— Ну и что? — Похоже, не притворяется.
— Значит, тебе недостаточно было оказаться на один год старше меня — тебе нужно было еще добавить один месяц и один день?
Он вдруг нервно хихикнул. — Татьяна, я себе день рождения не заказывал, но… понимаешь… я ведь был под наблюдением…
— И?
— Они мне двухкомнатную квартиру сами предложили, я не просил, — продолжал он объяснять, нервно ежась, — и, похоже, тот наш разговор о возрасте они тоже слышали…
Я помертвела. — Они все наши разговоры слышали? — Он молчал. — И после поездки к Светке? И перед поездкой к родителям?!
— Не думаю, — быстро заговорил он, — мне кажется, они отфильтровывали только значимую информацию, имеющую отношение к заданию… — Я старательно набирала воздух в легкие. — И после возвращения наблюдение с меня полностью сняли, — добавил он еще быстрее, глянув на меня.
Я с шумом выпустила набранный в легкие воздух. Если сняли — тогда ладно; что было, то прошло — я даже думать не хочу, что они еще могли услышать. Точно, главное — помнить, что сейчас у нас началась новая, полная увлекательных дел жизнь.
— Так. Для кода у нас есть следующие варианты: дата рождения, номер паспорта и дата выдачи паспорта…
— А другие даты могут быть? — спросил он очень заинтересованно. Понятно, отвлекает внимание.
— Ну, что ж, в твоем случае может быть, например, дата твоего появления на земле… — начала я.
— Я ее не помню, — быстро ответил он. — А может быть дата нашего знакомства — взаимного?
У меня потеплело на душе. Вот надо же — а я об этом даже не подумала! — Может, — смущенно ответила я.
— Значит, в целом, четыре варианта получается. — Он радостно потер руки. — Так что, завтра после работы и попробуем?
— Нет уж, — твердо возразила я. — Тебе еще пару дней лучше повременить с разъездами. Вот завтра еще примешь лекарство утром и вечером…
— Каким утром и вечером? — мгновенно взвился он. — Мы только на утро договаривались!
— Ты опять со мной о здоровье спорить будешь? — возмутилась я. — Завтра два раза, а еще лучше и в четверг утром, чтобы полных трое суток было, а там уже, если в четверг и пятницу все хорошо будет…
— Значит, в пятницу после работы? — У него уже глаза горели.
— А в четверг лекарство утром? — С ним нужно, как в знаменитом произведении: утром деньги, вечером стулья.
— Ладно, — поморщился он. — Но в пятницу уже точно…
Похоже, переговоры завершились ко взаимному удовлетворению обеих сторон.
Вечером мы смотрели телевизор. В самом деле, я за всю прошлую неделю ни разу его не включала! Не до того мне было. И вот же, как удачно все сложилось — я нашла в программе какой-то шпионский детектив! В свете предстоящих событий нам было весьма полезно посмотреть нечто в этом роде — может, фильм подскажет какие-нибудь подходы к решению проблемы. Я, правда, понятия не имела, какой именно проблемы — но когда это лишняя информация кому-то мешала?
Все оставшиеся три дня недели как раз и прошли в сборе этой самой информации. В смысле, собирал ее мой ангел, а я выполняла функцию то ли жесткого диска, на который он эту информацию записывал (лестный для меня вариант), то ли зеркала, перед которым оратор тренируется, чтобы лучше свои мысли выразить (лестный для зеркала вариант).
Информация собиралась медленно. То ли из Галиного ангела ее приходилось по капле выдавливать, под пытками; то ли мысленное общение у ангелов происходило по принципу on-line помощь: задаешь вопрос специалисту и полчаса ждешь ответа, пока он еще с десятком клиентов проблемы решает.
Галин ангел оказался молодым. В смысле, как ангел. Он и на земле-то всего второй раз был, и за Галей начал присматривать около года назад. Кого он хранил в тот, первый раз, он, конечно, не помнил — после окончания задания все его детали стираются у ангелов-хранителей из памяти, оставляя после себя лишь краткие, сжатые сведения о возникавших проблемах и путях их решения. Единственное, что он смутно припоминал — это то, что пробыл тогда на земле недолго, из чего можно было заключить, что достался ему человек в возрасте, если не пожилой — а значит, уже переживший бурные взлеты и падения молодости и успокоившийся.
Я сразу прониклась к нему глубоким сочувствием. Ну, в самом деле, разве можно нетренированного, неопытного новичка направлять на проблемное задание, да еще и бросать в полном одиночестве? Но мой ангел возразил мне, что нетренированным ни одного ангела-хранителя назвать нельзя, а что касается опыта — где же его приобретать, если не в сложных ситуациях? Затем он добавил, что для первых заданий ангелам как раз и подбирают людей спокойных и уравновешенных. И здесь я просто не могла с ним не согласиться: если и есть на земле люди более доброжелательные и отзывчивые, чем Галя, то я таких не знаю. М-да. Но откуда же сложности тогда взялись?
Кстати, Галин ангел категорически отрицал существование каких бы то ни было сложностей. Он считал, что его усилиям противодействует обычная упрямая, противоречивая человеческая натура, и в его обязанности входит ее преодоление. Вот это мне уже не понравилось. До сих пор мне казалось, что работа ангела-хранителя заключается в том, чтобы способствовать всемерному развитию самых лучших человеческих качеств — с тем, чтобы вышеупомянутые лучшие качества сами возобладали над отдельно проявляющимися худшими. Каковых у Гали, между прочим, и вовсе не было. Но если начинать подавлять даже самого доброго и мягкого человека, рано или поздно он вспомнит о третьем законе Ньютона.
Появление моего ангела Галин воспринял как проявление недоверия к уровню его квалификации. После того, как моему Анатолию удалось убедить его, что он — не из отряда быстрого реагирования и не явился сюда, чтобы отстранить его от задания. На что у него ушло добрых два дня.
Поверив, наконец, что мой ангел является его коллегой, случайно оказавшимся рядом с ним и желающим оказать ему дружескую поддержку, Галин хранитель тут же возмутился нарушением правил. Не положено ангелам общаться между собой на земле — и все тут! То ли он стремился по молодости доказать всем, что сам может с чем угодно справиться, то ли по природе своей подозрительным оказался. Вот только этого Гале и не хватало — ангела-хранителя, который точно знает, что все знает!
Уж не знаю, как Анатолию удалось усыпить его бдительность, но понемногу Галин ангел разговорился. Именно понемногу. Выяснилось, что поначалу работа с Галей не доставляла ему никаких хлопот — даже обеспечение ее физической безопасности, что меня вовсе не удивило, поскольку к рискованным натурам Галю уж никак не отнесешь. Но примерно месяц назад она вдруг начала сопротивляться любым его советам.
Вы можете себе представить, чтобы два человека достигли столь мизерных результатов после четырех дней переговоров? У меня даже возникло подозрение, что мой ангел опять что-то недоговаривает.
И все же, даже эти крохи информации явно открывали поле для моей деятельности! Узнав, когда у Гали появился ангел и когда она начала оказывать ему противодействие, я тут же загорелась — ну, вот же, вот, где и я могу подключиться к работе! Я могу выяснить у нее — исподволь, ненавязчиво — какие перемены произошли в ее жизни в это время. И этот ее самоуверенный хранитель заодно послушает — им-то, ангелам, все равно придется рядом с нами находиться. А то, похоже, ему (в отличие от моего ангела) и в голову не приходит задаться вопросом: а может, не во всем глупое человеческое упрямство виновато; может, где и я ошибку допустил?
Но мой ангел только головой покачал. — Рано еще. С ним осторожность нужна — по крайней мере, поначалу. Мне и Анабель это говорила.
— А, так она об этом с тобой говорила? — воскликнула я.
— Ну да, я же тебе рассказывал, — глянул он на меня с удивлением.
Нет, вы слышали такое? «Она дала мне пару советов по общению с коллегой»: и это называется — он мне рассказывал?!
— Сейчас мне нужно навести его на мысль, что не от всех желаний человека следует отмахиваться, как от слабостей его земной натуры, — продолжал тем временем мой ангел.
— Правильно-правильно, — не удержалась я.
Он покосился на меня, поджал на мгновение губы, но, видимо, решил пропустить мое замечание мимо ушей. — Какой-то он слишком… правильный. — Он поморщился. — Он абсолютно убежден, что у нее голова забита всякой ерундой, и его задача — выкорчевать оттуда эту ерунду.
— Ничего себе, — медленно протянула я, и мое сочувствие плавно переместилось в Галином направлении.
— Вот и я о том же, — отозвался мой ангел. — Поэтому я и прошу тебя не спешить. Сейчас, что бы Галя тебе ни рассказала, он может воспринять это как следующий объект… выкорчевывания.
Скрепя сердце, я согласилась. Но не могу же я просто так сидеть и ничего не делать!
— А может, ты все-таки его со мной познакомишь? — предложила я без особой надежды на его согласие. — Ты же сам видишь, что он людей плохо знает. А я бы ему объяснила — с человеческой точки зрения…
Мой ангел в прямом смысле слова подпрыгнул на стуле. Мы беседовали в кафе, за обедом, который в последнее время превратился у нас в совещание по текущей ситуации на фронте.
— Ты, что, с ума сошла? — почти завопил он.
— А что в этом такого? — Я даже обиделась.
— Да он понятия не имеет, что я с тобой в прямом контакте нахожусь! — Он чуть помолчал, отдуваясь. — А узнает, так вообще решит, что я и его хочу с пути истинного сбить, чтобы было с кем перед контрольной комиссией ответ держать.
— А ты не можешь ему прямо сказать, что ты делаешь это на вполне законных основаниях и что это вообще возможно? — У меня сложилось впечатление, что шпионский детектив оказал на него слишком сильное влияние.
— Да не знаю пока, — задумчиво ответил мой ангел. — Недоверчивый он какой-то. Нет, я ему скажу, конечно, но… момент нужно выбрать. И потом… — добавил он, словно его внезапно осенило.
— Что? — спросила я, насторожившись. Вот не нравится мне это просветление у него на лице, когда речь идет о моем участии в задании.
— Как ты технически представляешь себе такое знакомство? — спросил он, глядя на меня с откровенным интересом. — Галю-то куда девать?
— А зачем ее куда-то девать? — не поняла я.
— Как это — зачем? — принялся он разъяснять с явным удовольствием. — Он должен постоянно при ней находиться. Если он материализуется, чтобы с тобой поговорить — значит, она будет где-то рядом; а значит, он и ей покажется. На это он ни за что не пойдет.
— Да откуда она узнает, кто он такой? — возмутилась я. Вот, что бы я ни придумала — сразу мне палки в колеса ставить, да еще и радоваться при этом?
— Это не важно, факт остается фактом, — ответил он. — Вдруг она именно в этот момент захочет подойти к тебе? Хочешь — не хочешь, тебе придется их знакомить. Как ты себе это представляешь?
Очень даже хорошо себе представляю! Как по мне, так эти тайны мадридского двора пока ни к чему путному не привели — намного проще взять однажды, да и прояснить ситуацию. Так, по-моему, всем легче жить будет…
Но, с другой стороны, я ведь совсем не знаю этого Галиного… недоверчивого. Вдруг он потом примется стирать из ее памяти эту встречу… изо всех сил? Не хотелось бы Гале жизнь усложнять по незнанию.
— Я подумаю над этим, — пообещала я ему. — И поверь мне: безвыходных ситуаций не бывает.
Он хмыкнул, но ничего не сказал.
В моем же мрачном болоте бездействия мелькнул тонкий лучик надежды. Вот все-таки и нашлось, чем мне заняться. Я обязательно придумаю, как мне с ним познакомиться без ущерба его профессиональной карьере и Галиному спокойствию.