В общем, когда ангелы выбрались, наконец, из воды, я вздохнула с двойным облегчением. Мой ангел сообщил Олежке, что в глубинах действительно затаилась подводная лодка, которая охотится на маленьких мальчиков, чтобы продать их в рабство. Но, добавил он с заговорщическим видом, ему удалось подслушать разговоры пиратов о том, что после обеда они лягут спать — и тогда-то Олежке ничто не помешает искупаться.
— Мама, мама, обедать! — принялся малыш теребить Светку. — Когда обедать?
У Светки в прямом смысле слова отвалилась челюсть.
— Мы будем обедать тогда же, когда пираты, — предложил мой ангел, вопросительно кивая Светке. — Мы с тетей Таней сейчас сходим и узнаем, когда они будут обедать, хорошо?
Что?! Не успев толком прилечь на подстилке, я резко села. Причем здесь тетя Таня? Пусть вон со Светкой идет пиратов подслушивать — заодно она ему и скажет, когда обед планируется.
Мой ангел подошел ко мне и протянул мне руку. — Идем?
— Я не хочу купаться, — замотала я головой.
Он нагнулся ко мне и тихо сказал: — Слушай, имей совесть, дай Тоше посидеть на нашем месте — он же ничего с собой не брал.
Я покосилась в сторону Галиного ангела. Он стоял чуть в стороне, расставив руки и усердно делая вид, что предпочитает загорать стоя.
— Пусть садится — места хватит, — буркнула я. Таким, как мы, на этой подстилке четверым места хватит.
— Татьяна, плавать очень полезно, — рассудительно проговорил он, опускаясь рядом со мной на колени и как-то странно разводя руки в стороны.
Обычно в дискуссии такой жест означает признание правоты собеседника, но что-то мне подсказывает…
— Я плохо плаваю, — быстро сказала я.
— А я — хорошо, — ответил он с мягкой убедительностью в голосе, и добавил с подбадривающей улыбкой: — Не вздумай визжать — нас подслушивают пираты.
Я не успела завизжать. Я не успела даже воздух для этого набрать. Я не успела даже стукнуть его по любой, находящейся в пределах досягаемости, части тела. Я даже не успела сообразить, что ею была его голова. Черт, а какой был шанс — пока у него руки были заняты. Мной, между прочим — он для того их и расставил в обманчиво беспомощном жесте.
То ли он до воды в два прыжка добрался, то ли усыпил — наряду с бдительностью — и мое ощущение времени. Одним словом, в следующее мгновенье я оказалась в реке. Он не только вбежал туда со мной с разбега — он еще и бросил меня там. В прямом смысле. Пришлось изворачиваться, молотя во все стороны руками и ногами и закрыв рот, чтобы воды не нахлебаться. И как, скажите мне на милость, выразить человеку всю глубину своего возмущения в таких условиях?
Дна под ногами не оказалось. Более того, меня тут же подхватило течение. Не сильное, но пришлось сопротивляться. Я поплыла против него, зная, что меня все равно снесет к тому месту… где меня в эту реку зашвырнули — бесцеремонно, как камешек, чтобы по волнам попрыгал. Ну, дай ты мне на берег выбраться! Живой.
Сосредоточившись — в очередной раз — на спасении своей жизни, я не сразу заметила, что он кружит вокруг меня, как… акула чертова. Я уже давно не сомневалась в его физической форме, но в воде он выглядел, как… рыба… в воде. Вот я и говорю — акула! Ну, или может быть, как дельфин, сделала я поправку, заметив, что он внимательно поглядывает на меня и держится на расстоянии вытянутой руки. Нет — к сожалению, чуть дальше. Поняв, что, даже идя ко дну, мне не удастся и его туда за собой утащить, я развернулась и поплыла назад.
— Ты, что, устала? — послышалось у меня за спиной.
Вот же гад! Пользуется тем, что я ответить ему не могу — мне дышать нужно. Ну, ничего-ничего — сейчас я до берега доберусь. Сама. Там я ему кое-что объясню. Когда отдышусь…
Выйдя на берег, я без единого слова прямиком направилась к нашей подстилке. Не глядя по сторонам. Наверное, поэтому я сразу же увидела, что на ней рядом с Тошей сидит Марина. Сидит, обхватив колени руками, положив на них голову, повернутую к нему, и нежнейшим образом улыбается, явно расспрашивая его о чем-то. Черт! А я Светкиных расспросов боялась!
Судя по приглушенному чертыханию у меня за спиной, мой ангел это тоже увидел. Но к нему уже подбежал Олежка с вопросом, когда можно будет обедать, а потом — купаться. Он, наверное, глянул на Светку, потому что она вдруг зашевелила губами, отчетливо — но беззвучно — произнося: «Полчаса». Мой ангел тут же сообщил Олежке, что обед начинается через полчаса, а пока они пойдут делать зарядку. Олежка решительно заявил, что не любит зарядку, и мой ангел предложил показать ему, зачем нужно делать зарядку. После чего небрежно позвал Тошу — ассистировать в представлении.
И нужно сказать, это было представление — когда это мой ангел мог сдержаться, если речь шла об акробатических трюках. Он потащил Олежку и Тошу к поваленному дереву, по которому прошелся сначала, как по земле — ни разу не покачнувшись и даже руки не расставив. Олежка завопил, что тоже так умеет — но хватило его ровно на три шага, после чего он с громким хохотом свалился с дерева. После этого мой ангел снова прошел по дереву, как по земле, но на руках (Олежка издал свое знаменитое «О»), и, спрыгнув с него на ноги, бросил нечто насмешливое в сторону Тоши. Тот фыркнул и проделал то же самое… лишь остановившись на середине дерева на одной руке и протянув вторую моему ангелу для рукопожатия. У меня в прямом смысле слова отвалилась челюсть. И где в этом щуплом, угловатом мальчишке вся их ангельская сила прячется?
Мой ангел, поигрывая желваками, ринулся к дальнему концу дерева.
Вдруг слева от меня послышалось негромкое: — У твоего Анатолия все друзья — такие?
Вздрогнув, я повернула туда голову и увидела, что Марина с не меньшим интересом наблюдает за неожиданным цирковым шоу. И с таким выражением, словно смету турне по всей Европе в уме высчитывает.
— Какие — такие? — осторожно спросила я.
— Многогранные, — коротко ответила она, переводя взгляд на меня.
— Да какие там многогранные, — усмехнулась я как можно небрежнее, — просто ребята в хорошей физической форме…
— Это уж точно, — неопределенно протянула она, и — слава Богу! — в этот момент Светка позвала всех обедать.
Судя по всему, Галин ангел произвел на Олежку еще более яркое впечатление, чем мой. Он вцепился в Тошину руку и сказал, что будет кушать только с ним. Так и получилось, что Светка, Галя и Тоша с Олежкой оказались по одну сторону нашего импровизированного стола, а Марина с Сергеем и мы с моим ангелом — по другую. Я вдруг заметила, что Светка с Галей на удивление легко и быстро нашли общий язык. Они и болтали о чем-то последние полчаса, как давние знакомые, и обед вместе готовили, и сейчас принялись в четыре руки Олежку — и Тошу вместе с ним — кормить.
Есть Тоша отказался. Наотрез. Светка с Галей ему, как мужчине, начали в первую очередь отбивные подсовывать. Глядя исключительно им в лицо, он — с окаменевшим лицом — вежливо, но твердо сказал: — Спасибо, но нет.
— Тоша, ты, что — тоже вегетарианец? — подала голос Марина.
— Нет, — тут же отозвался он, взглянув почему-то не на нее, а на моего ангела. — Просто я на днях… отравился, и сейчас… не хочу… тяжелой пищи. Я лучше вон яблоко возьму.
Я чуть не подавилась своим куском курицы. Что он несет? Это недавно отравившийся только что такие трюки выделывал? Я бросила быстрые взгляды по сторонам. Мой ангел насмешливо улыбался, Марина вздернула недоверчиво бровь, Сергей лишь плечами пожал, а Светка, слава Богу, Олежкой занята была. Галя уже протягивала ему пакет с яблоками.
За едой мы лениво переговаривались о том, что как все-таки замечательно, что есть выходные, и что есть природа, где эти выходные можно провести, и что есть лето, когда на этой самой природе и душа, и тело отдыхает. И, конечно же, о том, что нужно почаще вот так, всем вместе, куда-нибудь выбираться…
После обеда они все ходили купаться по очереди (я сказала, что с меня одного раза достаточно, и они расхохотались, перемигиваясь; тоже мне — друзья, называется!). Олежка потребовал, чтобы в воду с ним пошли и Тоша, и мой ангел — они ничуть не сопротивлялись и сразу принялись учить его плавать. Светка тут же ринулась к ним. А за ней и Галя. После чего — к полному восторгу Олежки — оттуда долго неслись во все стороны брызги и смех.
Я сидела на подстилке, подставив солнцу лицо и закрыв глаза. Мне казалось, что я попала в какой-то провал во времени. Столько дел на плечах — недоделанных, даже еще не начатых — а никаких волнений. Одна мысль в голове плещется — как золотая рыбка в пузатом аквариуме, лениво шевеля плавниками: «Вся как-нибудь утрясется!». Ну, действительно — как хорошо сегодняшняя встреча прошла; а в большом деле ведь главное — хорошее начало ему положить…
Марина с Сергеем, сидя неподалеку, тихо переговаривались о чем-то. О том, как мы будем добираться домой, как вскоре выяснилось.
Когда мы начали собираться, Тоша вдруг нерешительно сказал: — Галя, давай я тебя домой провожу?
Галя залилась краской и замахала руками: — Да что там — я и сама прекрасно доберусь…
Тоша перебил ее — уже более решительно: — Нет уж — чего ты будешь одна ехать…
И тут подала голос Марина: — Ребята, я вас обоих домой подброшу; вон Галю отвезем сначала, чтобы ты, Тоша, не беспокоился…
Явно не зная, что сказать, Тоша уставился на нее во все глаза. Я похолодела. Глянув на своего ангела, я увидела, что он отчаянно пытается придумать, как из этого выкручиваться.
Ситуацию спас Олежка. Он вдруг заверещал: «Тоса — с нами! Тоса — с нами!» — тем противным, капризным тоном, которые прорезается у не спавших днем детей.
— В самом деле, — тут же подхватил мой ангел, — давайте поедем, как сюда ехали.
— Нас с Галей — только до ближайшей станции метро, — также придя в себя, обратился Тоша к Сергею. — Вам Олежку скорее везти домой нужно.
На том и договорились. У первой по ходу станции метро Сергей притормозил, выпуская Галю с Тошей, и мигнул нам на прощанье фарами. Марина свернула в направлении моего дома. Уже подъезжая к нему, она напомнила моему ангелу, что в понедельник возвращаются из первой поездки те сопровождающие групп, с которыми он уже встречался. Если его беседа окажется результативной, она тут же с ним свяжется, чтобы обсудить условия дальнейшего сотрудничества. Мой ангел ответил, что будет ждать ее звонка. Вежливо, но с какой-то непонятной досадой.
Из почтового ящика я вытащила письмо с приглашением от Франсуа. Ну вот — я же говорила, что все устроится! Главное — не нервничать.
Дома мой ангел потребовал ужин. Полноценный, как он выразился. Посмеиваясь про себя, я подумала, что придется ему, наверное, и Светке объявлять, что его вегетарианская чистота не устояла перед ее кулинарным мастерством.
Пока ужин разогревался, он бродил по кухне и раздраженно вздыхал. И наконец, не выдержал.
— Слушай, ты можешь поговорить с Мариной, чтобы она парня в покое оставила?
Честно говоря, я ожидала чего угодно, кроме этого. От неожиданности, наверное, я выпалила первое, что пришло мне в голову на фоне моих долгих мытарств на скамье запасных.
— А, так все-таки и я могу на что-то сгодиться?
Он метнул в меня таким взглядом, что я поняла, что нужно срочно ставить на стол тарелки.
— Я бы и сам с ней поговорил, — бросил он сквозь зубы, — да вот с этой работой теперь как-то неудобно. Да что же она… всем подряд на шею вешается! — рявкнул вдруг он.
Да кто ему право дал — вот так, совершенно не зная человека, о нем отзываться! Он и ее не знает; и о том, что она делает, не знает; и о том, что она меня сегодня спрашивала, не знает… Он вообще ничего не знает! А туда же — выводы делать: на шею вешается, да еще и всем!
— Во-первых, — сдержанно начала я, — Марина на шею не вешается; во-вторых, если она и вешается на шею, то далеко не всем; и, в-третьих, она у меня сегодня спрашивала, все ли у тебя друзья такие.
— Что?! — Его рука с полной вилкой замерла на полдороге ко рту.
— Какую именно часть тебе повторить? — вежливо поинтересовалась я.