Она ни разу не обернулась и, похоже, так и не осознала, что Кэсси ее спасла.
Едва встав на ноги, неоцененная спасительница взглянула на крутой каскад лестницы, ведущей вниз, и взвесила шансы Салли. Без вариантов: визгливой девице крупно повезло бы, сломайся к моменту приземления только ее шея. Но кому действительно повезло, так это Кэсси: на ступеньках ее ожидало настоящее веселье…
В виде трех взрослых девушек.
Врожденные легкость и изящество не изменили им, но за очаровательным фасадом притаилась ярость. Кэсси разглядела ее во враждебном сумраке глаз Деборы, в злобном изгибе рта Сюзан, но больше всего — в хищном прищуре Фэй.
Неожиданно и явно не вовремя в голову пришла мысль, что она никогда не видела трех таких красавиц сразу. Дело было не в идеальной коже, лишенной малейших следов юношеских гормональных проблем; и не в шикарных волосах — темных непослушных кудрях Деборы, чернющей гриве Фэй и рыжевато-золотистом облаке Сюзан. И даже не в том, как безупречно они дополняли друг друга: яркая внешность каждой не умаляла, а лишь подчеркивала красоту подруг. Было здесь что-то иное — идущее изнутри. Уверенность и самообладание, не свойственные девушкам шестнадцати-семнадцати лет. Внутренняя воля, энергия. Сила. Страшная сила.
— Таааак, и кто тут у нас? — хрипло произнесла Фэй. — Шпион? Или маленькая серая мышка?
«Беги», — умоляла себя Кэсси.
Но ноги не слушались.
— Я ее уже утром видела, — сказала Дебора. — Она терлась у велосипедного рейлинга и пялилась на меня.
— Ну что ты, Дебби! Я видела ее намного раньше, — откликнулась Фэй, — еще на прошлой неделе рядом с домом номер 12. Соседушка.
— Значит, из наших, — вставила Сюзан свои пол-цента.
— Именно.
— Не важно, кто она и откуда, теперь она труп, — заявила Дебора.
Ее очаровательное лицо перекосилось от злости.
— Зачем торопиться, — промурлыкала Фэй. — Каждой мышке можно найти подходящую норку. Кстати, и долго ты там пряталась?
Ответ напрашивался сам собой; Кэсси постаралась сдержаться, поскольку сейчас был явно не подходящий момент для иронии, но, не придумав ничего лучше, ответила именно так:
— Достаточно долго, — произнесла она и пожалела саму себя.
Фэй медленно спустилась на ступеньку и встала рядом с бедняжкой.
— И часто ты подслушиваешь чужие разговоры?
— Я пришла сюда раньше вас, — Кэсси пыталась сохранять выдержку.
Только бы Фэй отвела взгляд: медовые глаза излучали жутковатое неземное сияние; они лазером буравили Кэсси, отнимая всю волю, выжимая все соки. Создавалось ощущение, что Фэй чего-то добивается от нее, пытается как-то на нее воздействовать. Этот взгляд начисто лишал Кэсси самоконтроля, равновесия и сил.
Помощь пришла неожиданно в виде мощного энергетического потока, поднимавшегося откуда-то из-под ног. Или, скорее, из земли, из глубин красной гранитной скалы, наполненной жизнью. Кэсси успокоилась, собралась; позвоночник распрямился ровно настолько, чтобы она смогла, наконец, поднять подбородок и не мигая посмотреть в золотистые глаза.
— Я первая пришла, — вызывающе заявила осмелевшая девушка.
— Вот и чудесно, — замурлыкала Фэй; в глазах ее что-то неуловимо поменялось. Потом она повернула голову. — В рюкзаке что-нибудь интересненькое нашли?
Дебора бесцеремонно обыскивала рюкзак, выбрасывая по очереди все содержимое.
— Не особо, — ответила байкерша, отшвырнув сумку с такой силой, что оставшееся добро разлетелось по склону.
— Прекрасно! — Фэй опять нацепила одну из своих самых неприятных улыбок, производящую еще более пугающее впечатление в комбинации с жестким изгибом рта. — Думаю, ты все же права, Дебора. Она труп. — Фэй взглянула на Кэсси. — Ты здесь недавно, поэтому пока не понимаешь, какую ошибку совершила. А у меня, прости, нет времени тебе объяснять. Сама все узнаешь. В свое время… Кэсси.
Фэй протянула руку и взяла Кэсси за подбородок. Девушка пыталась отстраниться, но мышцы застыли и не повиновались. Сильные пальцы с длинными чуть загибающимися устрашающе красными наконечниками находились прямо у лица.
«Настоящие когти, — подумала Кэсси, — хищные когти».
Зато теперь она могла внимательно рассмотреть красный камень на шее у Фэй: звезда, вставленная внутрь, напоминала звездчатый рубин; она так блестела и играла на солнце, что оторваться было невозможно.
Фэй ни с того ни с сего рассмеялась и выпустила бедняжку.
— Пошли, — сказала она подругам, после чего все трое развернулись и отправились наверх, в школу.
Кэсси выдохнула с таким облегчением, будто была воздушным шаром, который только что проткнули. Ее трясло. Что это было?… Что?! Это… это… что-то такое…
Возьми себя в руки.
«Она просто-напросто заводила в банде подростков, — успокаивала себя настрадавшаяся героиня. — С Клубом, во всяком случае, разобрались — обыкновенная шайка-лейка. Ты же слыхала о бандах. Ну и что с того, что в твоей прежней школе их не было. Не беси их, держись подальше, и все будет ОК.»
Самовнушение действовало, но не очень: последние слова Фэй прозвучали как угроза. Вот только чем она угрожала?
Вернувшись домой, Кэсси не обнаружила мамы на первом этаже. Побродив по комнатам и вдоволь накричавшись, она увидела бабушку, которая с нехорошим выражением лица ожидала ее прямо на лестнице.
— Что произошло? Где мама?
— Она наверху, в своей комнате, неважно себя чувствует. Только не беспокойся…
Кэсси промчалась вверх по старым скрипучим ступенькам прямо в зеленую комнату. Мать лежала в огромной кровати с балдахином; ее глаза были прикрыты, а бледное лицо покрывала испарина.
— Мама?
Большие черные глаза приоткрылись, мама сглотнула слюну и натужно улыбнулась: чувствовалось, что ей больно.
— Наверное, легкий грипп, — произнесла она слабым голосом, звучащим как будто издалека, таким же безжизненным, как ее блеклое от недуга лицо. — Милая, день-два, и все пройдет. Как школа?
Лучшая сторона Кэсси боролась с желанием худшей поделиться грузом несчастий с ближним. Мать легонечко вздохнула, прикрыла глаза, не в силах смотреть на свет.
Лучшая сторона победила: Кэсси впилась ногтями в ладони и спокойно произнесла:
— Отлично.
— С кем-нибудь интересным познакомилась?
— Ну, в общем-то да.
Бабушку она тоже не хотела беспокоить, но за обедом, когда та спросила, почему внучка такая пришибленная, слова будто сами выскочили из нее:
— В школе есть девушка — ее зовут Фэй — она жуткая. Настоящий Аттила в юбке. В первый же день умудрилась так вляпаться, что теперь она меня ненавидит… — и рассказала все, как было.
В конце рассказа бабушка с озабоченным видом заглянула в камин.
— Все наладится, Кэсси, — проговорила она.
«А что, если не наладится?» — подумала девочка, но вслух сказала:
— Конечно, я тоже так думаю.
Вслед за этим бабушка повела себя довольно странно: осмотрелась, будто опасаясь, что их могут подслушивать, и наклонилась к внучке:
— Нет, все действительно наладится, уж я-то знаю. Понимаешь, у тебя есть одно… объективное преимущество. Совершенно уникальное… — она перешла на шепот.
Кэсси в свою очередь склонилась к ней и тоже невольно зашептала:
— Какое?
Только бабушка открыла рот, как в камине раздался хлопок; она отвлеклась и пошла поправлять дрова.
— Какое, бабушка?
— Сама все узнаешь. В свое время.
Кэсси недоумевала: эти слова она уже сегодня слышала.
— Бабушка…
— Во-первых, у тебя есть голова на плечах, — произнесла бабушка, и в голосе у нее появились бодрые нотки, — а во-вторых, пара здоровых ног. Отнеси-ка лучше матери бульон. Она за целый день ни крошки не съела.
Ночью Кэсси не спалось: то ли со страху ей чудилось, что дряхлый дом скрипит и скрежещет сильнее обычного, то ли звуков и вправду прибавилось. В любом случае, как только она начинала засыпать, ее моментально вышвыривало из сна в бодрствование. Время от времени она залезала рукой под подушку и трогала свое сокровище — халцедон удачи: вот бы заснуть… и во сне увидеть его…
Она резко села.
Вылезла из кровати, протопала босыми ступнями по паркету, взяла рюкзак, принесла его обратно и расстегнула; один за другим из сумки появлялись предметы, подобранные ею на склоне: карандаш за карандашом, книга за книгой. Девушка разложила имущество на одеяле и окинула хозяйским взором.
Так и есть, она не ошиблась. Не спохватилась вовремя, слишком занятая мыслями об угрозах Фэй, а стихотворения, написанного ею утром и в гневе скомканного, и след простыл.
6
На следующее утро Фэй оказалась первой, кто попался в школе на глаза Кэсси. Страшная девица болтала с друзьями недалеко от бокового входа, о существовании которого героиня и не догадывалась.
Компания состояла из байкерши Деборы, грудастой Сюзан, блондинчиков-роллеров, которых Кэсси видела днем раньше, и еще двух парней. Один из них был коротышка со скользким нерешительным взглядом и полуулыбкой на устах, второй — высокий темноволосый холодный красавчик, одетый в футболку с подвернутыми рукавами и черные джинсы, сильно смахивающие на джинсы Деборы. Он курил.
«Ник», — вспомнила Кэсси обрывок вчерашнего разговора девушек, — «пресмыкающееся».
Героиня вжалась в красную кирпичную стену и постаралась исчезнуть как можно более незаметно. Она вошла в школу и побежала на журналистику.
Стыдно сказать, но лежащий в заднем кармане кусок халцедона обнадеживал. Конечно, смешно даже предполагать, что он приносит удачу, но ведь попала же она сегодня в школу без осложнений и даже не схлопотала пока.
Кэсси отыскала свободную парту в конце класса — подальше от той, за которой вчера сидела Фэй. По понятным причинам ей вовсе не хотелось, чтобы черногривая бестия оказалась рядом; здесь же ее отделяла от Фэй целая куча народу.
Удивительно, но, как только она устроилась, вокруг началась какая-то возня: несколько девушек пересели вперед, парень, сидящий рядом, тоже решил переместиться.
Несколько секунд она крепилась.
«Не параной! Люди могут пересаживаться по тысяче причин, совершенно с тобою не связанных».
Однако не заметить, что вокруг образовался приличный вакуум из пустых парт, мог только слепой.
Фэй впорхнула, как птичка, на ходу выпевая соловьиные трели обледеневшему Джеффри Лавджою. Кэсси бросила на нее беглый взгляд и резко отвернулась.
Сегодня ей не удавалось сосредоточиться на лекции мистера Хамфриса: да и кому бы удалось, будь вокруг него столько пустого места! Скорее всего, простое совпадение, но девушку все равно потряхивало.
В конце урока Кэсси почувствовала на себе чей-то взгляд; обернулась — кому еще быть, кроме Фэй?! Она смотрела на новенькую и хитро улыбалась.
Затем медленно прищурила правый глаз и подмигнула.
На перемене Кэсси пошла в гардероб взять кое-что из шкафчика; набирая код, она краем глаза подметила, что кто-то стоит рядом и, повернувшись, с омерзением узнала в этом ком-то неприятного коротышку, которого утром видела вместе с Фэй.
Парень довольно ухмылялся у открытого шкафчика, полного буклетов, рекламирующих домашние тренажеры — бодибилдер, видать; его ремень украшала яркая серебряная бляшка со стразами и гравировкой «Шон».
Не сильно впечатленная данным набором качеств, Кэсси одарила его мило-снисходительным взглядом: так смотрела она на маленьких мальчиков, с которыми оставалась в Резеде в качестве бэбиситтера, и отперла шкафчик.
«Ааааааааааааа…»
Крик вышел не ярким, а скорее задушенным, поскольку голосовые связки неожиданно отказались выполнять свои функции: в шкафчике повесилась кукла. Она висела на веревке, привязанной к шее; голова игрушки неестественно завалилась набок — ее просто вынули из шейного отверстия; один голубой глаз открыто смотрел на мир, другой был отвратительно полуприкрыт.
И, похоже, подмигивал бедняжке.
Все это время коротышка наблюдал за героиней с нескрываемым и диковатым интересом: казалось, он упивается ее ужасом, пьянеет от него.
— Не хочешь сообщить об этом кому следует? Я бы на твоем месте к директору сходил, — предложил он чрезвычайно возбужденным фальцетом.
Кэсси тупо уставилась на него, еле дыша.
— Да, схожу, — согласилась она, вырвала веревку, схватила куклу, хлопнула дверцей шкафчика и помчалась вверх по лестнице.
Кабинет директора находился на третьем этаже. Кэсси думала, что придется ждать, но, к немалому удивлению, ее пригласили войти, как только она представилась.
— Чем могу быть полезен? — Директор оказался высоким мужчиной с правильным, но недобрым лицом. Он стоял перед камином, сложив руки за спиной.
— Здравствуйте, — пролепетала девушка. Ее до сих пор потряхивало от пережитого ужаса; идея поведать о случившемся директору теперь не казалась столь блестящей. — Я новенькая, меня зовут Кэсси Блейк…
— Мне известно, кто вы, — у него был грубоватый и резкий тембр.
— В общем, — Кэсси запиналась, — я хотела вам сообщить… Вчера я случайно стала свидетелем того, как одна ученица дралась с другой, и та, другая, ее толкнула… — «Господи, что я несу! Какую-то галиматью!» — Из-за того, что я это видела, та, что толкнула, стала мне угрожать. Она состоит, ну, в этом… клубе… хотя это не важно, важно то, что она мне угрожала. Понимаете, я и не собиралась ничего предпринимать, никому сообщать, ничего такого, просто сегодня в шкафчике я обнаружила вот что.
Она достала куклу, брезгливо придерживая ее двумя пальцами за кончик платья. Директор удостоил демоническую игрушку беглого взгляда, каким одаривают гадость, принесенную со двора любимой собакой; его губы искривились в ухмылке, напомнившей Кэсси о еще одной чудесной подружке дней ее суровых — Порции.
— Забавно, — произнес он. — И как уместно среди ваших!
Кэсси не очень поняла, что имелось в виду. Если она не ошибалась, «уместно» означало «правильно», или она что-то путала? Разве правильно, когда в чужие шкафчики вешают одноглазых кукол с переломанной шеей?
— Это Фэй Чемберлен сделала, — продолжила девушка.
— Без сомнения, — размеренно проговорил директор. — Я хорошо осведомлен о сложностях, возникающих у мисс Чемберлен в общении с соучениками. Тем более что мне уже вчера сообщили об этом происшествии — а именно о том, как вы пытались столкнуть с лестницы Салли Уолтмен.
Кэсси подумала, что ей это снится.
— Я — что сделала?! Кто вам это сказал?!
— По-моему, Сюзан Уиттнер.
— Это ложь! Я никогда…
— Как бы там ни было, — прервал ее пламенную речь директор, — я убежден, что вы должны научиться улаживать подобные вопросы сами, не прибегая к… посторонней помощи.
От шока девушка не могла вымолвить и слова, поэтому молча и тупо смотрела на директора.
— У меня все, — на этой жизнеутверждающей ноте он швырнул куклу в мусорную корзину, куда она приземлилась со смачным пластиковым клацаньем.
Аудиенция была окончена; оставалось только развернуться и уйти.
Когда Кэсси с некоторым опозданием вошла в класс, все, как по команде, обернулись и посмотрели па нее. Очередной приступ паранойи, не успев разниться, сразу закончился, когда она, сев за парту, обнаружила, что никто — никто! — не пересаживается.
Учительница как раз предлагала на доске решение алгебраического уравнения, когда в рюкзаке, лежащем на полу рядом с переведшей дыхание героиней, что-то шевельнулось.
Уголком глаза Кэсси уловила движение куска темно-синей материи, высовывающейся из основного отделения. «Вероятно, показалось», — подумала девушка, поскольку, когда она нагнулась, чтобы повнимательнее рассмотреть непрошеного гостя, его и след простыл.
Больное воображение…
Не успела она обернуться к доске, как шевеление возобновилось.
Разворот от доски, взгляд на рюкзак — нет движения; разворот к доске, взгляд от рюкзака — опять высунулось: создавалось впечатление, что что-то извивалось и издевалось над ней.
Может быть, виновата жара, а может, ей надо проверить зрение.
Кэсси решилась на обманный маневр: крайне медленно и осторожно поставила обе ноги на рюкзак, приподняла их, посмотрев при этом на доску, а потом резко опустила, якобы на то, что имело наглость «высовываться».