Вот — накликала! Нечего было работу поминать к месту и не к месту — оказалось, что и Марина хочет со мной о работе поговорить. Вот же трудоголички чертовы! На нее, что, тоже мои психологические лекции в тот раз неизгладимое впечатление произвели? И ей дополнительный курс потребовался? Так я еще утром собирался — весьма кратко и на глазах у Татьяны — объяснить ей, насколько непристойно — с психологической точки зрения — женщине приставать к чужому ангелу!
И вдруг Татьяна предложила нам с Мариной выйти на улицу, чтобы побеседовать о делах. Я ушам своим не поверил. Она меня Марине на съедение отдает или Марину мне? В обоих случаях я останусь в проигрыше. В первом, я надеюсь — понятно; а во втором — она же меня потом всю жизнь поедом есть будет, что я ни за что ни про что обидел ее лучшую подругу! А может… она мне настолько доверяет? Что я смогу провести разговор с этой людоедкой, оставив в целости и сохранности ее трепетную душу и свою, весьма ценную для меня, между прочим, шкуру? Как же мне когда-то хотелось, что Татьяна поверила в меня, наконец… Вот опять… домечтался!
Неудивительно, что один только Сергей почувствовал всю глубину моего отчаяния и тут же протянул мне братскую руку помощи. Он с Мариной давно знаком и наверняка знает, что с ней и один на один не всегда можно справиться. Машину он возле гаража мыть будет — отлично, вот там мы с Мариной и поговорим; в случае чего, скажу, что мне ему помочь нужно. Не говоря уже о том, что место это прекрасно с веранды просматривается…
Сергей вышел из дома и направился к гаражу, Марина — за ним. Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ними. Открыв гараж, Сергей тут же юркнул внутрь, и мне стало не по себе — видно, на большее, чем моральная поддержка с дальних рядов трибуны зрителей, он не решается. Может, у него машина не заведется? Так я подтолкну! А если она за мной внутрь гаража увяжется? Она, по-моему, из тех женщин, которых даже цунами не остановит, если они вбили себе что-то в голову. Нет уж, пусть лучше здесь высказывается — где у меня… простор для маневра будет.
Марина кивнула в сторону скамейки, стоящей вдоль стенки гаража.
— Может, присядем?
Я покачал головой. — Да нет, пожалуй — за столом ведь только что сидели…
Вот так — пусть сразу поймет, что я настроен на краткую беседу по существу — с конкретными вопросами и не менее однозначными ответами.
— Хорошо, — спокойно ответила она, и продолжила деловым тоном: — Как я уже сказала, у нашей фирмы есть к тебе предложение. Но для начала мне придется, пожалуй, сделать небольшое вступление. — Она вопросительно вскинула бровь.
— Я слушаю, — осторожно ответил я.
— Сейчас — конец мая. У нас начинается самый жаркий сезон.
Она говорила короткими, отрывистыми фразами, словно оглашая условия договора. Честно говоря, меня такой стиль вполне устраивал — сжатую информацию и переваривать легче, и ответ быстрее рождается.
— Клиентов уже сейчас много. Группы будут довольно большие. И народ в них будет… разный. Летом не только опытные туристы путешествуют. Многие, купив тур подешевле, рассчитывают потом на королевский сервис. — Она помолчала.
— Ну, а я здесь причем? — спросил я, воспользовавшись паузой.
— Я к этому подхожу, — решительно заявила она. — Мы подумали, что нашим сопровождающим не помешал бы курс некой психологической подготовки — чтобы поездки они не завалили, и сами потом не сорвались.
У меня перехватило дыхание. Первое предложение работы! И не Татьяна мне его нашла — я получил его сам! Но… Я же об этом туризме ни малейшего понятия не имею!
— Спасибо, Марина, но… — Я отчаянно искал подходящую формулировку. — Это — не совсем моя область…
— А им профессиональные лекции не нужны, они свою работу знают, — отрезала она. — Им скорее требуется ряд… практических советов по сглаживанию острых углов в целом. А мне в прошлый раз показалось, что у тебя есть… довольно неординарные идеи в этом направлении. — Она прищурилась.
Ну что ж, на нехватку неординарных идей я никогда не жаловался. И отчего же не подсказать людям, как избегать конфликтов, если уж у меня такая возможность появилась? Мне ведь теперь самому среди этих… конфликтующих жить…
— Я, право, не знаю… — Сама идея меня заинтересовала, но об условиях она пока еще ничего не сказала. — Я не могу сказать, что у меня много свободного времени… Сколько встреч понадобится? — перешел я к техническим вопросам.
— Пока трудно сказать, — уклончиво ответила она. — Мы считаем, что сейчас можно провести ознакомительную встречу — разговор общего плана, так сказать. А дальше, если у наших сотрудников возникнут конкретные вопросы… Их, кстати, можно будет сгруппировать по психологическим аспектам — для обсуждений более узкой направленности.
Ага, если мне вопросы будут задавать — тогда, пожалуй… Каждый вопрос предполагает конкретную ситуацию, которую мне легче будет себе представить… Я вдруг поймал себя на мысли, что уже планирую такие встречи. Минуточку! Если речь идет о встречах, то мне же каждый раз Татьяну оставлять придется! А если этим туристическим лидерам ежедневные внушения потребуются? И до поездки, и после — чтобы от стресса излечиться? И что — все лето вот так? А Татьяна пока, воспользовавшись отсутствием какого бы то ни было контроля, за Галю вплотную примется? А там и ангела ее в оборот возьмет — так, что тот моргнуть не успеет, а уж будет на каждое ее слово «Так точно!» отвечать? Он же молодой еще — он же с такими сумасшедшими, как Татьяна, еще не сталкивался… А она мне потом еще и заявит, что вот — как, мол, у нее все быстро по своим местам стало!
— Ну и, разумеется, — вновь подала голос Марина, — есть еще и финансовый вопрос…
Я помертвел. Мы же не обсуждали с Татьяной эту сторону моей трудовой деятельности! Ну, я забыл — понятно, неограниченное финансовое обеспечение позволяло мне не думать о зарплате, но Татьяна же — человек! Она-то должна знать, сколько я стою!
— Сколько стоят твои консультации? — спросила Марина, устав, видно, ждать, пока я сам ей об этом сообщу.
Сколько я стою? Черт побери, сколько я могу стоить? Так, иду ва-банк — либо цена окажется для Марины слишком высокой, и она от меня отстанет; либо… Если моя первая же работа окажется к тому же и высокооплачиваемой… Вот и отец Татьянин не будет потом…
Прикинув, в какую сумму обходился нам с Татьяной обычный запас продуктов на неделю, я небрежно бросил: — Восемьдесят евро. — Да-да-да, проведя несколько лет в Германии, я оцениваю себя исключительно в европейских единицах. — В час, — добавил я, вспомнив из своего опыта, что, если ангелам и приходится рисковать, они делают это по-крупному. Отлучаться больше, чем на час, я все равно не собираюсь.
Марина посмотрела на меня. Вскинула бровь. Окинула меня взглядом с головы до ног. Прищурилась. На лице у нее отразилась некая напряженная работа мысли, от которой мне стало не по себе. Что… слишком много? Тогда пусть скажет, что я им не подхожу — и дело с концом; нечего меня разглядывать!
— И ты говоришь, что у тебя немного свободного времени — с такими расценками? — медленно, с расстановкой спросила она.
— Ну, уж какие есть, — ответил я со всей непринужденностью, на которую оказался способен.
— А с кем ты уже работал? — В глазах у нее появился некий неприятный огонек. — Это не для меня. Ты же понимаешь, мое начальство наверняка поинтересуется…
— Марина, моя работа требует конфиденциальности, — ответил я, чрезвычайно гордый своей находчивостью, — которую я в равной степени могу гарантировать и вашей фирме. Никто же не хочет обнародовать тот факт, что у него возникли сложности, требующие помощи психолога.
— Хм, — неопределенно отозвалась она, глядя на меня все с тем охотничьим блеском в глазах.
И я понял, почему Сергей сбежал в гараж. Надави она на меня еще пару раз — с разных, неожиданных сторон — я могу не выдержать. Или позорно сбегу к Татьяне под крыло, или расколюсь, как кокосовый орех, который упорно колотят о камень то тем, то этим боком.
Спас меня Олежка. Вот — сторицей вернулось мне открытое, бесхитростное отношение к ребенку! Увидев, как он вылетел из дома и ринулся к нам, я воспрянул духом. Я обещал малышу поиграть с ним после сна — и к слову своему я отношусь с уважением.
— Марина, нам, пожалуй, придется прерваться, — начал я, кивая в сторону мальчика.
— Я вижу, — задумчиво ответила она. — В общем, пока договоримся так, — вернулась она к деловому тону, встряхнувшись, — я переговорю с начальством и позвоню… Какой у тебя номер? — спросила она с невинным видом.
— Татьяне лучше звони, — ответил я не менее простодушно, — у нее ты меня скорее найдешь.
— А если мне днем с тобой связаться понадобится? — не отставала она.
В ее тоне появился какая-то новая нотка. Маловероятно, чтобы она была связанна с работой (вряд ли на данном этапе переговоров я мог понадобиться ей так срочно), но и личного интереса, который чуть не довел меня до бешенства в прошлый раз, я в ней не услышал.
— А я, когда работаю, телефон все равно отключаю. — Я развел руками с извиняющимся видом. — Ты же понимаешь, что звонки во время доверительной беседы как-то не к месту. Так что — звони вечером. Татьяне. — Я улыбнулся, давая ей понять, что Татьяна будет участвовать во всех наших дальнейших переговорах. Я ей не буду! Пусть хоть скажет, правильную ли я сумму назвал.
Олежка подлетел ко мне и, вцепившись мне в штанину джинсов, принялся дергать меня изо всех сил, вопя: — Дядя, дядя, колаблики!
Я опешил. Дядя? Какой дядя? Это кто здесь дядя? Это я здесь дядя? Да я… А кто я? Уж точно — не тетя. Имени моего он, похоже, еще не запомнил. Ну, не ангелом же мне называться! Ладно, буду пока дядей.
Но когда мы добрались до надувного бассейна, надобность в именах, равно как и в дядях, отпала сама собой. Ну вот — я же говорил Татьяне, что, когда лю… кого-то нечто общее объединяет, им вовсе незачем как-то называть друг друга! Кстати, она меня в лицо моим именем так и не стала называть — оно больше у ее окружения прижилось. Хм. Определенно, нас уже тоже нечто общее объединяет…
Не успел я подумать о Татьяне, как она вышла из дома и, потоптавшись немного на месте, направилась к нам. Вот когда меня Марина пытала, ее даже в окне не видно было, а как играть с нами — тут как тут! Кораблики запускать каждый хочет!
Она присела рядом с бассейном и попыталась присоединиться к нашей битве. Олежка кинулся на ее кораблик со всей свирепостью недавно посвященного в звание пиратов. Я бросился было защищать ее суденышко, оказавшееся не в том месте и не в то время, но малыш со зверским воплем уже потопил его. Вот тебе, Татьяна, наглядный пример — не стоит, очертя голову, бросаться в малознакомое тебе дело! Она, похоже, усвоила урок и больше не вмешивалась в нашу баталию. Вот бы и с Галей так…
Присутствие Татьяны постоянно заставляло меня отвлекаться — Олежка блестяще использовал каждый момент моей рассеянности и, в результате, пустил ко дну всю мою флотилию. Вот как бы и с Галей так не… Нет, я обязательно приведу Татьяне этот пример! Торжественно признав Олежкино бесспорное превосходство на водных просторах, я пообещал ему вернуться, как только наберусь сил. И уговорю Татьяну не следить больше за каждым моим жестом — рука ведь сама не туда дергается! А к сражению я бы еще вернулся… Что-то слишком лихо он меня сегодня на обе лопатки положил…
По дороге домой я коротко рассказал Татьяне о предложении Марины. Она пришла в полный восторг. В слишком полный восторг. Я тут же насторожился — что-то за этой настойчивостью скрывается! Она разбила в пух и прах все мои возражения по поводу незнания сферы туризма и возникающих там осложнений. А заодно и еще раз дала высокую оценку работе всех ангелов-хранителей — и моей, в частности. Ангелы-хранители, оказывается — точно так же, как и эти туристические лидеры — пинками заставляют слабых и невинных людей двигаться в нужном им, ангелам, направлении. Я, между прочим, могу это и как руководство к действию воспринять — насчет пинков-то! Ага, ангелу-хранителю, оказывается, можно на шею даже гроздь таких слабых и невинных повесить… А ноги ему тоже лишние пришить — чтобы было чем пинки дополнительным подопечным раздавать? Ага, мне, значит, весьма полезно о человеческих конфликтах послушать… люди, значит, не все — слабые и невинные… только она у нас, конеч… Что?! Веревки? Из нее? Я?! Да из нее только одну веревку свить можно — чтобы повеситься…!
И тут, войдя, видимо, во вкус ощипывания белоснежных ангельских крыльев, она проговорилась. Я знал, что она не просто так меня уговаривает, что мне любое дело по плечу! Особенно, если этим делом мне придется заниматься где-то вдалеке. Она прямо завтра (вы слышали — прямо завтра!) начинает беседовать с Галей! Насчет завтра пришлось-таки рявкнуть. В дальнейшем ситуация выглядела более обнадеживающей. Я небрежно сообщил ей, что мои услуги, скорее всего, окажутся Марине не по карману, надеясь по ее реакции понять, насколько я завысил реальную цену.
Услышав названную мной стоимость консультаций, она посмотрела на меня так, что я сразу почувствовал, что вот процентов 25–30 точно нужно было сбросить. Для первого раза. Может, даже не больше пятидесяти евро я час. Какие два-три часа? Я же сказала, в час! Дорога? Какая дорога? Туда и обратно…? Это мне, что, по полдня в ее офисе отсутствовать?!
Татьяна, как обычно, тут же нашла выход из положения. А почему, в самом деле, нельзя этих туристических клиентов в Татьянин офис пригласить? Марина сама сказала, что только первая встреча должна быть… общего плана. Один раз я туда съезжу — вот, кстати, с учетом дороги и цена окажется вполне реальной, уж никак не больше пятидесяти евро в час. А там — послушаю их вопросы, сгруппирую их… а вот узконаправленные беседы с узкой группой заинтересованных вполне можно и… В группе — человека три-четыре, не больше… Татьянины сотрудники в обед у кофейного столика могут собраться, а мы пока в другом конце комнаты устроимся — как раз в час и уложимся… Я и цену с удовольствием снижу — так что такой вариант всех должен устроить… А что это мы так быстро доехали?
Мне очень хотелось рассказать Татьяне о ходе своих рассуждений по поводу Марининого предложения, но она, похоже, о нем уже забыла. Дома она принялась бегать из угла в угол, явно накручивая себя перед завтрашней поездкой к родителям. Ладно, главное — идею насчет своего офиса она мне подбросила, детали я уже и сам как-нибудь проработаю. Да чего она опять заранее нервничает? Все будет отлично. Я прекрасно помню, что мы едем к ним мириться…
И тут она заявила мне, что хочет поговорить со мной о чем-то другом. Она сказала это таким тоном, что я понял, что мне лучше присесть. Когда Татьяна начинает подбирать слова, обычно это не сулит мне ничего хорошего.
Когда Татьяна заговаривает о том, что мы — взрослые люди, обычно это значит, что ей в голову взбрело нечто, что даже детской глупостью не назовешь.
Когда Татьяна заговаривает о спокойном и откровенном обсуждении, обычно это значит, что меня опять ждут шарады, разгадать которые можно только упорством и терпением.
Когда Татьяна заговаривает о наших отношениях, обычно это значит, что она приплела к ним кого-то третьего, как было тогда с Мариной.
Когда Татьяна заговаривает о неодобрении людей, обычно это значит, что она только что пообщалась… или собирается пообщаться с родителями.
Когда Татьяна заговаривает о том, что было бы разумно…
Нет, я больше не могу! Когда Татьяна начинает говорить таким тоном, разумность там в десятикилометровом радиусе не найдешь!
Я попросил ее высказаться попроще и покороче. Сегодня я уже заметил, что короткие фразы как-то быстрее до сознания доходят.