?