и эксцентричным купцом из Шайенна, но никто не мог сказать, чем конкретно он занимается. Его люди периодически покупали что-то у местных фабрик или купцов, либо привозили из Нарланда или Верлэриса. Иногда получали прибыль, порой - терпели убытки. А потом над замком вдруг поднялось знакомое красно-синее знамя. Комтур Килнит, который словно и не покидал Резиденцию все эти годы, нанес визит герцогу Делснину.
- Орден возобновляет свою деятельность на территории Ольванса, - как ни в чем ни бывало, сказал он ему. - Любое препятствие, причинение ущерба его имуществу и, тем более, угроза жизни и здоровью лиц с ним связанных, будут жестко пресекаться всеми наличными силами Ордена - как в Ольвансе, так и за его пределами. Ознакомьтесь с договором, - комтур протянул Делснину запечатанный сургучом пакет. - Там два экземпляра. Один из них сейчас подпишите и отдадите мне. Второй оставите у себя.
Делснин даже растерялся от такой наглости.
- А если я сейчас прикажу арестовать тебя? И снова разгромить ваш замок? - угрожающе спросил он.
- Я умру в этом зале, защищая свою честь и честь Ордена. Мои люди до последней капли крови будут защищать замок. А ты будешь иметь дело с нашим великим магистром, - спокойно ответил Килнит. - Тебе еще не успели доложить, кто он? Посмотри на подпись.
Делснин нетерпеливо вскрыл конверт, впился взглядом в бумагу и растерянно посмотрел на комтура.
- Да, это очень неожиданно. И совершенно меняет суть дела, - задумчиво произнес он. - Кто бы мог подумать… Ваш новый гроссмейстер… Я всегда с огромным уважением относился к нему, прошу передать ему это.
“Скажи лучше, что всегда боялся и теперь больше смерти боишься его”.
- И я не вижу оснований препятствовать вам. Вы можете осуществлять здесь свою деятельность - в рамках законов суверенного государства Ольванс, разумеется.
“Когда же это мы обращали внимания на придуманные для вас продажными юристами законы, Делснин? Вот справедливость - это другое дело”, - насмешливо глядя на него, подумал Килнит,
и утвердительно кивнул головой.
- В качестве общественной организации, не претендующей на власть и уважающей местные обычаи и традиции, - вытирая пот со лба, закончил герцог.
- Однако мы не можем дать вам гарантий того, что народ Гиниаза и Ольванса будет столь же терпимым и великодушным, - сказал министр полиции, пока Делснин, подписывал один из экземпляров договора. - Мы, разумеется, сделаем все возможное, чтобы оградить вас от эксцессов, но… Толпа, комтур Килнит. Она живет по своим законам. Мы, конечно, полностью компенсируем Ордену ущерб и принесем свои извинения.
- Вот как? - пристально посмотрел на него Килнит. - Я бы все-таки посоветовал вам принять все необходимые меры в отношении организаторов возможных беспорядков. Потому что мы с погромщиками никогда не разговариваем. У нас другие методы.
- А вот мы категорически против убийств мирных граждан, - торжествующе посмотрел на него Делснин. - Если Орден запятнает себя массовыми убийствами, его деятельность на территории Ордена будет невозможна. Знайте это, комтур.
Он протянул ему подписанный договор.
- Рад был встретиться с Вами. Не забудьте передать гроссмейстеру мои искренние поздравления.
Молча поклонившись, Килнит вышел из зала. Все было ясно:
в ближайшее время власти устроят крупную провокацию, и приемлемого выхода из создавшейся ситуации просто не было. Нужно либо позволить погромщикам убить себя и своих подчиненных, либо дать им отпор - и тогда Орден на законных основаниях будет изгнан из Ольванса. Килнит не боялся смерти. Страшнее был позор. Но что же делать? Он все же нашел выход. Через имевшуюся агентуру был распущен слух о заклятии, наложенном на стены замка: каждый, кто посмеет напасть на него и даже без приглашения войти в его ворота, вовеки не сможет ходить. Это была правда, но паралич угрожал лишь первым трем незваным гостям. Килнит искренне надеялся, что провокаторы не смогут найти больше трех желающих проверить на себе силу проклятия. Так и получилось. Ведомая тайными агентами шумная и пьяная толпа собралась
у ворот через неделю. Вперед вытолкнули двух первых попавшихся уголовников, которым было обещано прощение за то, что они выстрелят по резиденции из арбалетов. Болты ушли в сторону ворот, и незадачливые стрелки синхронно упали на землю. Испуганные погромщики отхлынули от стен и, бросая на бегу казенное оружие, с громкими воплями бросились кто куда. Килнит вздохнул спокойно. Теперь никто уже не смел мешать ему и очень скоро Орден достиг в Ольвансе прежнего могущества. Подавив острое желание постучать в ворота, Этан медленно пошла прочь.
“Комтур может быть толковым и полезным союзником. Но сначала я узнаю о нем все, что смогу, и тогда снова приду сюда”.
Было уже за полдень и нужно было все-таки позаботиться
о временном пристанище. И вот тут Этан повезло: небольшой, окруженный маленьким садом, дом на узкой нешумной улочке буквально в двух шагах от центра полностью ее устраивал. Цену за аренду хозяин, конечно, заломил совершенно несуразную и плату потребовал за два месяца вперед, тогда как Этан планировала остановиться в нем лишь на неделю. Но деньги сейчас не имели никакого значения. И через два дня Челнит познакомился с очередной восторженной поклонницей - молоденькой и неопытной девицей из провинции, которая сразу же намекнула на возможность встречи в приватной обстановке, наедине. Не воспользоваться ее наивной глупостью, по мнению Челнита, было бы совершенно непростительно. На следующий день он, купив в качестве первого
и последнего подарка, самые дешевые сережки, отправился на Мельничную улицу и быстро отыскал там нужный дом. Начало встречи не разочаровало писателя. Одетая в короткое платье провинциалка, смущенно улыбаясь, пригласила его в зашторенную полутемную комнату. Сказав несколько привычных фраз и сделав пару дежурных комплиментов, Челнит прошел в дверь и увидел большой стол, мраморная столешница которого была накрыта белой простынью.
- Давно хочу вот так попробовать, - шепнула она ему. - И я сверху, ладно?
Челнит понимающе улыбнулся: все ясно, сидела девочка безвылазно дома под присмотром строгих родителей и фантазировала.
А теперь, когда из-под опеки вырвалась, крышу и снесло. С трудом скрывающая свое отвращение Этан поторопила литератора: через два часа сюда должен был явиться другой “поклонник”, и нужно было успеть закончить все к этому времени. Наконец, Челнит разделся, и Этан чуть не стошнило от вида его голого жирного тела.
К ее удивлению, гость абсолютно не стеснялся своей наготы. Похабно скалясь, “герой-любовник” залез на стол, и Этан быстро пристегнула его руки и ноги ремнями к заранее подготовленным скобам. Теперь можно было не торопиться.
- Значит, адепты секты Слэан были героями и подвижниками? - ласково спросила она, доставая большой кривой нож. - Тебе выпала большая честь, Челнит. Я нашла описание тайных ритуалов
и сейчас продемонстрирую их тебе. И ты сможешь лично убедиться в человеколюбии и доброте подручных губернатора Хангина. Я буду резать твою никчемную и ни на что не годную плоть, а ты вспоминай в это время свои статьи и книги. Например, вот эту, под названием “Эмиссар преступного режима, или кем на самом деле был Белернин”. А потом я уйду, и дурачок, которому на этот раз повезло больше, чем тебе, обнаружит твое тело с характерными следами Слэанского ритуала. Как ты думаешь, это произведет нужное впечатление?
- Ты ведь шутишь? Да? - с дрожью в голосе произнес Челнит. - Пожалуйста, не надо. Давай не будем так играть. Мне страшно.
- Значит, первый разрез, длиной примерно с мужскую ладонь, делается по диагонали от правой подвздошной области до пупка и немного вверх, к эпигастральной области, - не обращая на него внимания, сказала Этан, сверяясь с рисунком на пожелтевшей от времени странице появившейся перед ней книги.
- Я напишу правду, клянусь! Не надо! Прошу тебя! Нет!!!
- Не вопи, - недовольно поморщившись, строго посмотрела на него она. - Мне и без того противно. Но надо, что поделаешь.
Нож коснулся живота Челнита.
- Во имя жизни, что за порогом смерти, я освобождаю тебя от уз плоти, - сказала Этан, и сделала первый разрез. - Видишь, Челнит, я все делаю по правилам. Тебе приятно?
Изогнувшись, тот закричал так, что задрожали оконные стекла.
- Во имя страсти, что будет доступна только мне, я оскопляю тебя.
Крик Челнита перешел в хрип.
- Во имя смерти, что дает мне жизнь, я убиваю тебя, - сказала Этан и перерезала ему горло.
Брезгливо отбросив нож, она отвернулась от все еще корчившегося Челнита и стала мыть руки. Когда она обернулась, прямо перед ней стоял одетый в темный сюртук бледный мужчина с горящими как угли глазами.
- Кто ты такая? - ненавидяще глядя на нее, спросил он. - Назови имя, профанка, смеющая порочить моих жрецов и столь бездарно пародировать великие ритуалы!
- Вряд ли мое имя знакомо тебе, - усмехнулась Этан. - Но ты можешь считать меня наследницей и преемницей Белернина.
- Ах, ты, стерва, - побледнев еще больше, взвыл незваный гость. - Я убью тебя!
- Попробуй, - спокойно сказала Этан, и мужчина, вытянув руки, шагнул было к ней, но не успел даже и опустить поднятую ногу.
- Пошел вон, - сказала возникшая перед ним молодая черная женщина, и демон секты Слэан исчез, словно его и не было.
- Ты не испугалась, Этан? - ласково улыбнулась она. - Правильно. Что он вообще может? Шут гороховый.
Подошла ближе и посмотрела на стоящую перед ней девушку.
- Наконец, ты пробудилась, - тихо сказала она. - Очень вовремя.
Голова Этан закружилась, но она справилась с подступившей дурнотой и осталась на месте.
- Кто ты? - настороженно спросила она.
- Я - богиня Кали. Госпожа смерти. Мой взгляд срывает покров иллюзий и обнажает истинную природу вещей. По моему желанию даже время останавливает свой бег. Я устраняю преграды и указываю путь, ведущий к спасению. Ты не узнала меня?
Этан промолчала, и женщина подошла ближе.
- Ты ведь чувствовала мое присутствие у того города близ Аноры, не так ли? Но ты убила этого психованного извращенца почти случайно, защищая себя и мальчишку, и потому не смогла увидеть и услышать меня. А вот сейчас ты окончательно проснулась. И полностью готова.
- К чему? - с трудом двигая пересохшими языком и губами, спросила Этан.
- Принять мою помощь, Этан, - богиня ободряюще посмотрела на нее. - Моя умница! Ты смотришь прямо на меня! И как хорошо держишься! Я не ошиблась в тебе. Из людей вашего Мира только Кэллоин умеет смотреть в мои глаза. И ты сможешь. Это пройдет, и больше не повторится, не бойся меня.
Кали подошла еще ближе.
- Значит, ты желаешь мстить? - она осторожно, не грубо, но властно взяла ее за руку. - Я помогу тебе. Назову имена. Укажу пути и открою все двери. Дам силу и власть. Бедная девочка. Грязный слабоумный ублюдок убил твоих родителей. Чума забрала всех родных. И единственный человек, который пожалел тебя
в трудную минуту, был вероломно убит бессердечным и жестоким Марием. А теперь ты потеряла последнего из близких - Лодина. Но, только пожелай, Этан - и больше никогда не будешь одна. Скажи, кого ты хочешь видеть во мне? Сестру или маму? Наставницу и учителя? Подругу и возлюбленную? Нет ничего невозможного, Этан. Посмотри на меня - и я подарю тебе Ольванс. Улыбнись мне - и я брошу к твоим ногам Сааранд. Стань моей - и получи власть над этим Миром.
Глаза Кали проникали в душу, пьянили и дурманили, и не было сил отвести взгляд. Богиня оказалась совсем рядом, и ее поцелуй вдруг обжег губы Этан. И больше никого не было в комнате. Этан стояла одна, ее сердце колотилось, как в лихорадке, воздух с трудом проходил в легкие, но голова была ясной и чистой, как никогда. Она глубоко вздохнула несколько раз, потрясла головой, осмотрелась.
“Показалось?”
Но губы все еще горели от поцелуя богини.
“Все пообещала, и ничего не дала”, - грустно улыбнувшись, подумала Этан, и вышла на улицу. Стоявший у двери скромно одетый неприметный человек примерно сорока лет опустился перед ней на колени.
- Я Тавнин, глава тайного Ордена святых убийц богини Кали, - тихо сказал он, целуя землю у ее ног. - Приказывай, моя Госпожа.
- Встань! - отшатнувшись, приказала она, и мужчина с готовностью поднялся. Этан внимательно осмотрела его. Он спокойно выдержал ее взгляд.
- Мне приказано служить тебе. Просто назови имена врагов. Или любого, кто мешает, либо может помешать. Я жду, моя Госпожа.
- Мои враги очень сильны и могущественны, Тавнин, - усмехнулась Этан. - Десятки воинов и магов охраняют их…
- Это не имеет значения, - прошелестел тихий голос. - Назови имена и жди.
- Ну что ж, проверим, - сказала Этан. - Ты запомнишь или будешь записывать?
- Бумаге нельзя доверять, моя Госпожа. Говори, у меня хорошая память.
Через три дня самопровозглашенный великий герцог Ольванса при большом стечении народа торжественно открывал памятник безвинно пострадавшему от преступных рук сатрапа центральных властей губернатору Хангину. Было сказано много красивых слов, оболваненный народ ликовал, женщины плакали от умиления, мало что понимающие дети приносили цветы, складывая огромные охапки у подножия монумента. Опьяненный своим триумфом, Делснин даже забыл на время о досадном происшествии в одном из домов на Мельничной улице. Расследование смерти Челнита не дало результатов. Несмотря на официальное заявление о том, что смерть переутомившегося писателя вызвана апоплексией, в народе поползли какие-то нехорошие слухи, подогреваемые странными похоронами в закрытом гробу. Все это было очень некстати
и сильно встревожило герцога. И потому торжества по случаю открытия памятника проводились с особой помпой. И сейчас ему казалось, что все-таки удалось отвлечь падких на бесплатные развлечения и дармовое угощение жителей Гиниаза от нежелательных мыслей. Благодушное настроение испарилось, когда один из стоявших в оцеплении солдат молнией метнулся к нему. Телохранители самозваного герцога повисли на нем, и лишь легкая царапина красовалась теперь на плече правителя. Бледный лекарь торопливо перевязывал рану, а телохранители в это время старательно и напоказ избивали несостоявшегося убийцу.
- Хватит, - величественно отстранил медика герцог. - И вы оставьте его! Напав на меня, он совершил преступление против всего великого народа Ольванса и его ждет суд, на котором он назовет своих сообщников. Никто не останется безнаказанным!
Под аплодисменты собравшихся, он картинно повернулся к террористу.
- Боги хранят меня для великих дел, и не тебе, ничтожный, вмешиваться в их волю, - громко сказал он, глядя в толпу.
- Ты умрешь страшной смертью, - продолжая широко улыбаться, прошипел террористу Делснин.
- С радостью, - с каждым словом выплевывая кровь из разбитого рта, сказал убийца. - Я всего лишь орудие, жалкое и ничтожное. Но никто и никогда не сможет уйти от гнева богини Кали.
Лицо герцога стало белым, как мел.
- Что ты знаешь об этом? Чем прогневал я Госпожу смерти? Говори - и я подарю тебе жизнь!
Убийца презрительно засмеялся ему в лицо.
- В темницу его! - повернулся к начальнику охраны Делснин. - Пытать! Узнать все! Слышишь?
На следующее утро покушавшийся скончался от пыток, не сказав ни слова. А плечо Делснина распухло и покраснело. Обеспокоенные лекари не выходили из его покоев, но поделать ничего не могли. К вечеру отек захватил всю руку и распространился на шею, боль была такая, что герцог непрерывно выл в своей постели, пугая придворных и дворцовую обслугу. Через три дня он умер, и смрад от его разлагающегося на глазах тела был таким, что в обморок падали даже ко всему привыкшие служители похоронных контор. И только они, завязав лица платками, смогли за гробом дойти до могилы. Без всяких речей сбросив гроб в приготовленную яму, они быстро забросали его сырой землей и только после этого смогли вздохнуть свободно. В течение следующих двух недель были убиты еще двенадцать высших сановников Ольванса, а потом - те, кто пришел им на смену. В большинстве случаев убийцы попали в руки охраны, но не сказали и слова, и страх охватил руководство Ольванса и столичного города Гиниаз. Регент закрылся