Моя мать еще раз постучала в дверь.
— Мам, я же сказал, что я в порядке, — сказал я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос прозвучал спокойно.
— Это не поэтому, — сказала она, открыв дверь.
Она была бледной, стоя тут в изодранном фланелевом халате и с трубкой домашнего телефона прижатой к груди. Я даже не слышал, как он звонил.
— Все в порядке? — спросил я, с внезапно тошнотворной уверенностью, что это было не так.
Она кивнула, ее глаза блестели от слез.
— Это из больницы Святой Екатерины.
Ох. Ох. Нет. Лили. Мне показалось, что весь воздух был внезапно выбит из меня, хотя я ждал этого звонка в течении нескольких месяцев. Я тупо кивнул.
— Когда она умерла? Прошлой ночью, или…
— Нет, нет, милый. — моя мама ворвалась в комнату и опустилась на колени, чтобы одной рукой обнять меня. — Нет. Она очнулась! Лили очнулась.
Я уставился на нее.
— Лили Тернер?
Моя мама рассмеялась. Она явно плакала от счастья.
— Конечно. Как много других девушек с именем Лили ты знаешь? — она протянула мне трубку. — Ее мама на другом конце. Она сказала, что Лили зовет тебя.
Но этого просто не может быть. Я повсюду искал ее дух после того несчастного случая. Лили ушла. Не умерла, но совершенно точно не была живой и точно не могла проснуться и позвать меня.
И все же, я сомневался, что ее мать, миссис Тернер, когда-нибудь за миллион лет придумала бы что-то подобное.
Итак… что же остается? Без понятия.
Моя голова кружилась, я встал и взял трубку.
— Ты, — Лизель указала на меня. — Никуда не уходи.
Она стала причиной этих проблем с Алоной. Она же поможет мне их решить. Боже.
Моя мама приподняла брови, но ничего не сказала.
Лизель упала на пол, проскользнув под подножье моей кровати.
— В любом случае. Тебе лучше быть готовым, чтобы помочь Эрику и мне после этого. Эта ситуация с Тоддом не может длиться вечно.
Снова Тодд, кто бы он ни был. Я проигнорировал ее и приложил телефонную трубку к уху.
— Алло?
— Уилл, это миссис Тернер. Лили хотела бы….
На том конце телефона, я смог расслышать шумный, проговаривающий что-то требовательным тоном, знакомый голос, тот, который я не слышал почти в течение года и думал, никогда не услышу снова. Холодок пробежал по коже. Если я оказался не прав насчет того, что дух Лили ушел… Боже, насчет чего еще я был не прав? Я был так уверен…
— Минуточку, Лили, — сказала миссис Тернер, прозвучав слегка приглушенно.
— Ее все еще трудно иногда понять, — сказала мне миссис Тернер. — Но мы работаем над этим. Она спрашивала о тебе, почти с того момента, как очнулась. Я заставила ее подождать до утра, и как ты можешь услышать, она недовольна мной.
И все-таки радость в голосе миссис Тернер, от того, что ее дочь очнулась и раздражает ее, была очевидна.
— Я сейчас передам ей трубку, — сказала она.
В трубке немного задребезжало, и я услышал, как миссис Тернер сказала.
— Вот, милая, — отдаленно.
— Уилл?
Даже несмотря на то, что я был готов, услышать, как Лили произносит мое имя, это все равно выбило из моих легких воздух и глаза защипало от слез.
— Да, — смог сказать я.
— Мне нужно увидеть тебя. — Она тщательно выговаривала слова, но помимо этого, ее голос звучал довольно нормально. — Можешь прийти в больницу Святой Екатерины, пожалуйста? Сейчас?
Я услышал, как ее мама на заднем фоне предостерегла Лили воздержаться от требований.
— Сейчас?
— Я уже в пути, — сказал я.
Лили Тернер переехала в Граундсборо полтора года назад из небольшого городка в штате Индиана. С ее консервативной одеждой и тяжелым, почти южным акцентом, она не вписывалась в нашу школу, что было очень кстати, так как я тоже не вписался. Большинство людей считали, что я был готом. По правде говоря, я просто старался быть как можно более незаметным. Темная одежда, все время в наушниках, молчание во время занятий — это было моим способом исчезнуть. Я пытался не привлекать внимание всех призраков, бродящих по коридорам, но это также хорошо срабатывало для отпугивания почти всех живых.
Мне нравилась Лили. Она была не как все. Я ходил в школу с одними и теми же людьми с детского сада, и в большинстве случаев это было похоже на то, как если бы им промыли мозги один и тот же лидер культа. Любые искры реальной личности гасли под необходимостью соответствовать во всем до мелочей. Спортсмены носили свои именные куртки в определенные дни. Банда детей создали дурацкие футболки с надписями, которые никто не понимал. Окружение Алоны поднялись на вершину, спихивая всех остальных вниз.
Но Лили была аутсайдером. Она задавала умные вопросы и на самом деле слушала ответы, предлагая мнения, которые были не совсем "правильными". Она не знала правильных, не для нашей школы. По крайней мере, не в начале.
Она была красивой, хотя была вовсе не похожа на Алону. Лили, была больше похожа на девушку, которую бы вы хотели себе в качестве напарника для выполнения лабораторных работ, или иметь такую спутницу для Выпускного Бала, даже если все что вы собирались делать, это сидеть за столом в темноте, и с интересом смотреть, как популярные девушки ревут и бушуют из-за проигрыша в гонке за место королевы бала.
В один момент, я подумал, что мы могли бы быть вместе, шанс на то, что мы могли быть больше, чем друзьями.
В конце концов, все изменилось, как всегда и бывает. Лили скрывала тайную одержимость первым эшелоном (а.к.а. популярными людьми) — смотрела на них, как на Голливудское великолепие. Поначалу, я думал это только потому, что раньше она не видела никого похожего на них, только разве что по телевизору или в кино. Ее средняя школа состояла всего из сотни детей, и они знали друг друга с рождения. Так что, по большому счету вся тайна и интрига испарилась. Но не здесь, в Вышей Школе Граундсборо: здесь есть тайны, интриги, и драмы — ох, бесконечные драмы — про запас. Это было похоже на просмотр телевизионного сериала….или жизнь в одном из них.
Незаметно для меня, наша общая подруга Джуни и единственный друг Лили, влюбилась в Лили с первого дня. Однажды днем она рискнула и призналась в своих чувствах к Лили, поцеловав ее. Хотя Лили попыталась справиться с этой ситуацией и мягко отклонила симпатию Джуни, семейная жизнь Джуни (для ее отца — министра, ничто не было достаточно эффективным для ее контроля) была такой отстойной, что она слетела с катушек, боясь что ее отец узнает о том, что произошло.
Были выдвинуты обвинения и угрозы, и они двое перестали разговаривать друг с другом, даже не сказав мне, что произошло. Лили оставила нас и начала проводить время рядом с толпой популярных ребят, в поисках толики их внимания. И тогда Бен Рождерс, экстраординарный придурок, выдернул ее безызвестности. Он "встречался" с ней в течение месяца, и затем публично бросил на вечеринке школьной элиты.
Лили была опустошена, наконец-то поняв, что Бен и его окружение не были такими замечательными, как все думали. Она покинула вечеринку в слезах и попыталась дозвониться до Джуни и до меня по пути домой. Потом она пропустила поворот на дороге и врезалась в дерево. Она так и не проснулась после той ночи.
По-видимому, до сегодняшнего дня.
По дороге в больницу, я гнал, превышая скоростные ограничения. Я не мог избавиться от иррационального страха, что она снова потеряет сознание, если я буду долго добираться.
Успокойся. Если она сейчас в сознании, то и через 15 минут тоже будет в сознании.
За исключением, невероятности. После несчастного случая с Лили, я прочитал тонну литературы о комах и людях, выходящих из них (или не выходящих). Иногда человек просыпался на день или даже всего на несколько минут, только для того, чтобы вернуться назад к неестественному сну… или еще хуже, чтобы умереть. Я читал о том, как это происходит, по крайне мере несколько раз — человек приходит в себя только, чтобы умереть вскоре после этого. Статьи каждый раз истолковывали это явление, как дар Божий для человека, у которого появляется шанс попрощаться.
Я надеялся, что это не произойдет с Лили. Хотя, если честно, я не был уверен, что думать обо всем этом. До этого утра это было за пределами моего понимания, если Лили пришла в себя чтобы попрощаться и затем умереть.
Было облечением, наконец, увидеть здание больницы вдалеке, и затем повернуть к входу. Почти на месте.
Конечно же, казалось, что весь мир по средам посещал больницу, потому что парковка была заполнена, и все места были забиты машинами.
После десяти минут, в течение которых я рыскал в поисках места в секции парковки для посетителей, я, наконец, сдался и припарковался на широком пустом пространстве, которое было зарезервировано для амбулаторных больных. Моя машина была единственной во всем ряду. Я думаю, сегодня было больше посетителей, чем родителей. Какая разница. Позволю им взять меня на прицеп. Это будет, стоит того, если это приведет меня внутрь.
Я вышел из машины и побежал в сторону главного входа, звеня ключами в руке. Я даже не хотел тратить время на то, чтобы запихнуть их в карман.
Подавляющие зловоние антисептика и больницы наполнил мой нос, как только я протолкнулся через вращающуюся дверь вестибюля. Я протащил свою задницу мимо регистратуры. Я бывал здесь достаточно много раз, чтобы знать куда идти, и хотя, я, вероятнее, должен был зарегистрировать я в качестве гостя, этим утром у меня не было терпения на это.
В сравнении со всем остальным, на ожидание лифта уходила целая вечность, после чего, когда я вошел в него, еще одна вечность уходила на то, чтобы достичь пятого этажа.
Когда двери лифта открылись, я вылетел боком через еще открывающие дверцы и поспешил дальше по коридору, мои кеды издавали звук по свежевымытому полу.
Я услышал Лили прежде, чем увидел, ее голос доносился до коридора.
— И я говорю, что мне все равно. Мне будет удобнее в моей собственной одежде.
Лили прозвучала как-то злобно.
Пребывание в коме определено сделало Лили более резкой. Если и существовало что-то, что беспокоило меня в связи с ней, помимо ее одержимости этим ублюдком Роджерсом и его окружением, это то, что она была склона к тому, чтобы отмахиваться от проблем, когда они происходили, полагая, что все остальные знали лучше, чем она. По-видимому, теперь уже нет.
Когда я достиг ее открытой двери, внутренней вид комнаты немного привел меня в шок. Лили сидела на кровати, без видимых средств поддержки, хотя она немного была наклонена в одну сторону, и смотрела метающим кинжалы взглядом на доктора, чьи волосы торчали в разные стороны, как будто каждая прядь пыталась одновременно сбежать с его головы. Миссис Тернер как обычно сидела у ее кровати, и казалось, что готова буквально танцевать от счастья. Ей было физически легче, и выглядела она не такой измученной и обремененной беспокойством только о своей единственной дочери.
Лили выглядела…хорошо. Хотя, как-то по-другому. Может быть, это из-за цвета на ее щеках и яростного блеска в глазах, или просто потому, что прошло много времени с тех пор, как я видел ее, не в тупом и бесчувственном состояние. Но было что-то еще, как будто кто-то зажег внутри нее огонь.
Я постучал по дверному косяку и увидел, как головы повернулись в мою сторону.
Видимое облегчение появилось на лице Лили.
— Слава Богу, — сказала она, что было немного странно.
В любом случае, разве это не моя реплика? Я задумался о том, о чем она думала, чтобы так среагировать. Она что вспомнила последнюю ночь? Она думает, что я избегал ее звонка, все еще злюсь на нее, как это было с Джуни?
— Привет, — сказал я, изначально чувствуя себя немного неловко.
Тогда мне пришло в голову, что я даже не почистил зубы перед выходом из дома. Вчера вечером, я принял душ, вернувшись из театра, так что, по-крайней мере я был относительно чистым. Но мои руки были заметно поцарапаны после моего падения со сцены, и если бы мне пришлось догадаться, я бы поспорил, что мои волосы выглядели не лучше волос доктора. В целом, довольно сомнительная картина.
Миссис Тернер, с темными кругами под глазами и выглядев немного измотанной, представила нас друг другу.
— Доктор Хайленд, это Уилл Киллиан, друг, которого с нетерпением мы ждали.
Я кивнул доктору, который выглядел не особо довольным тем, что его прервали.
— Можно нам минутку побыть наедине, пожалуйста? — спросила Лили.
— Не будь грубой, — мягко отругала ее миссис Тернер. Затем она вернулась свое внимание ко мне с понимающей улыбкой. — Я уверена, нам много чего нужно наверстать.
Лили закатила глаза.
Миссис Тернер встала и прошла к двери, следуя за доктором Хайленд.
— Не удивляйся, если она не вспомнит кое-какие вещи, — тихо сказал он мне, направляясь к выходу. — У нее небольшие проблемы с деталями.
— Только лишь потому, что я не вспомнила пару имен, — пробормотала Лили.
— Включая свое собственное второе имя? — с порога спросила миссис Тернер.
Лили фыркнула.
— Она так же страдает неким расстройством личности, — осторожно сказал доктор Хайленд. — Опять же, не редкость при таких видах травм головы.
Я кивнул.
— Я покажу вам расстройство личности, — сказала себе под нос Лили.
Вау. Хорошо…
— Просто постарайся не расстраивать ее, — сказал доктор, последний раз взглянув на Лили.
Затем он и миссис Тернер покинули палату, закрыв за собой дверь.
Лили поманила меня подойти ближе, и я повиновался, направившись в сторону ее кровати.
— Послушай, — сказала она торопливым шепотом. — Я знаю, что тебе не понравится это, но у меня нет времени нежно преподносить тебе это. Мне нужно, чтобы ты вытащил меня отсюда.
— Из больницы? — Кто эта девушка? Лили, которую я знал не стала бы даже мечтать о том, чтобы пойти против своей матери и, вероятно, против всей больничной команды врачей. — Я не знаю, если…
— Нет, не из больницы, — нетерпеливо прошептала она. — Отсюда. — Она указала на себя, рукой на свою грудь.
Я покачал головой, полностью озадаченный.
— Я не понимаю.
Она поморщилась.
— Этого я и боялась.
Она взяла меня за руку, и потянул меня к себе, пока мы не оказались достаточно близки друг к другу.
— Я не Лили, как тебе чертовски должно быть известно, — бесстрастно сказала она. — Лили ушла. Ты был тем, кто сказал мне об этом, помнишь?
Холод захлестнул меня, и мир закрутился. Два отдельных кусочка пазла, которые я считал не связанным друг с другом, сложились в полную картину. Алона пропала. Лили неожиданно и невероятно пришла в себя, и у нее было расстройство личности, которое казалось, сделало ее не похожей на саму себя.
Со слишком быстро бьющимся сердцем, я посмотрела на знакомое лицо Лили, в виде сердечка — россыпь веснушек на носу, морщинки вблизи уголков ее глаз, которые предполагали, что она любила смеяться, неровный, но заживающий шрам от несчастного случая — и в равной степени знакомый, но определенно непохожий на Лили, решительный блеск в ее светло-коричневых глазах, который сейчас был сужен в этой надменной, но почти сексуальной манере, которая была отличительным знаком презрения только от одной девушки, которую я знал…
— Алона? — спросил я сквозь онемевшие губы.
Глава 12 (Алона)
Я знала, что все будет плохо, когда Уилл узнает об этом. Вот поэтому я и позвала его на помощь именно таким способом. Я не могла рисковать, так как он мог разозлиться, и не прийти в больницу вовсе.
И все же, когда он окончательно понял, сопоставив все вместе, это было даже хуже, чем я представляла. Может быть, сказать по телефону было бы лучшей идеей.
Он побледнел, лишь на его щеках с обеих сторон проглядывались красные пятна. Уилл выглядел так, как будто я ударила его. Нет, он выглядел так, словно я ударила его мать, а потом, в дополнении ко всему наступила на него.
Уилл отстранился от меня и отпустил мою руку, словно она была в огне.
Я ожидала этого, и, тем не менее, мне все равно было больно видеть это его выражение отвращения на лице.