Присев рядом с ним на корточки, я шепотом, на ухо поведал ему страшную тайну — Тоша вознамерился победить его в морском бое и остается сейчас, чтобы потренироваться. Твердо пообещав ему сражаться на его стороне, я попросил его к нашему следующему приезду приготовить три флота — и для Тоши тоже, чтобы лишить его преимущества подготовки на других кораблях. Малыш рассмеялся нашей стратегической уловке и согласно кивнул с заговорщическим видом. Сказав ему, что мы с Тошей приедем, как только установится правильный ветер, я повел его к машине.
И тут-то я и узнал, кем он представляет себе Татьяну.
Остановившись у двери, он вдруг повернулся ко мне и спросил: — А тетя Таня?
Я замер, не веря своим ушам. Ведь ребенок еще, совсем младенец — а и он почувствовал, что я без Татьяны — никуда, что не нужны мне без нее ни морские сражения, ни поездки куда бы то ни было, ни успехи в любой работе, что она уже стала частью меня. Вот пусть слушает, если сама этого понять не в состоянии!
Когда Света с Сергеем и Олежкой уехали, на Марину вдруг нашел приступ бурной разговорчивости. О работе. Ну, конечно, остались одни взрослые — о чем еще разговаривать? Денис пренебрежительно заметил, что работы ему и на работе хватает, Тоша опять замкнулся в своем дурацком немногословии, Галя с Татьяной просто молчали, глаза закрыв — короче, отдуваться опять пришлось мне. Незаметно для себя я увлекся. Мою ведь психологию в кабинете не запрешь на выходные — она из каждого поступка, жеста, взгляда ежедневно выглядывает. Отвечая Марине, я обращался — косвенно, конечно — к Татьяне и вдруг поймал себя на мысли, что вот так, не напрямую, мне намного проще говорить с ней — как будто я на работе со своими слушателями беседую.
Непонятно. Почему-то посторонним людям намного проще подсказывать, как преодолеть обиду и непонимание, а с близким человеком не получается — не слышит он тебя. Может, в твоих словах слишком громко твоя собственная обида звучит, заглушает все остальное? Может, если издалека, то выдохнуться она успевает по дороге, стихнуть — и тогда другие слова, мысли, чувства к собеседнику пробиться могут? Может, это она и имела в виду, говоря о шаге в сторону? Может, в этом совете опять многовековой человеческий опыт проявляется? Ведь научились они как-то уживаться друг с другом, несмотря на все различия и противоречия. Возникла пропасть — не прыгай через нее, как сумасшедший: только с ног того, кто на другом краю ее стоит, собьешь. Крикни изо всех сил, что ты — вот он, рядом, и подожди, пока эхо твои слова усилит. Так и слова твои дойдут, и ты навязываться не будешь, одно и то же в ухо долдоня.
Что-то меня эта мудрость человеческая опять раздражать начинает.
Как-то у нас, ангелов, проще проблемы решаются.
А людям обязательно нужно самым трудным путем к достижению цели идти.
И как же тогда нам с ними уживаться — если уж так случилось, что пути наши… нет, не пересеклись… наложились друг на друга?
И почему, собственно, мы должны у них опыт перенимать? Почему они не хотят научиться у нас сосуществовать мирно и спокойно, не отходя друг от друга в сторону?
А может… мы — такие мирные и спокойные только потому, что никогда никого к себе близко не подпускаем, безопасную дистанцию выдерживаем?
Так, все, стоп. Мне одних их технических ухищрений хватает, чтобы мысли крамольные в голове появились; если я еще и в основах противоречия искать начну…
О, появилось-таки у моих слов эхо. Только почему-то… ехидное какое-то, ерническое — вроде, все слова повторяет, а смысл — иной. Я прислушался. Эхом этим оказался Денис — он негромко комментировал мои слова, выворачивая их наизнанку и обращаясь исключительно к Гале. Словно разъяснял ей, какая гнусная клоака скрывается за внешне привлекательным фасадом человеческих отношений. Она задумчиво кивала. Да что же она заранее согласна, что во всем — что ни возьми! — обязательно грязная подоплека найдется? Я едва сдержался, чтобы не объяснить ей — с психологической точки зрения — подоплеку всех действий ее несравненного кумира. Нет, не стоит — не дойдет до нее ничего, только хуже сделаю. Тоше хотя бы.
А вот до Татьяны мое обращение через переводчика, похоже, дошло. Она вдруг — опять наплевав на свои собственные советы — вступила в разговор и принялась сыпать примерами из конкретной человеческой жизни, иллюстрирующими мои общие рассуждения. Поскольку в явном виде со мной никто не спорил, она, скорее всего, хотела как-то заглушить это пакостное эхо. Эхо отнеслось к ее попытке с пониманием, замолкая на то время, пока она говорила, и даже внимательно ее выслушивая. Без комментариев. Мне пришлось признать, что тактическое чутье у него на высоте — один выпад в адрес Татьяны, и я вполне мог бы согласиться с тем, что мысль о применении насилия в отдельных случаях — в виде исключения — действительно вызывает определенный интерес.
И все же, в конечном итоге моральное превосходство оказалось на нашей стороне. Пересидели мы чудо-Дениса. Он первым предложил домой ехать — наскучило ему, видно, на задворках всеобщего внимания находиться. Мысленно усмехаясь, я пожал плечами и спросил его: — Дорогу-то найдешь или Марина впереди поедет?
Он глянул на меня, прищурившись, и небрежно бросил, что постарается не заблудиться.
Прекрасное расположение духа продержалось у меня до первого в городе перекрестка. Прямо перед ним Денис вдруг резко свернул на крайнюю левую полосу, в то время как Марина перестроилась на правую. Куда это он…? Нам же до конечной станции метро по дороге — вот Тоша там бы и выскочил, на метро он от них не отстанет…
Так, на светофорах, по-моему, зеленый свет дают сначала направо, потом прямо, потом налево… Времени в обрез.
Я глянул на взбешенное лицо Тоши, повернувшегося ко мне с переднего сиденья, быстро поднес руку к уху (позвони, мол) и кивнул ему в сторону дверцы машины.
Он тут же попросил Марину высадить его прямо за поворотом. Да что он несет — какой магазин…? Ладно, неважно — лишь бы успел.
Он выскочил из машины и, забыв о всякой предосторожности, ринулся назад к перекрестку. Опять мне Марину на себя брать! Слава Богу, водителей легко отвлечь — любой намек на опасность сзади, и их взгляд просто притягивается к зеркалу. Фу, хоть додумался за баком в невидимость прыгнуть! У Марины почему-то никак не заводилась машина, и я следил в зеркале заднего обзора за мчащимся к перекрестку Тошей. Машины в центральном ряду уже двинулись вперед. Ничего, успеет… Сейчас, когда этот паршивец меня не слышит, можно признать, что бегает он даже лучше меня. А чего он назад вдоль центрального потока машин побежал?! Ох, ничего себе… Тоша прыгнул на приближающуюся к перекрестку машину, приземлился — животом вниз — на ее капот, перекатился и соскочил прямо возле машины Дениса.
М-да. Хорошо, что я тогда, на заре своей биографии, в каскадеры не пошел.
Всю дорогу домой я ощупывал в кармане мобильный. Ни намека на вибрацию.
И дома тоже. Мне даже чаю не хотелось. Да что этот коридор такой короткий! Четыре шага — и назад, как в клетке, честное слово! Что же он не звонит? К Гале ведь ближе, чем к нам — даже если кружным путем…
Выйдя из кухни, Татьяна тихо спросила: — Что, не звонил?
Она, что, не услышала бы, если бы я говорить начал? Или я с ним мысленно по телефону общаюсь?
Но на лице ее была написана такая тревога, что мое мгновенно вспыхнувшее раздражение тут же и осело. Я ведь слово дал — сам себе — сегодня же вечером помириться. Я же — ангел, я старше, я мудрее — значит, мне первым и начинать, особенно если она сама со мной заговорила.
Стоя перед ней (как раз в одном шаге!), я честно и откровенно признал, что она во всем оказалась права. И в том, что надоедать людям нельзя, и навязывать им то, что им совсем не нужно, и считать, что мы лучше знаем, что для них лучше…
Опять нет! Неправа? Во всем неправа? Если бы не она…? Да это же с меня все началось! Свалился ей на голову, навязался самым бессовестным образом, жизни учить начал… О Господи, только не это! Господи, сделай так, чтобы это были не слезы! Я не могу за ними со стороны наблюдать! Да пошло оно к чертовой матери, это безопасное расстояние в один шаг! Наконец-то — и запах родной, и волосы пушистые, и вся она… Уй, сейчас футболку порвет! Ну, и пусть рвет — у меня еще три есть.
Уткнувшись носом в мягкие, пахнущие яблоком волосы, я принялся честно рассказывать ей об истинном положении вещей. Если бы не она… Не представила бы нам Галя свое чудо-приобретение, не появилась бы у нас возможность разобраться в нем, не стал бы Тоша задумываться, не решили бы мы оставить Галю в покое — не говоря уже о том, что прямо сегодня мы могли бы опуститься до примитивного рукоприкладства…
Из всех моих слов она услышала только то, что мы решили отступиться от Гали. Ну, конечно — это же ее предложение было! В сторону. На шаг. Я с готовностью признался, что на данном этапе мне такой выход представляется наилучшим. Да кто же ее бросать собирается? Да еще и удаву — очень подходящий эпитет! Он и ее завораживал?! Ах, и Свету тоже! А Марина почему невосприимчивой оказалась? Это почему только люди не привыкли друзей бросать? А ангелы, что… Об этом потом.
Интересно, люди из любой, самой безнадежной ситуации выход ищут? И как, хотелось бы знать?
В ответ на меня обрушился уже почти забытый за этот проклятый месяц фонтан идей. И я почувствовал, что оживаю — как высохшая степь после проливного дождя. У меня не появились умные мысли, или встречные предложения, или соображения о том, как претворить в жизнь ее идеи — во мне воскресло желание не сдаваться и уверенность в том, что нам, ангелам, все по плечу. Особенно если рядом окажется такой представитель человечества, как Татьяна — который объяснит нам — вовремя — что же, собственно, мы взвалили на свои плечи.
Она вдруг чуть качнулась и сказала… Голова? Болит? Очень? А раньше не могла сказать? Я вспомнил, что испытывал, когда заболел, и у меня сердце оборвалось. Нужно срочно меры принимать! Какие? Что она тогда делала? Ага, первым делом на кровать — отнести, сама наверняка не дойдет. Если я тогда еле-еле на ногах держался… Потом — лекарства. Черт его знает, какие — лучше все принесу, сама выберет. Как одну таблетку? А почему в меня целую горсть запихивала? Теперь подождать, пока подействует. Уже легче? А сейчас? Все еще не отпустило? Может, еще одну таблетку…?
Интересно, почему мне хотелось, чтобы она рядом сидела, а она просит, чтобы я ее в покое оставил?
Ну, ладно, поспать — так поспать…
Я на цыпочках вышел в коридор и принялся вновь мерить его шагами — из одного конца в другой — прислушиваясь к тишине из спальни и из моего кармана, в котором лежал мобильный.
Так я и бродил там до самого утра.
Тоша так и не позвонил.
Глава 15. Долгожданная самостоятельность
В понедельник Тоша не пришел на работу.
Сначала я подумала, что он просто задерживается — мало ли, может, в книжный зашел, да и застрял там, среди всей этой компьютерной литературы. Я это и по себе знаю — мне опасно одной в книжные магазины заглядывать, могу там до закрытия просидеть, времени не замечая.
Спустя часа полтора я занервничала уже всерьез. Тошин номер не отвечал. Просто решил прогулять? Вряд ли — лишнюю возможность за компьютером посидеть он ни за что не упустит. Господи, ему же вчера пришлось на крыше машины Дениса ехать — если я рассказы моего ангела правильно запомнила! А если его оттуда сдуло? Да прямо под колеса следующей машины?
Перепугавшись до полусмерти, я, не успев подумать, обратилась к Гале.
— Галь, вы вчера нормально доехали?
— Что? — подняла она на меня отсутствующие глаза.
— Вы как вчера — нормально доехали? — повторила я.
— Разумеется, — холодно ответила она.
Ну, конечно, он же в невидимости был — кто бы его заметил, даже если бы всеми колесами по нему проехался! Нет-нет-нет, быть такого не может! Я его физические способности своими глазами видела, да и потом, он же — ангел! Он же все свои смерти уже пережил; не может он жертвой обычного ДТП стать. С другой стороны, бессмертный-то он, конечно, бессмертный — но если его не насмерть задавило, а так — с телесными повреждениями различной степени тяжести?
— А ты Тошу случайно не видела? — сорвалось у меня с языка.
— Где? — надменно вскинула она бровь.
— Ну, не знаю… — Я отчаянно соображала, как теперь выпутываться. — Может, вы на работу одновременно приехали…
— Я его не высматривала, — пренебрежительно бросила она.
А если его не сдуло, а продуло? Эти ангелы вообще как-то не по-человечески тяжело болеют, а за ним-то и присмотреть некому… А чего это Галя на меня так уставилась?
— Галь, у тебя все в порядке? — осторожно поинтересовалась я.
— У меня все отлично, — отчеканила она, и спустя мгновенье добавила, прищуриваясь: — И вам ничего не удастся с этим сделать.
— Кому — нам? — оторопела я.
— Да вот вам — тем, которые на Дениса вчера накинулись, как свора бешеная, — процедила она сквозь зубы.
— Галь, ты чего? — Я даже растерялась. — По-моему, он всем очень понравился, особенно девчонкам…