— Ну что же, — начала она, глядя мне в лицо с типичным для нее расчетливым прищуром, — мне, по крайней мере, эта беседа показалась крайне интересной. Завтра они отправляются в поездки, возвращаются через неделю — плюс-минус день. Посмотрим, насколько полезными окажутся твои советы. В любом случае, я с тобой свяжусь.
— Татьяне звони, — напомнил я ей, невольно напрягаясь. Ну, ничего не могу с этим поделать — всякий раз в ее присутствии мне хочется когти выпустить!
Так, все — бегом назад, к Татьяне. Я глянул на часы. Даже если транспорта придется ждать, я приеду до обеда. Очень мне хочется все ей рассказать — но в офисе-то не поговоришь! За обедом, правда, тоже — Галя с нами будет, но это уже проще — можно будет сделать вид, что я сегодня впервые в турфирме работал, а не вообще. А чтобы к обеду приехать, мне нужно где-то час времени…
О! Мне ведь все равно нужно к отцам-архангелам за документами обращаться. Так вот как раз и случай! И эту новость я до возвращения домой приберегу. Вот так вот, Татьяна Сергеевна — Вы, конечно, молодых и неопытных ангелов голыми руками в елочную гирлянду скручиваете, а я вот с отцами-архангелами моментально все вопросы решаю. Даже те, которые Вы мне на голову нахлобучили — не спрашивая, как я к этому отношусь.
Выйдя на улицу, я задумался. Мой руководитель сказал мне, что я могу обращаться к нему в любой момент — но как? Я решил, что лучше это сделать в невидимости — мало ли, вдруг они выдернут меня отсюда для беседы. Я оглянулся по сторонам. Время рабочее — народу на улице почти нет. Но все же… Ага, вон нужная мне остановка, и она закрыта с трех сторон. Отлично, и на остановке никого. Присев на скамейку, я дождался просвета в потоке машин и перешел в невидимость.
Что теперь? Как его позвать-то? В этот момент я особо остро вспомнил вопрос Татьяны о том, как мы обращаемся друг к другу — без имен. Представив себе своего руководителя, я мысленно воззвал к нему: «Уважаемый Ангел! У меня… э… возникла к Вам просьба». Через несколько мгновений в голове у меня раздался профессионально-приветливый женский голос: «Здравствуйте, Ангел. К сожалению, в данный момент Ваш руководитель занят. Он свяжется с Вами, как только освободится. Оставайтесь, пожалуйста, в невидимости».
Я оторопел. Замечательно. И как долго мне оставаться в невидимости? Что, мне так и сидеть здесь — райской птицей на насесте? А почему, собственно, сидеть? До метро мне пять остановок, если я не ошибаюсь, ехать — вот и прогуляюсь; благо, время позволяет. И заодно буду двигаться в направлении основного места работы. А если он со мной до метро не свяжется? Ладно, пошел — здесь-то я точно ничего не высижу.
Путь к метро оказался неблизким. Пять остановок — это звучит хорошо, но если каждая из них в километре от другой расположена… Ничего-ничего, мы с Татьяной и дольше ходили. Дорога была прямая, ровная, как стрела — разве что то вверх, то вниз шла — но совершенно неинтересная. Дома и дома по обе стороны, вон стройка какая-то слева, невозможное количество машин на проезжей части… Впрочем, я в окрестности особо не всматривался, прислушиваясь изо всех сил, не раздастся ли какой сигнал в мозгу. Но в голове стояла полная тишина, и с каждой минутой я все больше и больше напрягался. Что, если он со мной через час свяжется — а то и позже? В метро в невидимости заходить — не лучшая идея. Там всегда полно народа, от всех не увернешься. Можно, конечно, в направлении следующей станции пойти — но я же не знаю, где она находится! А спросить — так из невидимости выходить нужно. Тьфу, что мне вокруг станции… спортивной ходьбой заниматься?
Голос моего руководителя раздался у меня в голове, когда я подходил к станции.
— Здравствуйте, Анатолий. Насколько я понял, Вам нужна моя помощь?
Фу, прямо от души отлегло. Никогда еще я не был так рад слышать его голос. — Здравствуйте. Да, я хотел бы обратиться к Вам с просьбой.
— А что это Вы так тяжело дышите? — спросил вдруг он.
— Да… я с Вами на ходу разговариваю, — ответил я, думая, с чего начать.
— Вы куда-то торопитесь? — В голосе его прозвучала нотка… ровного неодобрения. — Может, нам лучше позже поговорить — в более спокойной обстановке?
Нет! Я просто должен сегодня сообщить Татьяне — между делом — что вопрос с документами решен!
— Нет-нет, что Вы! — воскликнул я. — Мне не хотелось бы отрывать Вас от дел еще раз. Я сейчас… присяду… где-нибудь…
Увидев открытое кафе у входа в метро, я ринулся туда, прошмыгнул в самый дальний угол и рухнул на стул. Вот так — посетителей совсем немного, и они явно предпочитают не заходить вглубь.
— Так я слушаю Вас, — вновь обратился ко мне мой руководитель.
— Да. Вот. Дело в том, — начал я, перестав раздумывать, с чего начинать, — что я в следующем месяце женюсь.
— Поздравляю, — проговорил он так, словно пытался сдержать усмешку.
Очень хорошо. Либо он сейчас перестанет радоваться, либо… будем улыбаться вместе.
— После свадьбы мы с моей подопечной приглашены во Францию, к Анабель, — быстро добавил я. — И для этой поездки мне нужен загранпаспорт.
— Неужели Вы не можете решить эту проблему самостоятельно? — удивился мой руководитель.
— Не могу, — неохотно признался я. — Либо этот паспорт изготавливается слишком долго — мы не успеем другие документы оформить; либо — для ускорения процесса — требуются дополнительные финансовые средства. Мне не хотелось бы…
— Понятно, — ответил мой руководитель. — Мы, в целом, знакомы с медлительностью человеческой бюрократии. Хорошо, паспорт Вы получите — скажем, часа через два-три. В это время Вам нужно будет находиться в невидимости. Это все?
— Нет, — замялся я. — Есть еще проблема свадьбы. По предварительным подсчетам на нее мне потребуется достаточно большая сумма. Поэтому я хотел спросить… — Уверив себя мысленно, что я действую строго в рамках предварительной договоренности, я продолжил: — Нельзя ли мне получить все мое двухмесячное финансирование сейчас — чтобы оплатить расходы на свадьбу?
— Мой дорогой Анатолий, — произнес он после недолгого молчания, — я ведь говорил Вам, что Вы весьма слабо представляете себе, во что обходится проживание на земле. Я имею в виду, с финансовой точки зрения. Впрочем… — Я затаил дыхание, — … хочу напомнить Вам, что мы согласились покрыть все издержки по Вашему вступлению в человеческое общество — в течение двух месяцев, но ни секундой дольше. Постарайтесь, однако, свести свадебные расходы к необходимому минимуму — посоветуйтесь с Вашей подопечной, люди куда более сведущи в вопросах экономии. Что-нибудь еще?
Я вдруг почувствовал, что говорить о паспорте для Галиного ангела нельзя. Просто нельзя — и все. Я сам сегодня лекцию о терпимости читал — но ведь даже у ангелов она предел имеет. Представлю-ка я ему Татьянин план на рассмотрение и утверждение. И парню легче будет, если он официальное разрешение получит. А не одобрят… Будет Татьяне урок, что нечего лезть в ангельские дела с чисто человеческим нетерпением.
— Есть еще один вопрос, связанный с моими дополнительными обязанностями, — осторожно заговорил я и, не дождавшись никакой реакции, продолжил: — Ознакомившись на месте с ситуацией, у меня возникла мысль, что было бы неплохо познакомить моего коллегу с его подопечной.
— Анатолий, — медленно произнес он, — Вам не кажется, что Вы слегка увлекаетесь?
Я понял, что говорить нужно быстро.
— Не раскрывая его сущности, конечно, — объяснил я. — Я мог бы представить его в качестве своего друга. И он мог бы сыграть роль моего свидетеля на свадьбе, в то время как его подопечная будет там свидетельницей. У людей такая ситуация обычно способствует сближению, а с близкими друзьями люди беседуют намного откровеннее. Это могло бы разрушить барьер, который возник между ними. Опыт Анабель, насколько я помню, — добавил я, скрипнув зубами, — дал очень неплохие результаты.
— Надеюсь, пока это — только мысль? — спросил он.
— Конечно, — поспешил я заверить его. — В первую очередь, я хотел посоветоваться с Вами. И потом, — признался я, решив, что больше мне нечего терять, — если эта идея встретит Ваше одобрение, моему коллеге понадобится паспорт.
— И квартира? — невинно поинтересовался он.
— Нет, что Вы! — воскликнул я. — Паспорт будет необходим ему, как свидетелю. Ни в чем другом надобности пока нет.
— Пока! — Он… фыркнул, что ли? Нет, меня отзовут-таки! За методичное и последовательное разрушение состояния ровной доброжелательности в среде непосредственного руководящего состава.
На этот раз молчание его длилось дольше. Наконец, он сказал: — Мы обсудим Вашу идею и дадим Вам знать о принятом решении.
«Когда?» — чуть было не спросил я, но вовремя сдержался. Господи, сделай так, чтобы они приняли решение сегодня — до того, как мы с Татьяной отправимся домой!
— Спасибо, — произнес я.
— Не вздумайте обсуждать эту тему с коллегой, — строго добавил он.
У меня екнуло сердце. Он произнес эту фразу в будущем… Господи, лишь бы о прошлом не спросил!
— Нет-нет, ни в коем случае, — быстро проговорил я. — Я непременно дождусь Вашего решения.
— Теперь, я надеюсь, все? — В голосе его слышалось откровенное нетерпение. Точно — отзовут!
— Да, это все. И… Извините, что отобрал у Вас столько времени, — искренне добавил я.
— Не могу не признаться, — оставил он за собой последнее слово, — что всякий контакт с Вами, дорогой Анатолий, вносит в последнее время… свежую струю в наше видение связей с человечеством. Только не старайтесь превращать эту… струю в порывы ураганного ветра.
Я заверил его, что и в мыслях такого не было.
Поняв, что разговор окончен, я ринулся к Татьяне. Черт, на обед уже опаздываю! Но, с другой стороны, два из трех вопросов уже благополучно решены; это, согласитесь…
Окрыленный своим успехом, я влетел в кафе… и замер прямо на пороге. За нашим столиком сидела Галя. Одна. О Боже! Где Татьяна? Я ведь ее всего на полдня оставил! Вот чуяло мое сердце, что нужно было прямо на работу ехать! А куда этот идиот малолетний смотрел? А где он, кстати? Я вдруг почувствовал, что его в этом кафе тоже нет. А вот это уже совсем интересно.
— Здравствуй, Анатолий, — приветливо поздоровалась со мной Галя. — А Татьяна в магазин отлучилась — сейчас подойдет.
Я сел за столик, мысленно подбирая наиболее болезненные способы отделения головы от туловища. Как я и предупреждал — ему первому. Это что за наплевательское отношение к своим непосредственным должностным обязанностям? Это что за браконьерство на вверенной мне территории? Я его о чем просил — присмотреть за Татьяной или по магазинам с ней шататься? Если он ее в продуктовый потащил — на экскурсию по человеческой еде…
Татьяна впорхнула в кафе через пять минут после меня. И этот паршивец ни на шаг от нее не отстал! Их обоих спасло только то, что мне уже обед принесли — руки были заняты. Я вернулся к нашему разговору о хороших людях, спросив у всех присутствующих (в том числе и невидимо), расценивают ли они умение сдерживать данные обещания как непременное свойство положительной личности. Татьяна оживленно включилась в разговор, заявив, что обещание, вырванное у человека нечестным путем, не следует считать обязательным для выполнения. Ах, ты…! У парня хоть хватило совести пристыжено молчать.
За него я взялся, как только мы очутились в офисе.
— Это что здесь было? — спросил я, еле сдерживаясь.
— Да ты не злись! — залопотал он. — Как только они на обед вышли, Татьяна в магазин направилась. Что мне было делать-то? Галя хоть в кафе пошла — там-то я знаю, что она никуда не денется, а Татьяна? Кто ее знает, куда ее занесет, и что там с ней случиться может. Я просил ее вернуться, но… Ты сам ее знаешь.
— Ты просил ее вернуться в кафе, и она отказалась? — уточнил я.
— Ну да, — произнес он совершенно несчастным тоном. — Она меня назад к Гале отправила, но… Я же тебе обещал!
Ладно, парень, живи пока. Значит, вот как, Татьяна Сергеевна? Продолжаем своевольничать, да? Стоит мне только отвернуться — продолжаем планы свои безумные в жизнь воплощать, да? Не потрудившись даже поинтересоваться ни моим мнением, ни мнением ангельского, между прочим, руководства? Запугиваем, значит, молодого парнишку и начинаем сбивать его с пути истинного, да? А отдуваться за все это кому?
Я замолчал, отбирая в уме наиболее весомые аргументы для вечернего разговора.
— Ты чего молчишь? — не выдержал парень.