– Жаль, что мы так быстро расстаемся, Странник, но я рад, что ты теперь свободен!
– Мне тоже… жаль.
Маркуса удивила эта короткая заминка, Странник солгал или за долгое заточение он забыл, что такое сожаление? Может быть, его эмоции настолько чужды человеческим, что ему с трудом удается подобрать правильное определение?
– Маркус, я благодарен за то, что ты скрасил мое одиночество, без тебя мое заточение было бы куда мучительней. Однако остаться здесь я не могу, мой народ способен существовать лишь в космическом вакууме. Притяжение планеты убивает меня.
– В таком случае счастливой тебе дороги, Странник! – искренне пожелал Маркус.
– И вам того же. Ну что ж, пора, иначе мои энергетические поля будут разрушены в атмосфере планеты. На прощанье я хотел бы сделать вам небольшой подарок – возможность слышать друг друга.
– Но мы и так хорошо слышим, – возразила Астор.
Маркус лишь недоуменно пожал плечами. Напутал что-то Странник.
Обоих словно бы окатило волной дружеской насмешки.
– Мне не нужно производить звуки, чтоб ваши несовершенные приборы слуха восприняли мои сообщения. Я открою вам возможность ментального общения, вы еще поймете, как много это может дать, гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд… И еще, Барс, я вернул твоему оружию то, что оно отдало, разрушая мою темницу. Возьми его с собой, пригодится. Моя частичка навсегда останется с вами, прощайте!
Стрела ослепительно-синего пламени яркой стремительной вспышкой пронзила небесный купол и исчезла где-то в бескрайних космических просторах.
Маркус с легким сожалением поднял лицо к небу, крепко сжал резное древко копья, которым освободил Странника. Оно было целое, будто бы его серебряный наконечник несколько минут назад не рассыпался в пыль. «Мы тебя не забудем, Странник», – подумал он, провожая глазами пушистые облачка. Он испытывал легкое сожаление, все-таки это странное существо было частью его жизни едва ли не с самой юности. И словно бы легкий бриз, в голове проскользнула чужая мысль голосом Астор:
– Он нас тоже не забудет. Он обещал…
Только теперь они в полной мере осознали, что за подарок оставил им пришелец с далеких звезд. Он дал им возможность проникать в разум друг друга, проникать так глубоко, как не смог бы даже самый сильный и опытный маг. В самые сокровенные уголки сознания, которые зачастую человек прячет даже от самого себя. Это был чудесный и в то же время весьма опасный дар. Полностью обнажить душу даже перед самым близким человеком, которому безоговорочно веришь, – это тяжкое испытание, которое способен выдержать далеко не каждый. А видеть насквозь друг друга и не иметь даже малейшей возможности утаить хоть какую-то мысль…
Не сговариваясь, Маркус и Астор решили впредь больше никогда так глубоко не раскрываться друг перед другом, а использовать вновь обретенные способности исключительно лишь для телепатического общения. Тем более что мысленные передачи оказались очень приятными и образно куда более богатыми, чем обычная речь.
– Пойдем обратно, – предложил Маркус, – уже поздно, твой отец наверняка волнуется.
– Идем, – согласилась девушка.
Маркус передал Астор копье, а сам вновь обернулся в барса. Сейчас ему почему-то было гораздо легче в этой форме. Быть зверем гораздо проще, нежели человеком. Зверь чувствует и думает иначе и ни о чем, как правило, не сожалеет.
Уже приближаясь к плато, на котором уютно приютилось стойбище, они заметили царящее там нервное возбуждение. Горцы и немногочисленная охрана графа дружной толпой высыпали на окраину селения и тревожно вглядывались в запретный склон, а также в тропу, ведущую к нему. Пойти по ней, конечно, никто не решился. Да смельчака – если бы такой нашелся – и не пустили бы. Логово Небесного огня всегда избегали, а теперь, когда этот самый огонь синей пламенеющей стрелой взмыл в небо, агррами и вовсе не знали, чего ждать: страшных бедствий или новых чудес? Они были твердо уверены, что это великое знамение. Ведь чудеса просто так не случаются.
Наконец-то Астор и Барса заметили. Незнакомые с легендами агррами гости ринулись спасать госпожу от дикого зверя. Никто и не заметил, что девушка даже и не пытается защищаться от него, держа в руках копье. Горцы, естественно, не позволили переполошившейся графской охране напасть на барса. Еще не хватало сердить защитника племени, когда тот возвращается из священного места.
Сам же Барс, не дожидаясь развязки, скрылся за камнями, оставив девушку на попечение встревоженных людей. Понятно, ее тут же засыпали вопросами, большинство из которых Астор попросту не понимала, по причине элементрного незнания языка.
Наконец вождь Агэдо призвал всех к порядку и сам взялся задавать вопросы:
– Ты ходила к логову Небесного огня?
Астор не сразу поняла, что он имеет в виду, но с запозданием утвердительно кивнула.
– Мы видели, как в небо умчалась огненная стрела. Ты знаешь, что случилось? Это был Небесный огонь?
– Да, – ответила девушка, – он улетел.
– Куда?
– Домой. – Астор задумалась, как объяснить горцам то, что она и сама не вполне поняла. – Темница, в которую он был здесь заключен волею судеб, разрушена, и Небесный огонь улетел домой, туда, где темно.
Горцы поняли это по-своему. Для них представлялось естественным, что свет отправился туда, где его нет, чтоб светить во тьме. Все правильно.
Однако вождь таким объяснением не удовлетворился.
– Ты сказала, темница, – спрашивал он, – что за темница? Кто выпустил Небесный огонь?
– Большой валун там, в котловане, – принялась по порядку рассказывать девушка. – Ото’о Ша расколол его, как ореховую скорлупу.
Астор не поняла, почему огорченно загалдели люди, отчего задумчиво умолк мудрый вождь.
– Значит, Ото’о Ша больше не будет возвращаться к нам? – спросил кто-то растерянно. На него тут же шикнули грозно.
– Обязательно будет, – уверенно заверила Астор, смотря куда-то поверх толпы, – ведь это его дом!
Многие стали оборачиваться, чтоб проследить взгляд девушки. Но там просто стоял Маркус и невозмутимо наблюдал за этим шумным сборищем. Астор пошла к нему, и толпа с молчаливым почтением расступилась.
Маркус коротко усмехнулся, принимая из ее рук волшебное копье.
Граф и его немногочисленная охрана растерянно наблюдали за этой странной суетой. Для них так и осталось тайной, с чего, собственно, начался весь переполох. Де Энхард же, единственный, кто мог хоть что-то толком объяснить, лишь загадочно улыбался в ответ на все вопросы.
Маркус де Энхард
Я уже, признаться, начал привыкать к тому, что это путешествие чрезвычайно богато разнообразными событиями. Впрочем, скажите мне, когда было иначе? У меня амплуа такое: ввязываться в самые странные, самые сложные дела. А уж если все это началось с моего дня рождения… Однако происшествие со Странником меня, честное слово, ошеломило.
Почти всю свою сознательную жизнь я приходил к пещере, разговаривал со Странником. Подозревал, что он, в какой-то степени, разумен, но чтобы до такой степени! Тот еще сюрприз преподнесла жизнь. С другой стороны, приятно думать, что где-то в бескрайней космической тьме есть Странник, который помнит наш мир и меня. Когда век за веком хоронишь умерших от старости друзей и знакомых, начинаешь как-то по-особому ценить тех, кто может вспомнить тебя добрым словом спустя тысячелетия, даже если вы больше никогда не встретитесь. Возможно, где-то в других мирах Странник встретит ках-аа-лу, вряд ли, конечно, кто-то из сородичей пожелает наведаться в чужой мир, чтобы пообщаться со мной, но малый шанс есть.
Я чувствую, что после подарка Странника во мне что-то изменилось. Скажем так: я стал острее чувствовать окружающий мир, словно бы он стал богаче, насыщенней иными, недоступными прежде тонами. Так, словно я перестал контролировать свои звериные инстинкты, став более чутким в человеческой форме. Некое шестое чувство, заранее предупреждающее о приближении живого организма, заработало еще ярче и острей. Можно, не трансформируясь, идти по следу, словно ищейка. Прежде подобное мне было доступно лишь в шкуре барса. Однако же после обращения в зверя все эти возможности возрастают. Ни одному зверю не достичь подобной чуткости, не перепрыгнуть через себя и отмеренные природой возможности, и это ненормально, то, что я их преодолел с такой легкостью. Непонятно лишь, каким образом это случилось. Или же это еще один подарок Странника?
Впрочем, все эти размышления сейчас не более чем разминка для ума. В данный момент меня больше занимает потайная тропа, которой уже много лет никто не пользовался. Надо все хорошенько обследовать, и наверняка кое-где придется разбирать завалы. К тому же нужно подобрать хороший отряд из надежных ребят, скоро кончится Неделя свадеб, и мы отправимся дальше.
Праздничных дней осталось всего-то три. Точнее, вечеров. Самых веселых и непредсказуемых. Стараюсь такие мероприятия не пропускать, а то когда еще доведется поприсутствовать? С моей шальной жизнью определенно не скоро.
Весь день, как и планировалось, я провел нескучно, вдоль и поперек облазив потайную тропу. И признаться, увиденное мне не очень понравилось. Похоже, и в самом деле тут, кроме меня, и не ходил никто, а это было ох как давно. Кое-где, как и ожидалось, обнаружились небольшие завалы. Но в целом потайная тропа пребывала в сносном состоянии. Не то чтоб легка и удобна для путника, но преодолима… с некоторым трудом. Придется немного помучиться, но что поделаешь? Иного выбора-то нет. Можно все-таки надеяться, что посланцы таки прекратят осаду моста, но я-то знаю: эти фанатики слишком упрямы, не отступятся. С другой стороны, потаенная тропа дает некоторый шанс на время скрыться от их наблюдения. Так что посмотрим.
Промотавшись так весь день, вечером я наконец как и обещал, заглянул к Агэдо.
– Идем на празднество? – спрашивает вождь, подмигнув мне заговорщицки. – В этом году оно будет особенно веселым, ведь Небесный огонь вновь загорелся!
Эх, хорошо он меня знает, слишком хорошо! Что не пропущу веселья перед отъездом и что скоро уеду неизвестно на какой срок – тоже знает. И не увидимся, возможно, больше. Потому как вернуться я могу и через пять лет, и через пятнадцать, а то и все пятьдесят… если доживу. А Агэдо уже стар.
А праздник действительно превзошел все ожидания. Большой костер весело трещал, выбрасывая в звездное небо яркие искры, ночь обещала быть теплой и мягкой. Молодежь самозабвенно кружилась вокруг бушующего пламени, с радостным визгом вертелись детишки под ногами. Старики просто сидели маленькими группками и благосклонно наблюдали за весельем младшего поколения. Вино и угощения ходили по кругу.
Юноши устраивали соревнования, кто сильней и кто ловчей, красуясь перед юными невестами. Эти три вечера молодые люди будут находить друг друга, чтоб связать свою жизнь. Или разбегутся каждый по своим дорожкам после празднеств. А другие и вовсе будут лишь играть, отдавая дань традиции. Но вот если после таких «игр» у кого-то появятся дети, наказание будет строгим. Играйте, да не заигрывайтесь.
С другой стороны, если бы все законы у агррами были так строги, племя бы давно выродилось. Недаром же я периодически привожу в эти замкнутые от всего окружающего мира горы людей долин. Без сомнения, несмотря на любые строгости закона, через девять месяцев после нашего отъезда среди смуглых от рождения темноволосых карапузов нет-нет да и появится белокожий и светленький. Такова жизнь, и вождь, конечно, закроет глаза на нарушение запретов. Он ведь тоже понимает опасность вырождения.
Мы с Агэдо и де Энакером наособицу тоже наблюдали за весельем. Потягивали, не торопясь, молодое вино и тихо переговаривались. На душе было тепло и хорошо. Вокруг шумно, суетно, но все равно хорошо. Вождю племени всегда выделяется особое место, чтобы было видно священное пламя. Ну и родичу вождя и по совместительству народной легенде, понятно, тоже. Так что начавшийся обряд выбора нам было великолепно видно. Это совсем не то, что обряд совершеннолетия, в нем не участвует Мудрейшая, и он больше похож на игру. Юноши и девушки рассаживаются вокруг костра напротив друг друга и поочередно указывают на своего избранника, тот может отказаться или выбрать другого. Главное – взаимное согласие. Все это, как и положено молодежным играм, сопровождается веселым смехом и взаимными подначками. По-своему забавное зрелище.
Среди молодежи я заметил и Астор, девчонка успела выучить несколько слов на горском и ни в чем не отставала от сверстников. Горцы принимают ее, как свою, ведь она общалась с Ото’о Ша в его зверином воплощении и видела Небесный огонь. Для этих людей она почти святая. К тому же Астор девочка весьма симпатичная и пользуется у горячих горцев немалым успехом. Правда, она пока не спешила соглашаться на предложения, а время выбирать самой еще не пришло. Будем надеяться, она и не выберет никого. Не хочется мне опять объяснять графу, что традиции нарушать никак нельзя.
Сговорившиеся пары одна за другой отходили в сторонку, образовывая еще один круг у костра. Претендентов оставалось все меньше.
Вот и настала очередь графской дочки. Она поднялась, окинула внимательным взглядом ожидающих юношей.
– И не думай даже! – вполне серьезно предостерег я. Не вслух, разумеется.
– Как скажешь, – подозрительно кротко согласилась Астор, поворачиваясь ко мне.
Ох и не понравилась мне ее улыбка! Но сделать я уже ничего не успел, девчонка произнесла ритуальную фразу:
– Аэ кла’а данэ[1].
Над площадью повисла гробовая тишина, народ, затаив дыхание, ждал эпохального события.
Теперь мне остается ответить то же самое или отказаться. В мои намерения входило второе, к всеобщему разочарованию.
– Или ты, или кто-то из них! – мысленно пригрозила Астор.
Шантажистка! Ну и что мне оставалось? В бездну, все равно придется с графом объясняться! Я-то знаю, что без согласия девушки к ней не посмеет прикоснуться даже тот, кого она выберет, но вот ее отец вряд ли воспримет эти аргументы адекватно. Не скажу, что я очень уж рассердился, но с этой девчонкой мы еще всерьез поговорим!
– Аэ кла’а данэ, – ответил я хмуро ритуальной фразой. Под восторженные вопли толпы взял девушку за руку и усадил рядом с собой.
Астор победно мне улыбнулась, хулиганка малолетняя! Я, к сожалению, вовсе не разделял ее энтузиазма.
– Ты что вытворяешь?
– То, что и все! – невинно хлопает ресницами.
Или она затеяла все специально, или всерьез не понимает, что делает. В последнем я почему-то сильно сомневаюсь. Что за напасть на мою голову?!
– Еще раз устроишь что-нибудь подобное…
– И что будет? – с искренним любопытством поинтересовалась она.
– Выпорю, как напроказившего ребенка. Ясно?
– Да, мой принц!
– А-астор…
– А что, не принц разве? – Такое неподдельное удивление, и снова ресницами хлопает. А взгляд такой чистый-чистый, невинный-невинный.
У-у-у!.. Сердиться я не смог, пришлось очень постараться, чтоб не выпустить на волю смех.
– Не принц, герцог… Да что ты мне зубы заговариваешь?!
– Я?! – Астор прильнула к моему плечу, а я рефлекторно обнимаю ее за талию. У меня еще очень много слов на эту тему, но предпочитаю оставить их при себе.
Граф, к моему искреннему огорчению, идею отмолчаться не посчитал удачной. Конечно, хотел знать, чем обернется очередная проказа дочери.
– Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит… снова?
– Ваша дочь шутить изволит, граф. И весьма неудачно.
Девочка даже глазом не моргнула.
– Это ведь только игра. Мы же будем притворяться. – Она заглянула мне в глаза. – Правда ведь, Маркус? К тому же мы скоро уедем…
О бездна Холоса! И опять ей все объясняй, а что скажет де Энакер?
– Астор, ты знаешь, кто я здесь?
– Ну… что-то вроде местного божества, а что?
Я порадовался, что Агэдо уже ушел, он бы непременно отпустил парочку язвительных замечаний по поводу этой дурацкой ситуации.
– Астор, я не просто человек, я символ этого народа… По нашим законам ты теперь моя наложница. А учитывая случившееся в логове Небесного огня, тебя теперь посчитают избранной родить наследника.
Девочка мучительно покраснела. Граф же, наоборот, в гневе стал белым, как снежные вершины.
– Маркус, я правда думала, что это игра. Ну мы же можем притвориться? Я переночую в твоем шатре, повесим перегородку из ковра, и все подумают, что что-то было. Это ведь необязательно, то, что ты сказал?!