— Татьяна, что еще она спрашивала? — тихо спросил он, откладывая вилку. Ой-ой-ой, вот это уже — серьезный симптом! Не хватало еще, чтобы он нагрубил все-таки Марине.
— Больше ничего — Светка всех к столу позвала, — ответила я. — Я у нее только спросила, что значит — такие, и она ответила: «Многогранные».
— Так, мне это не нравится, — заявил он, вновь берясь за свою тарелку. Фу, пронесло! — С какой стороны ни посмотри. Либо она Тошу от дела отвлекать примется, либо сама… нос совать слишком далеко начнет. Все, Татьяна, давай-ка мы пока совместные встречи отложим. Тем более что нам есть, чем заниматься, — добавил он, кивая на письмо Франсуа.
— Кстати, — произнесли мы одновременно — и одновременно же прыснули.
Он успокоился первым. — Что ты хотела сказать?
— Вот сейчас закончим ужинать — нужно пойти и отправить Франсуа письмо. — Он остро глянул на меня. — Ну, поблагодарить за приглашение и сказать, что получили.
— Можно было бы написать ему, когда узнаем дату приезда, — проворчал он.
— А ты что хотел сказать? — спросила я, чтобы сменить тему. Интересно, он Франсуа писать не хочет или Анабель? Вот чует мое сердце, что если мы все-таки к ним приедем, придется нам и там… по гендерному принципу общаться. Мысль эта вызвала во мне небывалое воодушевление. Вот я бы ее расспросила… о степени свободы действий, которые она своему Франсуа дает…
— Когда напишешь Франсуа, нужно будет позвонить твоим родителям, — ответил он, и я мимолетно порадовалась, что уже закончила ужинать. Иначе точно бы подавилась.
— Зачем? — подозрительно спросила я. По-моему, уровень взаимопонимания, достигнутый им в беседе с моим отцом, оказался существенно выше, чем я предполагала. Если они объединятся… И мать — мне не помощница; опять посуду мыть отправит, стоит мне только рот открыть…
— Я же обещал сообщить твоему отцу, как только мы получим приглашение! — Он удивленно глянул на меня. — И потом — отличный повод пригласить их… уже конкретно… Только давай не на завтра, а? — В голосе его появилась просительная нотка. — Завтра дома хочется побыть.
— Может, сам и позвонишь? — ехидно предложила я.
— Да ради Бога! — Он пожал плечами. — Иди — пиши Франсуа, а я пока им позвоню.
Нет, это уже переходит все границы! Он меня и от общения с моими собственными родителями отстранять вздумал? Он мне — так же, как и они — начнет показывать, что мое дело — сидеть и наблюдать, как великие и мудрые большие дела вершат? Размечтался! Это пока еще — мои родители. И звонить им буду я!
После недолгого обсуждения мы решили, что оптимальным днем для встречи с моими родителями является следующее воскресенье. В субботу как раз подъедем на квартиру к моему ангелу, продукты нужные привезем, какой-нибудь живой беспорядок там наведем…
Отправив Франсуа коротенькое письмо со словами признательности и обещанием сообщить ему дату нашего приезда в самое ближайшее время, я отправилась в гостиную — звонить родителям. Опять гостиная, екнуло у меня сердце. И не зря.
Узнав, что мы получили приглашение от Франсуа, мать поздравила нас.
Услышав, что мы будем ждать их в следующее воскресенье к обеду, она поблагодарила нас за приглашение.
Спросив, чем мы занимались сегодня, и узнав, что мы ездили с друзьями на пляж, она поняла, что подтверждаются самые страшные ее предположения.
— Таня, а со свадьбой как дела продвигаются? — спросила она вкрадчиво, и меня кольнуло нехорошее предчувствие. Нет, не кольнуло — насквозь проткнуло.
— Да нормально продвигаются, мама, — промямлила я, пытаясь оттянуть неизбежное.
— Что значит — нормально? — В голосе ее зазвучала с детства знакомая мне нотка налогового инспектора, интересующегося: «Что значит — нормально зарабатываете?». — Расскажи-ка мне, что вы уже сделали.
— Да я даже не знаю, с чего начать… — Я отчаянно соображала, что лучше: врать или признаваться. О, да мне же есть, что сказать! — Свидетелей мы уже нашли, — гордо сообщила я.
— Свидетелей нашли. — Она помолчала. — Вы кольца купили?
— Нет. — Господи, мы их даже еще не смотрели!
— Платье и костюм выбрали?
— Нет. — Кошмар, опять все это примерять придется!
— Ресторан заказали?
— Нет. — По-моему, про кафе мне лучше сейчас и не заикаться!
— Таня, объясни мне, пожалуйста, — тон налогового инспектора сменился тоном участкового: «Изложите в письменном виде, где Вы находились 13 июня с 17.38 до 18.14 — поминутно», — когда ты уже начнешь относиться к серьезным вещам, как взрослый человек?
Я подавленно молчала.
— Я так и знала, — продолжила она. — Я знала, что твой отец напрасно доверил вам подготовиться к такому важному событию самостоятельно. И теперь я вижу, что не ошиблась. Пожалуй, пора мне этим делом заняться.
— Мама, — взмолилась я, — да ведь еще… целый месяц есть!
— Не еще, — отрезала она, — а всего месяц остался. Значит, так: на следующую субботу ничего не планируй — проедемся по магазинам. И Анатолия предупреди.
— Мама, мама, подожди! — Похоже, само собой все никак не устроится. Лучше я сама. Если мать поедет с нами по магазинам… И будет вместе со мной ждать, пока мой ангел в туалет за деньгами отправится… — На самом деле, мы уже очень многое посмотрели — и кольца, и платье, и в рестораны ездили… Просто не выбрали еще ничего — вот мне тебе и рассказывать толком нечего. — Я мысленно поблагодарила Бога за то, что надоумил нас оставить себе в запасе субботу. — Но мы действительно все сами сделаем. И не в последний день. Честное слово!
— Да? — скептически заметила она. — Ладно, вернемся к этому разговору в воскресенье.
Тяжело дыша, я повесила трубку. Мой ангел встревожено смотрел на меня.
— Что случилось?
— Ты знаешь, — медленно произнесла я, — у нас есть ровно неделя, чтобы доложить о готовности к свадьбе минимум на девяносто процентов.
Глава 8. Водоворот
Я предчувствовал, что согласие на непосредственное участие Татьяны в моей работе даром мне не пройдет. Так и вышло — не успел я оглянуться, как события закрутились, как в водовороте, швыряя меня во все возможные стороны вместо того, чтобы спокойно и плавно следовать предначертанным — мной — путем.
Когда она сказала, что общение с ангелами находится целиком и полностью в моей компетенции, я, наивный, поверил. Ну, разумеется — кому, как не мне, лучше знать, как, когда и где с ними разговаривать. А Татьяне разумнее терпеливо подождать, пока я подготовлю почву, чтобы она могла выйти на сцену спокойно и с достоинством, а не обрушиваться туда, как горный поток через прорванную плотину.
Оказалось, однако, что в период терпеливого ожидания Татьянино сумасшедшее воображение отнюдь не бездействовало — оно строило далеко идущие планы с тем, чтобы немедленно приступить к воплощению их в жизнь при малейшей открывшейся возможности. И если таковая не сыщется, Татьяна ее сама создаст. Сообщать мне об этих планах, естественно, незачем — достаточно поставить меня перед фактом, а я уж как-нибудь выкручусь, если этот факт никак не согласуется с моими планами. По-моему, я опять слегка перестарался, убеждая ее в своей способности найти выход из любой ситуации.
Началось все, как обычно, с мелочи. Знаете, как бывает — незначительное препятствие, возникшее в неожиданном месте и на преодоление которого у вас есть весьма ограниченный отрезок времени. Тут кто угодно впопыхах ошибется. Вот так я и проговорился Галиному ангелу о своей видимости.
В тот день с самого утра я пребывал в возвышенно-лирическом настроении. Ну, наконец-то — идем заявление подавать. Время до обеда тянулось как-то медленно. Я то и дело поглядывал на Татьяну, глаз не отрывающую от работы, и на меня раз за разом накатывала волна умиления. Надо же — трудится, не покладая рук, лишь бы ее отпустили. Подавать заявление. Чтобы выйти за меня замуж. Ей, значит, тоже не терпится. Вспоминая все те безумные сражения, через которые она заставила меня пройти, я улыбался. И рассказывал о них Галиному ангелу — ни о чем другом я просто не мог в тот день говорить. В завуалированной форме, конечно — все наши бесконечные споры я представлял ему как тактичное, ненавязчивое внушение с моей стороны. И умение идти на компромисс.
Добродушное умиление продержалось ровно до обеда. В кафе Татьяна мимоходом сообщила мне о своих опасениях, что известия о ее свадьбе могут опять ввергнуть Галю в мрачную депрессию. Я напрягся. Вот это нам совсем не нужно! Втроем мы Галю быстро, конечно, вылечим, но все равно — времени жалко. Впрочем, ерунда; главное — ангела ее заранее предупредить, чтобы — если что — вовремя отреагировал. Вот бы меня кто вот так предупреждал о сменах Татьяниного настроения — раньше…
Но времени-то у меня после обеда было в обрез, и подготовится, как следует, к этому разговору я не успел.
Увидев, как изменилось Галино лицо, когда Татьяна вышла из кабинета начальника и заговорила с ней, я понял, что у меня осталось минут десять-пятнадцать.
— Слушай, — обратился я к молодому коллеге, — не исключено, что у тебя сегодня будет напряженный день.
— Что случилось? — вскинулся он.
— Ничего пока не случилось, — успокоил я его, — но может. Понимаешь, Татьяна замуж выходит — мы сейчас идем заявление подавать…
— Да? — перебил он меня заинтересованным голосом. — Это, что — за того типа, к которому она на обед в кафе бегала? Так он же, вроде, исчез куда-то? Вернулся, значит…
Что значит — за того типа? И что значит — бегала? И что значит — исчез, да еще и куда-то? Разумеется, он вернулся — куда же он от Татьяны денется!
— Не перебивай! — оборвал я его в крайнем раздражении. — Так что сегодня следи за ней повнимательнее — чтобы не полезла ей в голову всякая ерунда, как после того раза, когда она нас в кафе увидела.
— Что?! — вдруг спросил он — шепотом.
— Не перебивай, я сказал! — рявкнул я, не обратив внимания на его тон. Мне вдруг пришла в голову мысль, что сейчас, пожалуй, наступил самый лучший момент для моего знакомства с Галей. — Твоя задача — продержаться до завтра. Завтра она с нами на обед пойдет, и там уж я ее разговорю.
— С какой это стати ты мою Галя разговаривать собрался? — тут же вскипел он… но через мгновение в голосе его послышался настоящий ужас. — Как ты ее разговаривать собрался?
И тут до меня дошло, что я только что брякнул. — Языком, — буркнул я, осознав, что отступать мне уже некуда.
— Это ты, что ли, с Татьяной тогда в кафе был? — выдохнул он. — Ты, что…?
Татьяна уже складывала сумку.