Ведь на этот раз Сакура-чан не творила кхуиньйа! Наоборот, всем своим ушедшим в пятки сердцем, Наруто понял, что кхуиньйа сотворил он! И ещё какую кхуиньйа!
Последнее что увидел Наруто — нежный кулачок, с неимоверной силой обрушивающийся на его лицо. А дальше пришли ослепительная вспышка, темнота и боль — заплывшие глаза ничего не видели, но стойкий организм носителя величайшего из демонических хвостатых зверей не позволил кануть в спасительное забытьё.
* * *
Наруто дёрнулся ещё несколько раз, но ничего не изменилось — верёвки держали крепко. Плохо обрезанный сук на большом столбе, к которому он был привязан, больно впивался в спину, но Наруто не обращал внимания — его теперь занимала лишь карьера шиноби, чьё существование лишь пара часов назад было ясным и безоблачным, но теперь будущее скрывалось во мраке.
Сначала всё складывалось не так уж и плохо. Тяжёлые побои, нанесённые ему Сакурой-чан под злорадным взглядом Саске, грозившие превратить встречу с учителем во что-то неудобное и постыдное, ни на что не повлияли. Узумаки был благодарен Какаши-сенсею за длительное опоздание, ведь за то время, что его не было, всегда быстро исцеляющийся организм Наруто справился со всеми травмами. Ему всего лишь пришлось пережить повышенное внимание класса, насмешки засранца Кибы, тихое шушуканье фан-клуба Саске за спиной. Но, самое главное, постоянно болеющая какой-то лихорадкой Хината прикладывала к его лицу компресс из смоченного водой платочка до тех пор, пока их с Кибой и Шино не забрала появившаяся джонин-сенсей. Пусть девушка не произнесла и слова, пусть её действия никак не повлияли на состояние Наруто, но забота Хинаты… (Хинаты-чан!) глубоко тронула его.
Затем было появление Какаши-сенсея, встреча на крыше, из которой он узнал, что Саске хочет восстановить свой клан и убить одного человека (Наруто тогда подумал, что у него тоже есть клан, который тоже неплохо было бы восстановить), а также, что Сакура-чан больше всего на свете ненавидит Наруто Узумаки. В иное время это больно задело бы Наруто, но теперь он понимал, что Сакура-чан всего лишь сильно злится, ей всего лишь нужно немножко времени, чтобы слегка остыть.
Ночью Наруто ожесточённо тренировался, готовясь к победе над Какаши-сенсеем, для этого сделал манекен учителя и с несколькими клонами его избивал, подготовившись, как ему казалось, к любым неожиданностям.
Затем было опоздание сенсея и унизительный тест с колокольчиками, когда их учитель не только смог противостоять атакам Наруто, но ещё и делал это, не прекращая читать книгу в оранжевой обложке — такую же, как Наруто частенько видел у дедули, наверняка очередная извращенческая фигня! Затем было унижение, что самое обидное, на глазах у Сакуры-чан! На собственной шкуре прочувствовав Секретное Тайдзюцу Листа: Тысячелетие Боли, Наруто вновь поразился, насколько разнообразны стили тайдзюцу в его деревне — пусть с Бэбэпэйе но дзюцу, на первый взгляд, было очень мало сходства, но сама суть — поразить секретной техникой могущественного врага — была идентична. Ведь этой техникой Какаши-сенсей справился не с кем-нибудь, а с будущим Хокаге!
Свисая, подвешенный за одну ногу с дерева, Наруто видел, как, вскрикнув, упала Сакура-чан, став жертвой какой-то изощрённой техники сенсея. Затем, пока внимание Наруто было приковано к двум бенто, лежащим неподалёку от тикающего будильника, в бой вступил придурок Саске. Наруто было бы очень обидно, добудь Учиха колокольчики, но ниндзя должен всё просчитывать наперёд, и высвободившись из ловушки, Наруто решил приступить к самому важному — обеду. К сожалению, подкрепиться он не успел, застигнутый врасплох Какаши-сенсеем. И с тех пор он пребывал в этом незавидном положении, привязанный к этому дурацкому столбу не менее дурацкой верёвкой.
Пусть лицо Какаши-сенсея было скрыто маской, его единственный глаз выражал бурю эмоций. И эти эмоции не радовали. Это было разочарование, недовольство и презрение. Он рассказал о смысле теста, который заключался отнюдь не в добыче колокольчиков. Это был простой тест, проверка, смогут ли они, генины Конохи, отринуть свои разногласия и сплотиться перед превосходящим противником. И позорно провалился не только он, провалилась лучшая куноичи класса и, тем более, новичок года. Какаши-сенсей очень обидно сказал, что им не надо возвращаться в Академию, что они должны забыть о карьере шиноби. Мечты его, Наруто Узумаки, оказались близки к полному краху. И то, что перед этим Какаши-сенсей легко и непринуждённо впечатал атаковавшего придурка Саске лицом в землю, на этот раз ни малейшей радости не принесло.
Оставив Саске и Сакуру-чан наедине с обедом, он строго-настрого запретил делиться с Узумаки. Но Саске, как только учитель скрылся, протянул бенто Наруто. И, как следовало ожидать, его примеру последовала и Сакура-чан.
Сначала Наруто хотел ехидно поинтересоваться у Саске: каким образом ему есть, будучи полностью, по рукам и ногам, привязанным к столбу? Затем он понял, что это прекрасный повод попросить Сакуру-чан себя покормить. Но всё испортило появление Какаши-сенсея.
— Вы… Вы сдали! — прокричал их одноглазый учитель.
— Но как? — ошеломлённо спросила Сакура-чан.
Увидев недоумение на лицах генинов, он улыбнулся своим глазом.
— Вы первые, кто не послушал меня.
— Что? Как? — не понял Наруто.
— Остальные делали, что я говорил. Идиоты! Ниндзя не должен верить всему, что услышит. Он должен не просто видеть скрытый смысл, он должен искать сокрытое в сокрытом!
Наруто зажмурился и мотнул головой. Это было так сложно!
— Тех, кто нарушает правила, — продолжал одноглазый сенсей, — обычно называют мусором. Но те, кто не заботится о своих товарищах — они хуже, чем мусор!
Рядом радостно завизжала Сакура-чан и довольно улыбнулся Саске. Наруто с восхищением смотрел на учителя. Он такой офигенный!
— На сегодня тренировка закончена! С завтрашнего дня команда 7 начинает выполнять миссии!
Наруто не выдержал и закричал во всю глотку:
— Ниндзя! А-ха-ха-ха! У меня получилось! Получилось! Ниндзя-ниндзя-ниндзя!
Какаши-сенсей повернулся спиной к Наруто и неспешно пошёл вперёд. Вслед за ним направились Саске и Сакура-чан. Сам Наруто остался привязан к этому долбанному столбу.
— Развяжите! — закричал он. — Сакура-чан! Саске!
Но на него никто не обратил внимания.
Наруто смотрел в спины своим будущим напарникам и какое-то странно-знакомое чувство наполнило его разум. Разве Какаши-сенсей не сказал, что те, кто не заботится о напарниках — хуже, чем мусор? Беснуясь в не пускающих его верёвках, Наруто не сразу понял, что это. И лишь когда спины напарников удалились на порядочное расстояние, Наруто понял, что дедуля был прав, это ощущение невозможно не опознать.
Внутри Наруто всколыхнулся океан чакры, пришёл в движение, закрутившись мощным водоворотом. Он нырнул в глаз бури и сразу же его душу окутали спокойствие и безмятежность. Его напарники творили настоящую кхуиньйа, и это было ясно точно так же, как то, что Наруто станет Хокаге и величайшим шиноби в мире. И раз с Какаши-сенсеем и Саске Узумаки сделать не мог ничего, то у него был только один выход.
— Сакура-чан… — тихо-тихо прошептал он.
Несмотря на то, что команда отошла почти на сотню метров, а губы Наруто едва шевелились, Сакура остановилась, словно налетев на бетонную стену. Она резко развернулась на каблуках сандалий, и её широко раскрытые зелёные глаза встретились с прищуренными голубыми.
— Ты ничего не забыла, Сакура-чан? — мягким, продирающим до костей голосом, спросил Наруто.
Та испуганно окинула взглядом столб с привязанным Узумаки.
— Неужели ты решила бросить своего напарника, как это сделали Засранец с сенсеем? — осуждающе покачал головой Узумаки.
Сакура, словно загипнотизированная, подошла к столбу и, не понимая, что делает, взмахнула кунаем. Верёвки бессильно опали.
Наруто встал, потянулся, не отводя взгляд от напарницы. Растёр саднящие предплечья и запястья. Сакура стояла, не в силах пошевелиться.
— Спасибо, Сакура-чан!
— Наруто… — прошептала девушка.
— Прости Сакура-чан.
— Не надо, Наруто!
— Извини, Сакура-чан, но я должен. Ведь это мой путь ниндзя!
Сакура лишь обречённо кивнула.
Наруто подошёл к ней и несильно размахнулся. Удар тыльной стороны ладони, обрушившийся на её щёку, вышел почти нежным.
Глава 4
Наруто с трудом оторвал голову от мокрого бетона моста. Спина нещадно болела — ледяные сенбоны этого ойнина были очень острыми и холодными. Первое что он увидел перед собой — это лежащий навзничь противник и ноги, обутые в очень знакомые сандалии.
— Саске, ты… — радостно воскликнул Узумки.
— Идиот! Вечно ты путаешься под ногами!
Наруто поднял глаза и ошарашенно выдохнул — тот человек, которого он считал полным засранцем, с которым у него всю жизнь не ладились отношения, этот надменный придурок… Он стоял перед Узумаки, закрыв его собой, своим телом приняв предназначенную для Наруто смертельную атаку.
Саске с трудом повернул голову — из шеи у него торчало несколько длинных сенбонов и это действие не могло не причинять невыносимую боль.
— Ну и… глупая же… у тебя рожа! — задыхаясь, проговорил он.
— Почему? Почему ты спас меня?
Саске с трудом выдавливал слова.
— Я… ты мне никогда не нравился…
— Почему меня? Я не просил помогать! — закричал Наруто.
— Не знаю… Как-то само вышло, придурок… — прошептал Саске слабеющим голосом.
— Зачем? Зачем, Саске?
— Тот человек, о котором я говорил… Мой брат… Я не собирался умирать, пока его не убью… Теперь хоть ты не умирай… — голос напарника стихал, постепенно превращаясь в шёпот.
— Не смей, засранец! — на глаза Наруто навернулись злые слёзы. — Не смей умирать! Мы — команда! Мы всё должны делать вместе!
Но тело в руках Наруто уже застыло неподвижной куклой.
— Саске! Скажи мне что-нибудь, Саске!