— Да, поверил, — вскинул он на меня острый взгляд. — Это ты… — Он сделал глубокий вдох, — … ведь сама мне говорила, что другим доверять нужно.
Что-то подсказало мне, что изначально он собирался сказать нечто совсем иное. Но выяснять, что именно, мне совершенно не хотелось. Потом опять месяц молчать?
— Вкусно, — заметила я, сметая остатки своей порции.
— Правда? — разулыбался он.
— Правда, — подтвердила я. — Ну, и что теперь делать будем?
— Пока не знаю, — признался он. — Главное — теперь понятно, чего этот Денис добивается.
— И чего? — Отставив тарелку, я взялась за чай.
— Изолировать ее, — пояснил он, придвигая к себе свою чашку. — Чтобы никого другого не знала и не слушала.
— А что, если он просто очень серьезно к семье относится, — предположила я, — и хочет, чтобы и жена его только о ней и заботилась? Такое бывает — возьми хоть моих родителей…
— Не думаю, — решительно возразил он. — Ничего похожего — даже не сравнивай.
Я опять чуть не вскипела (кто, в конце концов, моих родителей лучше знает?), но мне вдруг стало так приятно, что это он их защищает. Пусть даже я и не думала нападать на них — тем более.
— Я посуду помою, — сказала я, вставая.
— Чего это ты? — подозрительно глянул он на меня.
— Ты готовил — я убираю. — Я направилась к мойке.
Через пару минут из-за моей спины послышалось неуверенное: — Ты уже больше не злишься?
— Я еще не решила, — сдержанно ответила я.
Он тут же оказался рядом и, обхватив меня сзади за талию, потерся носом о мои волосы. — Татьяна, а мы еще — молодожены?
— Отстань, — буркнула я, но без особой уверенности в голосе.
— Татьяна… — перешел он на самое бессовестное мурлыканье.
Но что именно он собирался сказать мне, я так и не узнала. Слева от меня, у самой стены моей маленькой кухни вдруг раздался отчаянный вопль: «Не пойду — не пойду — не пойду!», что-то вцепилось мне в предплечье и с силой рвануло на себя, выдернув из рук моего ангела…
…
…
…
Три раза я собиралась завизжать. От возмущения.
Не успела.
Мой ангел тут же подскочил ко мне и принялся отдирать это что-то от моей руки, отталкивая меня к центру кухни и пыхтя от… Не знаю, от чего — вряд ли от натуги; до сих пор на недостаток сил он не жаловался. Но это что-то тут же вцеплялось — с какой-то прямо нечеловеческой хваткостью — в другую часть моего тела, дергая назад к стене. И всякий раз столь старательно набранный для возмущенного вопля воздух вырывался из меня полузадушенным охом…
Так меня и мотало несколько минут по моей собственной кухне. Вдруг мой ангел замер, сам толкнул меня к стене и стал передо мной, повернувшись лицом к окну.
— Спокойно, — произнес он тихо и напряженно, и, чуть повернув голову, бросил через плечо: — Спокойно, я сказал.
Это он меня, что ли, утихомирить пытается? Меня?! После того как мной в «А ну-ка, отними!» десять минут играл с другим идиотом? Чует мое сердце, что в этом матче ангелы против ангелов выступали — у кого еще ума хватит человеком, как мячом сдутым, перебрасываться?
— Нервничает? А есть причины? — вновь подал он голос, прищурившись.
Ага, судья, значит, тоже из ангелов — раз я его не вижу. Ну, хоть кто-то заметил, что страсти вышли за рамки спортивного поведения, и мяч начал проявлять отдельные признаки сдержанного беспокойства!
— Забрать? За что? — возмущенно рявкнул он.
Минуточку-минуточку, кого это кто-то отсюда забирать собрался? Опять?! В самом деле, за что? В прошлый раз хоть… нет, никаких нарушений, конечно, не было, но легкое отклонение от ортодоксальной линии поведения ему еще можно было в упрек поставить. А сейчас? То, что мы месяц почти не разговаривали, не имеет никакого отношения к потере контакта между ангелом и человеком! Это был период глубинного осмысления произошедших в нашей жизни перемен и выход на качественно новый уровень общения. Черта с два они его у меня еще раз заберут!
Я обхватила его двумя руками за пояс и для верности сцепила их в замок.
— Контрольной комиссии? — спросил он, подобравшись.
Отлично! Сегодня я все-таки познакомлюсь с этой пресловутой комиссией! Либо они меня к себе вместе с моим ангелом утащат, либо придется им ко мне в гости наведаться. Всем составом. Ничего-ничего, к Анабель же приходят! И вот тогда я им наконец-то все выскажу…
— А меня касается, — проговорил мой ангел с нажимом. — Об этом вас поставили в известность?
Так, что-то я запуталась. Если его что-то касается — значит, кого-то что-то не касается. Кого? Их? А сколько их, кстати? В прошлый раз был один, а сейчас? С этим их дурацким Выканьем никогда не поймешь! Что может их не касаться — мои интересы, желания, соображения? Ну, мне тогда тем более на их поручения наплевать! Я и сама могу им поручить… передать этой контрольной комиссии мое искреннее приглашение!
— Так вот, я вам заявляю, — решительно продолжил мой ангел после совсем непродолжительного молчания, — что пока я не узнаю, в чем дело, никто отсюда никуда не уйдет!
Вот это — другой разговор! Вот, что значит осознание безупречности своего поведения — никаких сомнений в своей правоте! И я целиком разделяю его полностью обоснованное возмущение. Сколько можно, в конце концов, отрывать от работы мелкими придирками и беспочвенными подозрениями! Я им так и скажу; я, между прочим — более чем заинтересованное лицо, раз уж эта работа на меня направлена.
— Невзирая на последствия? — В голосе моего ангела прозвучала вдруг отчаянная бесшабашность. Чуть повернув вправо голову, он вновь бросил через плечо: — Тоша, материализуйся. — Он с вызовом посмотрел на окно, но тут же голова его метнулась назад к плечу. — Тоша… Татьяна, а ну, стукни его! Желательно в челюсть.
Тоша?! Так они за Тошей сюда явились? А почему сюда? Как он вообще здесь оказался? Так это он меня… швырял туда-сюда? Недолго думая, я двинула локтем куда-то вправо и удовлетворенно кивнула, услышав сдавленный всхлип. Вот так — буду я еще челюсть выискивать! О, показался наконец-то! Интересно, это он от испуга так скукожился или это я его случайно…? Ничего, переживет.
— А насчет впутывать… — продолжал тем временем мой ангел, и вдруг запнулся: — Что значит — еще одного?
Угрожать? Они еще угрожать нам будут?! У них, что, план по количеству выдворяемых с земли имеется? Или их премируют за каждого дополнительно захваченного, который им под руки попался? Небось, добавкой энергетической субстанции премируют, в которую люди, случайно оказавшиеся свидетелями захвата, превращаются — после инфаркта.
— Ребята, что он натворил? — спросил мой ангел напряженным тоном, и после секундной паузы повернул голову вправо: — Тоша, что ты натворил?
Зажмурившись, Тоша замотал головой.
— Ребята, я вас очень прошу — материализуйтесь, пожалуйста, — вновь обратился мой ангел к окну. — Вы не можете не знать, что моя жена тоже в курсе всего этого дела. Более того, она внесла самый весомый вклад в помощь моему коллеге — и сейчас имеет полное право наравне со всеми узнать, что случилось.
Я еще крепче обхватила его руками и прижалась щекой к его спине. Но… так же мне ничего не видно! Я привстала на цыпочки и осторожно выглянула поверх его плеча.
Через несколько мгновений звенящей тишины они показались. Двое. Каждый — на своем краю окна. Привалившись к подоконнику и сложив руки на груди. Одеты по-ангельски неброско, но в остальном внешность — весьма впечатляющая. В смысле — телосложение. О физической силе моего ангела — да и Тошиной, кстати, тоже — с виду никогда не догадаешься, чего об этих не скажешь. Их на конкурс по бодибилдингу по одному экстерьеру сразу возьмут… А чего это их двое? Почему за моим ангелом — тогда, раньше — один явился, а за Тошей — двое? Они, что, считают, что молоденького мальчика труднее скрутить, чем моего ангела? Ну, подождите вы у меня!
Нацепив на лицо самую приветливую улыбку из арсенала моей матери, я ступила вперед.
— Добрый вечер! — обратилась я к незваным пришельцам. — Мы очень рады, что вы зашли к нам в гости. Давайте сейчас все присядем и побеседуем — тихо и спокойно. Анатолий, сходи, пожалуйста, за стулом в гостиную.
— Спасибо, мы постоим, — буркнул тот, что стоял справа от меня.
— Ну, зачем же стоять — в ногах, как говорится, правды нет, — рассудительно возразила я. — И потом — если вы не присядете, то и нам стоять придется, а мы, знаете ли, устали после работы…
— Татьяна… — попытался вмешаться мой ангел, но договорить ему я не дала. Они к человеку в дом явились? Вот пусть и ведут себя по-человечески!
— Давай не будем спорить, — быстро проговорила я, — гости в доме — неудобно.
Через пару минут он вернулся со стулом, который и поставил — вместе с табуреткой — возле окна. Я чуть подалась вперед, чтобы успеть вцепиться в него при малейшем намеке на хватательное движение со стороны «гостей». Они не двинулись с места, бросая на меня какие-то странные взгляды. Что — первым садиться неудобно? Ладно, подадим пример.
— Вот и замечательно, — сказала я, беря моего ангела под руку и мягко увлекая его к столу. К моему несказанному удивлению, он безропотно последовал за мной. — Проходипроходи, — кивнула я ему, и бросила через плечо: — Тоша, ты тоже заходи, присаживайся. Ты же видишь — больше и сесть-то негде.
Дождавшись, пока Тоша усядется рядом с моим ангелом, я пристроилась на самом краю кухонного уголка. О! Теперь этим пришельцам или из-за стола их придется выдергивать, или через меня к ним пробиваться. Пусть попробуют!
И тут я вспомнила о своих обязанностях хозяйки дома.
— Давайте-ка чайку попьем, — предложила я, вставая.