День прошёл по накатанной. Приходил Николай, принёс очередные вкусности. В этот раз я была благоразумнее и дала понять, что чрезмерная забота — это лишнее. Вроде проникся. Потом Юлька с Надей прибегали, снова новостями делились. По их словам, вся школа ждёт моего появления. В то, что 'эта уродина стала красавицей' никто не верит. И все надеются на появление 'гадкого утёнка', объекта смешных шуток и издевательств. Ладно, ладно, так и запишем…
Да, тут проскочила информация, что я не просто так под машину попала. Это я в очередной раз с собой решила покончить. В тот день, первый учебный — после каникул, Ленка вылила мне на голову большой пузырёк с зелёнкой. И при этом всем классом дружно смеялись над 'зелёным чудовищем'.
— А вот это я, девочки ей не прощу. Только не трепитесь об этом, чтобы не случилось. Надеюсь на вас. Запомнили? Чтобы с Ленкой не случилось — молчите.
Потрепавшись ещё какое-то время на различные темы, проводила девчонок за двери и стала готовиться в школу. Подправила и погладила форму, подготовила учебники с тетрадями и принадлежностями. И легла спать. А что ещё делать?
Глава 3
Паразит он и есть паразит. Разбудил в шесть утра, выгнал на зарядку — чем я ввела родителей в очередной двойной шок. До этого-то, я бегала днём, когда они были на работе. Во-первых, своей новой внешностью, и тем, что вообще на зарядку побежала. Ну, ничего, постепенно привыкнут. Потом был душ, завтрак, и вот она школа. От дома до школы было не очень далеко, минут пятнадцать не спеша. Пока шла, помахивая портфелем, посмотрела — как моя внешность действует на окружающих. Оказывается, правильная походка — это половина женской красоты. Имея яркую внешность, но при этом, передвигаясь с грацией беременного бегемота, можно вызвать только насмешки, а не восторги. Мне удалось привлечь не просто восторги. Мне удалось вызвать две аварии, на вроде бы пустых улицах. Движение было не большим, но это совсем не помешало въехать одному из водителей в столб, а другому — в зад этому неудачнику. Да уж, походка от бедра — наше всё.
Так, портфель на месте, коса перекинута через плечо, алая лента на месте. Белоснежный воротничок, пуговка расстёгнута, ну пошли… Школа, вот ты какая. Место моих бед и слёз. Надеюсь, мне это удастся изменить. Детвора носится как сумасшедшая, орут чего-то. Оу, по мере моего продвижения все как в ступор впадают. Надо же, даже таких маленьких пробирает. Девчонки смотрят с изумлением и восторгом. Смотрите, смотрите, мне не жалко. Чего там шепчутся? А, 'кто это?' Кто, кто… Я это. Надо же, не узнают.
Так, судя по плану, который мне подробно нарисовали подруги, мой класс на втором этаже. Уловив лёгкую опасность сзади, слегка уклоняюсь и направляю пробегающее мимо тело немного в сторону. Раздался гулкий удар и тело лежит, собрав глаза в кучу. Какой-то пацан, младше меня по возрасту и с крепкой головой — стену таранил. С моей помощью, разумеется. И даже не пискнул, сразу вырубился. Видимо, определённый мозг в его голове был. Не знаю, что ему надо было, но интуиция не зря среагировала. Может просто бежал, как вся школьная мелкотня — выпучив глаза и не разбирая куда бежит, и мог врезаться в меня. А может гадость, какую задумал, теперь это уже не важно. Хорошо, хоть не убила. А могла бы? Вынуждена ответить честно — да, могла бы и убью, если будет нужно. Совесть со мной согласна, я себя люблю и буду беречь всеми доступными способами. Ну и своих близких.
Так, вот мой класс, заходим, лёгкий шум сразу затих. Смотрят, в разной степени обалдения. Эмоции тоже разные ощущаются. Ладно, сейчас расшевелим.
— Всем привет, — а в ответ тишина, молчат, глазеют, — Вы не ждали, а я припёрлась. Надюш, Юль, привет мои дорогие.
Подошла сама, обняла, поцеловала в щёки. Краем глаза отслеживаю реакцию остальных, народ в прострации. Подруги в смущении, понятно почему. Одно дело — дома в безопасности планы строить, совсем иное — в жизнь их предварять. Ничего, всё наладится. О, тела зашевелились.
— Ой, и кто это к нам пожаловал, — раздался слащавый голос одной из девиц. Посмотрела я на неё, ничего примечательно, хотя симпатичная с виду. Ну да, и фигурка развитая, держится с уверенностью. Одета… Чувствуется достаток, форма явно пошита на заказ, а не как у меня — из магазина. Неужели — та самая Лена?
— Это кто? — повернулась я к подругам и ткнула пальцем себе за спину — в сторону говорливой девицы.
— Лена, — ответила Юля, поджав губы и не глядя в её сторону.
— Да что уж там, я и сама могу представиться нашей бедняжке, — елейным голосом, произнесла та и направилась ко мне. Ну, а я не спеша прошла к парте, положив на неё портфель.
— Ну, куда же ты, дай тебя рассмотреть, говорят, половину мозгов у тебя на дорогу вылетело, ложкой всё обратно собирали, — решила постебаться Лена, приближаясь ко мне.
— Лена, хватит уже, — не выдержала Надя.
— О, наша тихоня голос подала, — усмехнулась та в ответ, — Погоди, с тобой потом поговорим.
Разглядывая Лену, я размышляла — где предел человеческой жестокости? Зачем ей это? Разве не видит, что моё поведение не укладывается в прежние рамки? Да и не выгодно затевать ссору, как только я перешагнула порог класса. Нужно сначала изучить противника, потом уже что-то предпринимать. Или ей это просто в удовольствие, когда есть возможность самоутвердиться, да ещё и безнаказанно? Помучить, поиздеваться?
Тогда она реально больная. Для меня это просто садизм. Глупый и не рациональный. Не вижу ничего плохого в жестокости, если это необходимо, но садисткой я быть не смогу — это не в моём характере, я не вижу в этом практического смысла. Ну вот, подошла, улыбается. А глаза смотрят холодно, губы кривятся презрительно. Ничего, сейчас мы это всё исправим. Роста мы с ней примерно одного. Рывок…
Ну вот, очередное тело упало. Кровищи-то сколько. Два — ноль, в мою пользу за пять минут. Это я и пацана из коридора считаю. Так, где моё зеркальце? Следов на лбу не осталось, на фартук кровь не попала. Удар головой в переносицу — это жёстко. Можно легко убить, можно просто нос сломать — если уметь. Я умею.
Ой, как зашевелились, забегали, кричат, охают. Отойду с дороги, чтобы не мешать. Ленка сама очнётся, минут через пять. Нос провалился, перелом со смещением. Сейчас начнётся — к директору, потом инспектор из ИДН прибежит, родителей вызовут… Ничего, придётся потерпеть. Авторитет просто так не зарабатывается.
Юлька с Надей смотрели на меня во все глаза, застыв как статуи. Я улыбнулась и подмигнула, вроде очнулись. О, Ленка зашевелилась. Тряпку ей на лицо мокрую положили. А тряпку прополоскали плохо. Это кто такой заботливый, что тряпку всю в меле, ей на рожу положил? Надо потом ему или ей руку пожать. В крови, да в белых разводах, красиво смотрится. Ну и слёзы с соплями — в ассортименте. Не выдержав, я рассмеялась.
— Как ты можешь смеяться, ей же больно, — не выдержал кто-то эмоций, судя по всему, ярый поклонник 'прекрасной Елены'.
— О! Но вы же смеялись, когда больно было мне? — презрительно фыркнула я, — Теперь моя очередь смеяться. И это только начало.
Он ничего не ответил, помог причитающей Ленке подняться, и с несколькими девочками увели её из класса. В это время раздался звонок, возбуждённый народ расползся по своим местам. Вошла преподаватель русского языка и литературы, внимательно осмотрев класс, заметила пятна крови и сразу поинтересовалась происшедшим. Народ дружно замялся, искоса поглядывая на меня. Какое бы не было ко мне отношение, но откровенным стукачом быть никто не хотел.
— Ничего страшного, Маргарита Львовна, — отозвалась я, — Лена Ромашова случайно споткнулась и ударилась лицом об парту, нос разбила. Её в медпункт повели.
— Хм? Да? А ты кто у нас? — поинтересовалась Маргарита Львовна. Имена и отчества, с краткими характеристиками я получила, выпытывая информацию у подруг.
— Филатова Диана. Позавчера выписали из больницы.
— Филатова?! — недоверчиво посмотрела на меня 'русичка', - А, э-эээ… Ты изменилась, Филатова. Просто красавица!
— Спасибо, Маргарита Львовна, — скромно опустила я глазки, перекидывая косу, на другое плечо.
— Как себя чувствуешь? Я понимаю, больница не то место, которое располагает к учёбе, но… Тебе придётся поднапрячься чтобы догнать остальных.
— Не стоит беспокоится, Маргарита Львовна, я в полном порядке, — ответила я, — У меня было достаточно времени для подготовки. Могу экстерном сдать всю программу за среднюю школу.
— Что? — изумилась учительница, — Как это — экстерном?
— Вот так вот, — пожала я плечами, — Могу прямо сейчас сдать всю программу по русскому языку и литературе за восьмой, девятый и десятый классы сразу.
— Эм… Давай не будем спешить. Сначала проверим твою готовность, потом, если не передумаешь, вернёмся к этому вопросу. Давай, к доске.
Быстро ответив по заданному материалу, бойко и развёрнуто ответила на несколько дополнительных вопросов, слегка поспорили с Маргаритой Львовной о некоторых нюансах правописания определённых словосочетаний. Но я в конце концов доказала свою правоту, приведя в пример работы нескольких языковедов со ссылками на их труды с указанием номеров страниц. Маргарита Львовна сдалась, с огромным удовольствием нарисовав мне в дневник и в журнал жирную пятёрку. Только я уселась на место, как в класс ворвался завуч школы, Лариса Викторовна.
— Извините, Маргарита Львовна, что прерываю урок. Здравствуйте дети, — приветствовала она нас, оббегая лица учеников взглядом, — Мне нужна Филатова.
— Я Филатова, — отозвалась я.
— Филатова?! — тот же недоверчивый взгляд.
— Я самая, Лариса Викторовна, — утвердительно, слегка наклонила голову.
— У нас произошло ЧП, ты ничего не хочешь сказать? — спохватилась она, выйдя из лёгкой растерянности.
— Нет.
— Нет? — удивилась она, — Что значит, нет?
— Нет, это значит, нет. Вы спросили — я ответила.
— Тебе известно, что случилось с Леной Ромашовой?
— Разумеется.
— Что — разумеется? Филатова, почему мне приходится вытягивать из тебя слова как клещами? — чувствовалось, что завуч заводится. Но мне нужен конфликт. Жизненно необходим.
— Не нужно нервничать, уважаемая Лариса Викторовна, — сделав удивлённые глаза, спокойным голосом произнесла я, — Вы задаёте малоинформативные вопросы, я отвечаю на них как могу.
— Так тебе есть что мне сказать?
— Разумеется.
— Что — разумеется?! — почти сорвалась на крик завуч.
— Разумеется, мне есть что вам сказать.
— Так говори!
— Что говорить? — снова делаю удивлённое лицо.
— Сил моих больше нет, — всплеснула руками Лариса Викторовна, и беспомощно посмотрела на Маргариту Львовну.
Фиксируя реакцию класса, я упустила из виду нашу русичку, а зря. Та наблюдала за нашим диалогом, с нескрываемым удовольствием. Поймав взгляд завуча, хмыкнула и сказала:
— А вы попробуйте задавать прямые вопросы. Как мне кажется, тогда не возникнет особых сложностей.
— Что значит — сложностей? Она разве не понимает, что я хочу услышать?
— Напротив, — возразила Маргарита Львовна, — Очень хорошо понимает. Но не хочет отвечать. А давить на неё, я бы…. не рекомендовала. Диана очень сильно изменилась. Я её не узнаю, как будто другой человек. Не только внешне, но и характером. Неужели, вы не ощущаете этого?
Такое откровенное признание моей 'исключительности' мне польстило. Но и насторожило. Внимательно посмотрев на 'русичку', я сделала себе зарубку на память, быть с ней максимально аккуратной. Очень умная женщина. А класс сидел, разинув рты.
— Ну, хорошо, — завуч снова повернулась ко мне, — Филатова, что произошло с Еленой Ромашовой, тут в классе. Что явилось причиной её травмы?
— Елена Ромашова упала. Причиной травмы Елены Ромашовой является её неосторожность, — ответила я.
— И это всё? — завуч, пыталась просверлить меня взглядом.
— Разумеется.
— Снова это — разумеется. Ну, вот как с тобой разговаривать?
— Вы со мной разговариваете? Я была уверена, что вы мне задаёте вопросы и требуете ответы. Это не разговор — это допрос, — делаю слегка возмущённый вид.
— А, что ты ожидала? У нас ЧП!
— Вот как? — повысила я голос, — А то, что прошло всего два дня, как я выписалась из больницы — не ЧП? А то, что всего четыре дня как я вышла из комы, в которой пробыла четыре месяца — не ЧП? А то, что меня по частям собирали, и никто не давал даже доли процента, что я выживу — не ЧП? А то, что я потеряла память, не помню не родителей, не вас, не помню даже себя — не ЧП? А причины, почему я бросилась под грузовик — вы не пробовали выяснять? Да срать я хотела на вашу Лену Ромашову!
— Диана, успокойся, — подала голос Маргарита Львовна.
— Я спокойна. Почти… — ответила я уже нормальным голосом. Хотя да, слегка психанула. Взбесила меня завуч. Надо же, под носом не замечать открытую травлю и доведение до самоубийства одной ученицы — и устроить ажиотаж из-за сломанного носа другой. Маразм.
— Понятно, Филатова. Значит, это ты ей так отомстила? Учти, врать бесполезно, — завуч поджала губы, — Ученики, которые сопровождали Елену в медпункт, всё рассказали.
— Отомстила? Что вы, только начинаю. И не скрываю этого, я буду её травить так, как она травила меня. Вы старались не замечать, как эта сука…
— Филатова! Прекрати выражаться, — оборвала меня завуч.
— Нет уж, я буду называть вещи своими именами — сука! Именно — сука! — снова повысила я голос, — Сколотила вокруг себя кружок подхалимов и устроила откровенную травлю и преследование тех, кто не мог ей противостоять. Чем хуже её Юля Сулимова или Надя Перепёлкина? Вы знаете, зарплату родителей Надюши? Тихой, не заметной, доброй девочки? А эта крыса опрокинула ей на форму кислоту. Прожгла фартук, платье и сильно обожгла ноги и то, что между ними! Представляете мучения молодой девушки, когда ссать приходится сквозь ожёг?!
Я уже почти орала, подойдя вплотную к заучу и, сжав побелевшие кулаки, в какой-то момент почувствовала, что ещё немного, и я её ударю. На мне повисли Юля с ревущей в голос Надей, обхватив за плечи. Следом, между мной и завучем вклинилась Маргарита Львовна. А я продолжала давить голосом, гладя в испуганные глаза побледневшей Ларисы Викторовны:
— Я из-за этой суки и уксус пила и в окно выбрасывалась, так мне жить не хотелось. А вы мне тут про своё сраное ЧП рассказываете? Да пусть сдохнет, шалава трипперная! Что смотрите? Да, трипперная! Не знали? Так теперь знаете! Такая вот доченька у вашего, горячо любимого секретаря горкома партии. Сука и шалава! А вы её тут в жопу целуете — ЧП у них. Да пошла ты! Ничего вы мне не сделаете. А попытаетесь, проблем получат все!
Повернувшись к ней спиной, я дала увести себя на место. Класс потрясённо молчал. Маргарита Львовна с шумом выдохнула, видимо долго сдерживаемый воздух и тоже прошла на место. Наконец, отмерла завуч:
— Ну, Филатова… Ну, не ожидала от тебя такого, — она покачала головой, — На перемене, зайди к директору.
Резко повернувшись, вышла из класса. Пару минут все молчали, потом начали перешёптываться. Маргарита Львовна, некоторое время стояла у окна, глядя на улицу, потом повернувшись, спросила у меня:
— Как ты? В порядке?
— Да, я в порядке, — кивнула в ответ, прислушиваясь к своему состоянию. Гормональный фон в норме, пульс, давление — норма. Паразит бдит, хотя надо что-то делать с такими срывами. Видимо, подростковый возраст даёт о себе знать — гормональный всплеск. Ведь едва не сорвалась на завуча, страшно представить, чтобы потом было, если бы я её ударила. Паразит, тебе на заметку.
Принято.
— Будем надеяться, что всё будет без последствий. Хотя, кто знает, как среагирует отец Ромашовой. В любом случае, твои слова дойдут до него.
— На то и был расчёт, — усмехнулась я.
— Так ты — это специально?! — удивилась Маргарита Львовна и глядя на мою — ставшую ещё более загадочную улыбку, покачала головой, — И это в четырнадцать лет. Ну, артистка… Будь осторожней.
— Буду.
Через какое-то время прозвенел звонок, я отправилась к директору. Надя и Юля не отходили от меня, пристроившись сбоку и держа меня за руки, а я им ободряюще улыбалась и успокаивала, как могла. В кабинете директора, ничего страшного не было. Сам директор, мужик немного за шестьдесят лет, ничем выдающимся не выделялся. Какое-то время нудел про дисциплину, про комсомольскую сознательность, прочитал лекцию о политической ситуации в стране, о борьбе с капитализмом. Потом спохватился, что не на партсобрании, и настрого запретил обижать учеников. Я согласилась со всеми доводами, пообещала соблюдать и не нарушать и на этом мы распрощались. Как я и предполагала, директор был не рыба и не мясо. Всем в школе крутила завуч. Значит, хоть я и сорвалась, но сорвалась в нужное время и на нужного человека. Уффф. Аж от души отлегло. Так, подруги, что у нас сейчас? Английский?