Кто же остается? Младший – Бран, личность самая загадочная. Видимых мотивов у парня вроде бы нет, но и его надо иметь в виду.
А если де Тальсары к этому делу не имеют никакого отношения? То есть совсем ни сном ни духом? И этот вариант нельзя исключать.
Вновь прокрутив в голове все эти факты, Маркус пришел к однозначному выводу: если до прибытия в Шевроз ситуация кардинальным образом не изменится, он обязательно встретится с этим семейством. Других подозреваемых все равно пока нет. Информации чересчур мало.
Оторвавшись наконец от размышлений, де Энхард заметил, что Вада тихонько ушла, оставив его наедине со своими мыслями. А на улице уже глубокая ночь. Он рассеянно хмыкнул и отправился в свою комнату, надо хоть немного отдохнуть, пока не подошла его смена дежурить.
Отряд покинул «Приют путника» ранним утром. Хозяйка, несмотря на ранний час, лично вышла их проводить. Маркус, ничего не говоря, по привычке только обнял ее на прощание. Вада тоже помолчала. Просто помахала рукой вслед. Уж не в первый раз он так уезжал. И возвращался. Правда, очень нескоро.
Некоторое время они пробирались по городу к Восточным воротам. Кирж постепенно просыпался, лабиринты улиц заполнялись народом. Маркус и Борн тревожно переглядывались. Оба прекрасно знали, насколько сложней охранять человека в толпе и как непросто выделить потенциального убийцу среди множества обычных горожан. Оба рассчитывали покинуть город до того, как он затянет их в круговорот своих улиц.
Однако им это не удалось. Уже у самых ворот собралась такая толпа, что яблоку некуда было упасть. Отъезжающие, прибывающие, мелкие торговцы и нищие. Они создавали настоящий затор.
Ожидаемые неприятности не замедлили появиться, что едва не кончилось трагедией…
Толчея оказалась такой, что, несмотря на все старания телохранителей, отряд все же разделился, их просто оттеснили друг от друга. Граф, большая часть его людей и Маркус оказались на одной стороне улицы. Астор, горцы и остальные телохранители – на другой стороне, чуть позади. Барс хоть и доверял своим товарищам, но все же постарался не упускать из виду вторую часть отряда. Он, может быть, лишь на долю секунды раньше, чем Борн и Ортон, заметил подозрительного нищего, который со скоростью, необычной для такого хлипкого тела, метнулся к юной графине. Де Энхард рванулся назад. Умный Шторм, не дожидаясь приказа хозяина, принялся продираться сквозь толпу, при этом не раз хватанув неосторожных прохожих своими крепкими зубами. Но несмотря ни на что, Маркус чувствовал, что все равно опаздывает, оставалось лишь надеяться на своевременную реакцию Борна. Тот в самом деле заметил слишком рьяного попрошайку и, недолго думая, просто засветил тому пяткой в лоб. Попрошайка начал заваливаться назад, но в последний момент дернулся и каким-то чудом успел коснуться руки девушки. Астор вскрикнула, поспешно отдернула руку и… без чувств упала на гриву своей лошадки.
Маркус от досады едва не зашиб неосторожно оказавшегося на пути конника. Сердце сжало нехорошее предчувствие. Борн, скрипя зубами от злости, подхватил свою подопечную, пока та не выпала из седла.
Им пришлось выбираться из толпы, чтоб отойти в сторону. Не все еще поняли, что произошло. Только Маркус осмотрел руку девушки и выругался так, что люди стали оглядываться.
– Яд, – лаконично ответил он на вопросительно-тревожный взгляд графа. Увы, это действительно был яд, Барс сразу распознал его по тонкой синеватой жилке, выступившей рядом с маленькой точкой прокола. Пока что эта «жилка» была не длиннее двух сантиметров, но она будет постепенно расти, пока не доберется до сердца. И тогда жертва погибнет, так и не придя в сознание. Примерно через сутки.
Барс был знаком с этим ядом не понаслышке. Растительный, длительного действия яд марагон, или кровяночка. Таким пользуются лесовики Шимарги с островов Лос. Де Энхард не раз видел, как погибают от марагона, и сам однажды испытал его действие на себе. И, несмотря на свой почти полный иммунитет к большинству ядов, выжил лишь чудом, в последний момент приняв противоядие. Вся беда в том, что в этой местности противоядие марагону найти практически невозможно. Ингредиенты к нему тут такая же экзотика, как и сам яд. Возможно, именно потому его и использовали вместо яда мгновенного действия.
Маркус еще раз ругнулся сквозь зубы и подал знак своим спутникам.
– Возвращаемся в «Приют». У нас еще есть сутки… – Он не договорил, заметив побледневшее лицо де Энакера. Граф только силой воли не впадал в отчаяние.
Остальные мрачно молчали. Они не сделали своей работы и понимали, что виноваты.
– Может, обыскать этого? – Борн кивнул на бесчувственного «нищего». – Вдруг все-таки…
– Сомневаюсь, – Маркус покачал головой, – но взгляни, на всякий случай.
Обыскав убийцу, Тайвер нашел только маленький пузырек с бесцветной массой без запаха. Он хотел запустить палец в пузырек, но де Энхард остановил его:
– Не трогай, это марагон. В больших количествах он впитывается даже через кожу.
Борн быстро закрутил пузырек и поднял взгляд на Барса.
– Что будем делать?
– Искать противоядие, – тихо ответил Маркус, – что же еще? Надеюсь, нам повезет.
Они двинулись обратно к недавно покинутой гостинице, постояльцы которой наверняка еще только начали просыпаться.
Вада встревоженно встретила своих недавних гостей. А увидев бесчувственную девушку с бледно-восковым лицом, сразу все поняла, всплеснула руками, немедленно приказала слугам приготовить носилки и позвать лекаря.
Маркус сел на крыльцо гостиницы, не обращая внимания на суету Вады и графа. Барс прекрасно понимал, что надо что-то делать, время уходит. Но ему позарез нужно было подумать. Он хорошо знал рецепт противоядия, однажды самому приходилось делать. Но найти ингредиенты для него здесь – немыслимо! Впрочем, одна из составляющих уже имеется – сам яд. Даже две. И все же… Все же сидеть сложа руки – это тоже не выход, надо действовать!
Какая своевременная мысль! Маркус решительно встал и отправился собирать людей. Часть горцев он оставил у дверей комнаты Астор. И приказал ни при каких обстоятельствах не покидать пост. В комнату пускать только хозяйку гостиницы, а всех слуг тщательно проверять. Не хватало только сейчас еще каких-нибудь неожиданностей. Впрочем, горцам Барс полностью доверял. Они лучше погибнут, чем подведут его.
Остальных он собрал во дворе. Оглядел людей и с некоторым удивлением обнаружил, что все они с нетерпением ждут его распоряжений, все хотят действовать немедленно! Делать что-нибудь, лишь бы не чувствовать себя такими беспомощными. Даже всегда невозмутимые горцы. Даже внешне расслабленные и безучастные Борн и Ортон. Их ничего не выражающие глаза не выдавали чувств. Но тем не менее… «Нет, – поправил себя Маркус, – я не увидел это на их лицах. Я почувствовал общее настроение своим новым то ли шестым, то ли седьмым чувством». И это хорошо, ибо впереди еще много работы.
– У нас слишком мало времени, – начал де Энхард свою речь, – и задача непростая. Сейчас я раздам всем списки предметов, которые нам нужны, мы разделимся на группы по двое и будем искать. Мы обязаны обшарить весь город. Особо обращайте внимание на травяные лавки, знахарей, вновь прибывшие купеческие корабли. Не скупитесь, граф не пожалеет денег за жизнь своей дочери. А теперь за дело! – Когда все начали расходиться, Барс окликнул Борна. – Пойдешь со мной.
Тот кивнул. Спросил кратко:
– Оружие?
– Бери, – кивнул де Энхард, – не стоит ходить по городу безоружными. Что-то мне подсказывает, проблем будет еще выше крыши… Ладно, идем.
– Куда?
– В порт. Я слышал, из Саудары недавно прибыл купец. Большой, говорят, любитель редкостей. – Заметив вопросительный взгляд товарища, Маркус вынужден был объяснить: – Есть один ингредиент, который вряд ли можно будет найти в городе даже за большую цену. Это цветок гетру, его трудно раздобыть даже там, где он растет. Гетру растет только в самых дебрях островов Лос. Уважающий себя любитель редкостей просто обязан иметь это растение. Я слышал, еще несколько лет назад, это было особым шиком: похвастаться перед деловыми партнерами наличием такой диковинки.
– И ты думаешь, он продаст его нам?
– Очень надеюсь. Нам вообще-то нужен один цветок, а не все растение, но в этом-то и вся проблема. Гетру очень капризное растение, его трудно вырастить вне естественных условий. Цветет оно только раз в год. И цветок как раз больше всего ценится. Он невероятно красив.
– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Борн.
– Когда-то давно я сполна испробовал на себе действие марагона. Не скажу, что это было здорово. Выжил только благодаря другу, а потом мне пришлось искать противоядие ему… Это давняя история, я не люблю о ней вспоминать.
– Насколько давняя?
– Очень давняя. – Маркус почувствовал, что его голос срывается на рык, и попытался успокоиться. Демоны бездны, он прожил не один век, но лишь трижды за все это время ему было так важно спасти кого-то! Важно настолько, что он не жалел собственной жизни. Два предыдущих раза ему это не удалось, и воспоминания до сих пор отдавались болью и чувством вины. Проклятая абсолютная память, она воспроизводила события минувших столетий с точностью фактов и остротой ощущений! Маркус ничего не забывал, даже если всей душой этого хотел.
Но одно Барс знал наверняка: он не позволит девочке умереть! Ни сейчас, ни когда-либо потом. В лепешку расшибется, но не позволит. Потому что в тот момент, когда яд попал в кровь Астор и она потеряла сознание, Маркус вдруг ощутил внутри себя страшную пустоту. Он больше не чувствовал той невидимой, но прочной ниточки, которая связывала их сознания благодаря дару Странника. Ощущение было такое, будто в его душе образовался кусочек ледяного космического вакуума, который медленно рос. И это было… пугающе, жутко! Герцог де Энхард, Снежный Барс, который за всю свою долгую жизнь мало чего боялся, в данную минуту испытывал неподдельный страх. Он боялся, что холодная пустота внутри останется навсегда и разрастется. Это было хуже смерти.
Маркус де Энхард
С такими мрачными мыслями, как у меня, недолго и вовсе впасть в отчаяние. Но нельзя! Не имею права! Прочь ненужные эмоции, оставим только холодную логику. Всегда помогало. Сейчас только цель впереди. Пострадать угрызениями совести можно будет потом, когда все закончится.
Я даже не заметил, как мы добрались до порта. Тут оказалось пять разных суденышек. Яхты и верткие шхуны.
Борн быстро разузнал у коменданта порта, где находится судно купца Амида из Саудары. Впрочем, догадаться и так было несложно. Красивая и изящная, но глубоко сидящая в воде из-за груза, шхуна слабо покачивалась на волнах у самого удобного причала в этом порту. Грузчики с деловитостью муравьев таскали туда-сюда какие-то тюки. Мы с напарником некоторое время постояли, разглядывая судно под названием «Сирена Саудары», затем, не сговариваясь, двинулись к трапу.
На шхуну нас, конечно, не пустили. Собственно, мы и не рассчитывали, что нас вот так, с ходу, пустят. Охрана держалась сдержанно-высокомерно, так, словно они охраняют как минимум дарнисадского императора, а не торговца и любителя древностей, по сути обычного антиквара. Такое поведение меня обычно раздражает, впрочем, у них работа такая. Нам же сейчас нужна вежливость и учтивость благородных господ. С ума сойти, как давно я об этом не вспоминал!
– Прошу прощения, господа, – я изобразил вежливую улыбку, что, признаться, было непросто, глядя на эти каменные рожи, – мы хотели бы встретиться с достопочтенным Амидом Дахаром.
Один из охранников окинул нас безразличным взглядом, но я четко ощутил его недоверчивое внимание. Для этого человека мы, конечно, выглядели подозрительно. Я намного выше его и шире в плечах, мое знакомство с воинским искусством ни у кого не вызовет сомнений. Борн хоть и не грозен с виду, но сразу понятно – боец серьезный. Оба вооружены, к тому же одежда не то чтоб небогатая, но… походная. Чего от нас можно ждать? Но, бездна Холоса, у нас нет времени на препирательства со стражей. Что бы им такое сказать? А впрочем…
– Передайте своему господину, что о встрече просит герцог де Энхард с важным делом от графа де Энакера.
Охранники поколебались, но все же послали кого-то с докладом, сами с места не сдвинулись. Я мысленно хмыкнул, как все-таки громкие имена и титулы действуют на людей. Стоит только упомянуть «графа» или «герцога», и вот тебе, пожалуйста. Может, и не поверят, но на всякий случай все равно поведут себя вежливо, чтобы не навлечь гнев оскорбленного аристократа.
Слуга вернулся довольно быстро, поклонился… ну так, скажем, скорее, кивнул. Вроде и вежливо, но любой спесивый аристократ за такую вежливость и голову снести может.
– Мой господин примет вас.
Мы последовали за молчаливым слугой, который привел нас в каюту, напоминающую нечто среднее между кабинетом и жилой комнатой в обычном доме человека с хорошим достатком.
Купец завтракал.
– Присаживайтесь, дорогие гости, – любезно предложил Дахар. – Присоединяйтесь к моей трапезе.
Каюта почему-то была обставлена на западный манер, хотя колорит востока странным образом присутствовал едва ли не в каждой детали.
Мы вежливо и при этом с большим удовольствием приняли приглашение. За всей этой беготней я и Борн, если честно, успели значительно проголодаться. А яств, расставленных на столе, пожалуй, хватило бы на троих таких купцов, как Амид. Или на полтора меня.
Я с интересом разглядывал купца. Человек этот казался каким-то тщедушным. Очень худой малорослый восточник, он никак не соответствовал расхожим представлениям о человеке с более чем хорошим достатком. И имя у него было столь же несоответствующее. У него просто обязано было быть другое имя.
Впрочем, стоило только повнимательнее приглядеться, становилось понятно, что первое впечатление несколько обманчиво. Амид Дахар явно слабым не был, невзирая на свою невнушительную комплекцию и сухощавость. Он, пожалуй, даже мог быть опасным бойцом, очень уж выверенные и плавные у него жесты, выдают хорошее знакомство с боевыми искусствами.
Мне как-то доводилось потягаться с одним восточником. Точно такой же маленький, жилистый и сухой, как скелет в пустыне, а меня, бойца с тысячелетним опытом рукопашной и раза в три большей массой тела, клал на лопатки три раза из пяти. Мастера своих секретов не выдают. М-да, благо посланцы всякие там единоборства не особенно уважают.
Купец напоминал мне старого лиса, с хитрым прищуром глаз, в которых всегда светится лукавство пополам с любопытством.
Когда трапеза была окончена, он заговорил первым. По традиции своего народа он представился, приложив ладонь к груди и поклонившись:
– Я – Амид Дахар из Саудары.
Из Саудары он, как же! Я ухмыльнулся про себя и коротко склонил голову, вспоминая когда-то прочно вбитые в меня хорошие манеры.
– Мое имя Маркус, герцог де Энхард («крон-герцог, – уточнил я про себя, – давно исчезнувшего с лица мира государства»).
– Борн Хейдар, – последовал моему примеру напарник.
Дахар (имя, могу поспорить, ненастоящее!) по-птичьи склонил голову набок и с прищуром посмотрел на нас. Я вдруг ощутил неприятное покалывание в висках. Вот как, а он, ко всему еще, оказывается, и маг! Я имею некоторый иммунитет к проявлениям магической силы, таким, например, как попытка проникнуть в мой разум. Но в этот раз я сознательно не стал закрываться. Пусть его. Может, так даже будет лучше, меньше объяснять придется.
– Итак, господа, какое же столь важное дело у графа де Энакера ко мне? – весьма метко осведомился купец. Даже вопрос сформулировал довольно точно, не «у вас, герцог», а «у графа».
Я вежливо улыбнулся:
– Думаю, граф в данный момент не предполагает, где мы находимся. Но могу уверить, мы действуем от его имени.
Купец в ответ тоже улыбнулся. Не думаю, что мое заявление стало для него новостью. Ведь все это же он вычитал из моего сознания.
– Хорошо, господа, поставим вопрос иначе: какое у вас ко мне дело?
– Мы ищем довольно редкую вещь и надеемся, что она у вас есть.