Только что присевшие на стул с табуреткой пришельцы уставились на меня одинаково круглыми глазами.
— Татьяна, успокойся, — негромко произнес мой ангел, не отрывая от них взгляда. — Ребята, что он такого сделал, что за ним вас пришлось посылать? Я обещаю вам, что он уйдет с вами. Сам.
Тоша судорожно вздохнул и подал, наконец, голос.
— Я только поговорить с ней хотел!
Мой ангел медленно повернул к нему голову.
— Ты же мне обещал!
— Я обещал к нему не приближаться, а не к ней! — запальчиво возразил Тоша. — Я только объяснить ей хотел…
— … и теперь его подопечной трое занимаются, — закончил за него доселе молчавший посетитель. — Мать ее валерьянкой отпаивает, временно исполняющий его (он кивнул в сторону Тоши) обязанности интенсивное внушение применяет, а приятель что-то ей по телефону воркует.
— Временно? — переспросил его мой ангел, и после его кивка вновь повернулся к Тоше: — Ты ей сказал, кто ты?
— Нет! — возмущенно вскинулся Тоша.
— Ты мне поори еще! — тихо, но угрожающе сказал ему мой ангел. Затем он тяжело вздохнул и посмотрел на меня: — Татьяна, я могу еще раз тебя ненадолго оставить? Так, чтобы со спокойной совестью?
— Что? — Мне показалось, что я ослышалась.
— Ну, ты же понимаешь, что мне придется с ним пойти, — объяснил он, — если мне не удалось его в рамках удержать?
— Нам не удалось, — твердо поправила его я. — Можно мне с тобой? У меня тоже есть, что им сказать.
— Ребята, да прекратите вы, в самом деле, — вмешался Тоша. — Это же я во всем виноват!
— А ты молчи, пока старшие разговаривают, — бросила я ему, не сводя глаз с моего ангела.
У него дрогнули губы, и он бросил короткий взгляд на пришельцев, которые беспокойно заерзали на своих сиденьях.
— Да нет, Татьяна, тебе туда еще рано, — вновь обратился он ко мне. — Давай лучше так сделаем: я там переговоры проведу, а ты пока здесь на наблюдательном посту останешься.
— Ты эти свои штучки психологические для работы оставь, понял? — вспыхнула я, но тут же взяла себя в руки. — Ты скоро вернешься, правда? — Я произнесла этот вопрос самым утвердительным тоном, на который оказалась способна.
— Как можно скорее, — уверил он меня.
— Хорошо, — кивнула я головой и повернулась к слегка ошарашенным пришельцам: — Имейте в виду — я вас хорошо запомнила. Передайте своему начальству, что моего ангела наказывать не за что — он все сделал, чтобы ситуация наладилась, и не виноват, что случай оказался… — Я покосилась на Тошу, — … непростым. Поэтому если мне не вернут мужа в самое ближайшее время, я найду способ до всех вас добраться — у меня и другие знакомые ангелы есть. И тогда будем разбираться, кто и по какому праву его от работы оторвал.
Они переглянулись и уставились почему-то на моего ангела. Ах, им, значит, подтверждение нужно, что я не шучу? Сейчас добавим — для закрепления эффекта.
— И пусть даже не думают какого-нибудь заместителя ко мне приставлять, — продолжила я, и их взгляды тут же вновь притянулись ко мне. Приятно озадаченные взгляды. — Я вполне в состоянии пару дней сама за собой присмотреть — но, еще раз повторяю, до скончания века я ждать не буду.
На этот раз они не стали никуда взгляд отводить — только синхронно головой покрутили. Тоша опасливо отодвинулся от меня — и тут же получил подзатыльник от моего ангела.
— Сейчас за что? — завопил он.
— Пригнись, — рявкнул тот и, приподнявшись, чмокнул меня в щеку. — До скорого.
— До очень скорого, — нежно улыбнулась я ему на прощанье. — У тебя есть максимум неделя. Потом я и тебя там разыщу. Милый.
Он хрюкнул, провел пальцем мне по носу и бросил Тоше: — Ну, пошли что ли, оболтус…
… и я осталась одна.
Весь оставшийся вечер я составляла план действий на предстоящую неделю. Первым делом я дала себе слово не впадать ни в панику, ни в черную меланхолию, ни в задабривание высших сил — как это случилось в прошлый раз, когда моему ангелу пришлось отправиться на разбирательство со своим начальством. Сейчас они ничего не могут ему в упрек поставить. Он и туда-то отправился, чтобы Тоше помочь — что, собственно, они сами ему в обязанность вменили. Все — больше я об этом и думать не буду! А затягивать с этим делом начнут — я на них Анабель натравлю. А она заартачится — я ей припомню ее собственные слова об умении… обходить неожиданные ямы на пути…
Нет, сейчас важнее подумать о том, что я могу полезного сделать в его отсутствие. Слава Богу, что он с меня слово не взял ничего без него не предпринимать! А то бы нарушить пришлось. А потом сидеть и думать, какую базу под свои, им не санкционированные поступки подводить. Да еще и такую, чтобы она и ему логичной и убедительной показалась. С первой минуты. А то ведь орать сразу начнет. Не то, что я этого боюсь, но не хочется ведь время на всякую ерунду терять!
Ну, первое — понятно: завтра же с Галей поговорить. И она будет со мной говорить — не отвертится ни холодными взглядами, ни надменно вскинутой бровью! Потом… Про потом подумаю после разговора с ней. Сначала нужно выяснить, что там у них с Тошей сегодня случилось, а затем уже можно будет варианты развития событий строить. Точно — так и сделаю…
На следующий день я трудилась все утро, сжав зубы, губы и все остальное лицо в маску творческого энтузиазма и не отрывая глаз от экрана монитора. Галя тоже углубилась в работу. Я, кстати, прямо с первого момента, как зашла в офис, заметила, что она сегодня какая-то бледная — то ли от испуга, то ли от бессонной ночи, то ли от ярости. Ничего-ничего, скоро выясним.
Перед самым обедом я решительно подошла к ее столу.
— Галя, извини, но мне очень нужно поговорить с тобой. Срочно. Давай в кафе пойдем?
— А здесь, что, нельзя? — глянула она на меня исподлобья.
— Нельзя, — отрезала я. — Пожалуйста. После этого я тебе больше надоедать не буду.
Она как-то неуверенно пожала плечами, но пошла за мной.
По дороге мы не проронили ни слова. Не знаю, почему она молчала, но мне совсем не хотелось второй день подряд без обеда остаться. Вот начнем сейчас ругаться — и ни до кафе не дойдем, ни в офис до конца перерыва не вернемся.
Но когда перед нами появились, наконец, тарелки с нашим обычным набором блюд, я поняла, что больше можно не сдерживаться.
— Расскажи мне, пожалуйста, что вчера случилось, — начала я, принимаясь за еду. — Что тебе Тоша наговорил?
— Наговорил?! — Она, видимо, решила последовать моему примеру. — Да он накинулся на меня, как сумасшедший! Не успела я в подъезд зайти, когда меня Денис домой привез, как он подскочил ко мне — откуда только взялся! — и как зашипит! А потом и вовсе орать начал, к лифту подойти не давал — мне теперь соседям стыдно в глаза смотреть!
— А говорил-то что? — спросила я.
— Что Денис из меня тряпку половую хочет сделать — без права голоса и мнения своего — а я, как дура последняя, этому радуюсь, — выпалила она на одном дыхании, с каждым словом все сильнее закипая.
Я не нашлась, что сказать.
— Да что он вам всем поперек горла стал? — Она уже совсем не на шутку разошлась. — Какое вам дело? Право голоса! — фыркнула вдруг она. — Да мне и говорить ничего не нужно — он словно заранее все мои желания угадывает! Мне в жизни никогда такие люди не встречались.
— Галь, я за других говорить не буду, — медленно, с расстановкой произнесла я, — я только от своего имени скажу: мне твой Денис сначала очень понравился — заботливый он, внимательный, но то, что он тебя против друзей настраивает — это как-то неправильно. Если тебе дорог человек, то ты и со всеми, кто ему небезразличен, сблизиться постараешься. Иначе это как-то не по-человечески.
— А с какой это стати он под всех вас подстраиваться должен? — запальчиво возразила она.
— А с какой стати он тебя перед выбором ставит, — спросила в свою очередь я, — или он, или друзья? Это, что ли, правильно?
Она открыла было рот, но я подняла руку.
— Но, с другой стороны, хочу сказать тебе, что я совершенно не считаю, что Тоша был вправе кричать на тебя, — закончила я свою мысль.
Она вдруг поникла, словно из нее весь боевой дух вышел. — Татьяна, я его боюсь.
— Кого? — не поняла я.
— Да Тошу этого вашего, — поморщилась она. — Мне сегодня целый день кажется, что он меня за каждым углом поджидает…
А вот в ответ на это я молчать не буду! Я вдруг почувствовала, что ей просто нужно кое-что объяснить.
— Галь, ты же не станешь спорить, что я Тошу лучше тебя знаю? — начала я, отчаянно размышляя, как бы перевести разговор в тон легкой, шутливой беседы. Для начала. — Так вот — поверь мне, он никогда не причинит тебе никакого вреда. Никогда.
— Ты его вчера не видела, — тихо сказала она, — у него такое лицо было, такие глаза… бешеные — у него даже руки все время дергались, словно он к горлу моему тянулся. А потом — еще лучше: вдруг замер и давай по сторонам оглядываться, как будто за ним десяток чертей гонится. Я к лифту как раз успела проскочить…
Ну, не десяток, а двое всего, и не чертей — но жалко, что я ему вчера в челюсть не заехала. После того, как локтем двинула.
— Галь, мы все временами срываемся, — рассудительно заметила я, — но я тебе точно говорю, у него к тебе отношение… такое, знаешь, покровительственное. Он словно оберегать тебя взялся. Нечто вроде ангела-хранителя, — усмехнулась я, как будто мне только что в голову удачное сравнение пришло.
— Да что ты несешь-то! — отмахнулась она. — Его бы самого кто уберег от приступов буйного помешательства.