После обеда, пробив незначительную брешь в моих вегетарианских доспехах, Татьяна принялась искупать грех обмана. Мне очень понравился способ, который она для этого избрала. Чисто человеческий способ — затмить муки раскаяния небывалым эмоциональным взлетом. Люди, наверное, для того и грешат, чтобы было что затмевать потом. Я, в принципе, и сам не прочь…
Вот только не нужно мне до конца жизни об этой ошибке напоминать! Чтобы правильно температуру воды оценить, тоже опыт, между прочим, требуется — а он приобретается на собственных ошибках. Еще один пример из человеческой мудрости. Которую отдельно взятому ангелу никак не удается освоить. Вот сколько раз я уже сталкивался с тем, как она умеет подвести разговор к интересующей ее теме — и опять попался!
Она подвела меня к разговору о Галином ангеле — и стала насмерть. Ей, понимаете ли, легче будет со стороны разобраться, каких успехов я достиг в переговорах с ним! Пришлось рассказать ей о его недоверчивости, приверженности правилам и боязни, что его проверяют, о том, какому давлению с его стороны может подвергнуться Галя, если он примется доказывать всем свою профессиональную пригодность… И какой же вывод из всего этого она сделала? Ей пора подключаться! Ну, конечно, я-то ведь не справляюсь…
Пришлось прикрикнуть. Она тут же отступила и даже предложила мне проводить с коллегой весь рабочий день. После чего я опять почувствовал себя совершеннейшим подлецом. Нет уж, я буду честно ей докладывать — дважды в день — о том, как продвигается моя дополнительная работа.
Кстати, о работе… Нужно все-таки как-то начинать ее искать — не хватало мне еще через два месяца (о нет, уже меньше!) у Татьяны на иждивении оказаться… Она с такой небрежностью отмахнулась от этой проблемы, что я сразу же успокоился. Во-первых, ей виднее — похоже, у людей дело обеспечения каждого члена общества рабочим местом неплохо поставлено; а во-вторых, уж Татьяна точно что-нибудь придумает — с ее-то воображением…
А может, она уже что-то и с кодом придумала? Я мог бы в этом и не сомневаться. Идеи посыпались из нее горохом. Дата рождения, номер телефона… Почему это у меня телефона нет? У нее есть, а у меня так сразу нет?! Ну вот, то-то же — есть у меня телефон! И номер у него есть — вот только я его не знаю… Что значит — узнать его — раз плюнуть? Да мобильный-то здесь причем?
Когда она объяснила, я почувствовал себя орангутангом. Вот именно — по деревьям мне только скакать и вегетарианскими бананами питаться. Меня эта их техника в гроб загонит. И бесполезно даже пытаться за ней угнаться — пока ты одну машинку будешь осваивать, эти люди две новых придумают…
Ну, и что странного в моей дате рождения? Вот очень нужно мне было ее изучать! Татьянин день рождения я, конечно, помнил — еще после той истории с платьем я решил заранее подарок ей купить, пока деньги выдают. Главное — ее в магазин затащить… Если бы я еще знал, в какой…
Когда выяснилось, что не понравилось Татьяне в моем дне рождения, на меня напал нервный смех. Очень нервный. Да уж — чувство юмора у отцов-архангелов отсутствует только при обычной работе с обычными ангелами. Внимательно же они за мной наблюдали, однако… Когда об этом наблюдении услыхала Татьяна, в глазах у нее появилось то же выражение, как и в тот момент, когда она заподозрила меня в подглядывании за ней в ванной. Я принялся врать напропалую о деловом подходе отцов-архангелов к такому наблюдению и об их интересе исключительно к профессиональной стороне жизни ангела-хранителя на земле. Фу, вроде, поверила…
Татьяна предложила мне три варианта кода. И все они были связаны с моим паспортом. У меня закрались сомнения. Мне почему-то казалось, что этот код не должен быть связан исключительно со мной. Ну, в самом деле — сам факт существования этой квартиры возник у Татьяны в голове, и дали мне ее, чтобы обеспечить придуманную ею биографию новой единицы человеческого общества. Может, наши даты рождения объединить? Да нет, что-то слишком много цифр получается. А если дату нашего знакомства? Не ту, когда я возле нее появился — это и встречей-то не назовешь, а ту, когда она обо мне узнала? Очень логично, по-моему — ведь с этого момента вся эта история и началась…
Татьяна разулыбалась. Решив пользоваться удачей, пока Татьяна ее не прихлопнула, как комара, я предложил прямо на следующий день и попробовать все придуманные нами варианты. Отлично! Вот с ней только так и нужно — замахиваться на нечто невообразимое космического масштаба, чтобы она согласилась на вполне реальный и приемлемый для меня вариант. И условия со своей стороны выставляла не слишком драконовские. Коды мы проверим в пятницу, и это обойдется мне всего лишь в один лишний день глотания таблеток!
Вечером она посадила меня смотреть какую-то немыслимую сказку по телевизору. Лучше бы погулять пошли. Ох, уж мне этот их кинематограф! Недаром сами люди его индустрией грез называют. Вечно их герои в нужном месте и в нужное время оказываются… да еще и со всем необходимым под рукой. Система прослушивания телефонных разговоров правительства у рядового гражданина в квартире? Фотоаппарат в сережке в носу? Корректировка нанесения ракетного удара на другом конце земли любителем-программистом через Интернет? Определение кода банковского сейфа с помощью стетоскопа? О… А вот это интересно!
М-да, если бы в жизни так все здорово складывалось. Если бы в жизни с такой легкостью открывались все тайны и с такой готовностью шли тебе навстречу упрямые участники конфликта…
Всю оставшуюся неделю я тяжко трудился, простукивая стены крепости, в которой заперся мой ненаглядный коллега. Я задавал ему наводящие вопросы и внимательно вслушивался в каждое слово его ответов — в поисках отправной точки для разговора о его проблемах с Галей. Он же был глубоко убежден, что таковые отсутствуют — просто глупый человек не в состоянии охватить своим скудным умом все величие задачи, которую ставит перед ним ангел-хранитель. Он был глубоко убежден, что Галя просто из вредности противится его советам. Он был глубоко убежден, что ошибаться может только она…
Как люди по совместительству работают, ума не приложу! Спасибо хоть Татьяне — все это время она вела себя безукоризненно, не отвлекая меня от дополнительного задания.
Когда я в среду подошел к нему в офисе и поздоровался, он, по-моему, даже обрадовался. Но тут же начал выспрашивать меня, почему нас с Татьяной накануне в офисе не было. Мое объяснение, что я самым банальным образом простудился, вызвало у него непонятно напряженный интерес.
— Ты, что, даже из дому не мог выйти? — спросил он.
— Не мог. — При одном только воспоминании меня передернуло.
— А раньше с тобой такое случалось? — не отставал он.
— Насколько я помню, нет, — ответил я.
— А ты в который раз на земле? — Он определенно вел разговор в каком-то направлении, но я пока не видел, в каком.
— Да уж с десяток раз будет, — осторожно ответил я. — А что?
— Я просто подумал, — медленно произнес он, — не становимся ли мы со временем подвержены этим человеческим вирусам?
Я рассмеялся.
— А, вот ты о чем… На этот счет можешь быть спокоен. Я случайно простудился — по собственной глупости.
— А как ты Татьяну уговорил на работу не идти? — спросил вдруг он с острым любопытством в голосе.
А вот уже лучше! Сейчас я, пожалуй, заброшу ему в голову мысль…
— У нас с ней весьма доверительные отношения, — начал я. — Я к ее мыслям внимательно отношусь, вот и она к моему мнению прислушивается…
— Повезло тебе, — вздохнул он. — Вот у меня в первый… в прошлый раз тоже очень толковый человек был.
— Слушай, ты, что, только во второй раз на земле? — улыбнулся я.
— Ну и что, что во второй? — тут же взъерошился он.
— Да ничего, — ответил я примирительно. — И давно?
— Около года, — неохотно ответил он.
Ну вот, я же сразу почувствовал, что молодой он еще пацан! И в этом были как хорошие, так и плохие стороны. С одной стороны, добиться его доверия будет непросто — он же свою цель видит в ежеминутном самоутверждении. С другой стороны, если мне все-таки удастся заставить его раскрыться, к советам прислушиваться он будет. Но сначала его нужно разговорить.
— А в прошлый раз ты долго на земле был? — спросил я, нарочно опуская слово «первый».
— Я точно не помню, но, по-моему, совсем недолго, — ответил он и, помолчав, не удержался от вопроса: — А что?
— Да ничего особенного, — сказал я, старательно воздерживаясь от поучительного тона. — Так и должно было быть.
— Почему? — тут же отреагировал он.
— Понимаешь, для первых заданий нам обычно подбирают людей пожилых — вот как в твоем первом случае — или очень спокойных и уравновешенных. Как Галя, например, — добавил я, предоставляя ему возможность перейти к интересующей меня теме.
— Спокойная! — фыркнул он. — Амеба она спокойная!
— С чего ты взял? — спросил я нарочито недоуменно.
— Да я вообще не понимаю, кому в голову пришло ангела-хранителя к ней направлять! — взорвался он. — Она же — дура, полная дура; с ней о светлых высотах говорить бесполезно — ей бы только по уши в земной рутине закопаться!
Я помолчал немного. Так и есть — молодой, но рьяный.
— А ты не пытался прислушаться к ее мыслям, попытаться понять, что ею движет? — Советы в форме вопросов — хорошая штука; это я еще в своем разговоре с Анабель запомнил.
— Да к чему там прислушиваться? — пренебрежительно отмахнулся он. — У нее в голове ничего нет, кроме обычной бабской дребедени: только и мечтает, чтобы ложкой в кастрюле помешивать, да мужу штаны стирать. Да детей побольше — чтобы было кому носы всю жизнь утирать.
— Да? — отозвался я нейтрально, только чтобы поддержать разговор. Пусть высказывается.
— А в последнее время вообще как с цепи сорвалась, — продолжал он. — Стоит мне только заикнуться о том, что в жизни более высокие цели есть, чуть визжать не начинает. Ты только не подумай, что я жалуюсь, — спохватился вдруг он, — я из нее все равно эту дурь выбью!
— А ты никогда не думал, что она просто молодая еще, — еще осторожнее спросил я, — что ей в этой жизни — последней, между прочим! — хочется еще немного по-земному пожить, а потом уже… в высоты?
— Да ради Бога! — фыркнул он опять. — Вот только пусть бы к ней потом и направляли ангела-хранителя. А то таскайся за ней по магазинам да слушай каждый вечер по телефону бесконечные разговоры: «А ты? А он?». Скучно с ней, — добавил он, и я решил оставить его пока в покое.
Некоторое время мы беседовали о технике нашей работы — о методах перехода в видимость и невидимость, о способах уклонения от подозрительных контактов, о поведении в чрезвычайных ситуациях. И постепенно он начал ко мне прислушиваться. С Галей, как я понял, чрезвычайных ситуаций у него не возникало — и он очень заинтересовался тем, как я выпутывался из тех сюрпризов, которые постоянно подсовывала мне Татьяна. В ходе одного из таких рассказов он сам вернулся к теме Гали.
— А с чего это твоя Татьяна вдруг в обед уходить начала? — неожиданно перебил он меня.
— Ну, перемены в жизни, наверное, захотелось, — насторожился я. — А почему это тебя интересует?
— Да я не вмешиваясь, я случайно заметил, — сказал он извиняющимся тоном. — Просто Галя где-то в это же время вообще от рук отбиваться начала… А ты, что, вот так всем ее капризам потакаешь? — спросил он с недоумением.
Отлично, вернемся к обязанностям старшего наставника.
— Я бы не стал это капризами называть, — сказал я задумчиво. — Они все же — люди, а не роботы; им нужны перемены в жизни. И потом — я и сам не прочь пройтись, ноги размять…
— М-да, — хмыкнул он. — Вот если бы я за Галей вот так прохаживался, она бы меня каждый день на какую-нибудь дурацкую мелодраму в кино таскала.
— Слушай, — произнес я так, как будто меня осенило, — вот ты говоришь, что она с месяц — правильно? — назад от рук отбилась… А может, ты на нее слишком сильно давить начал?
— Ничего подобного! — воскликнул он. — До этого мы довольно мирно жили — скучно, но мирно. Это потом мне на нее давить пришлось. А она упирается, как… Точно тебе говорю: напутали с ней что-то у отцов-архангелов, нечего ей еще у нас делать!
— Слушай, что-то у тебя все вокруг ошибаются, — не сдержался я. — Может, ты бы о себе сначала подумал?
— А что я, что я? — взвился он. — Моя задача — удержать ее на пути морального совершенствования. Я же не виноват, что она любой ценой хочет с этого пути свернуть… в болото…