— Мне в туалет, — жалостным голосом запричитал арестант. — В туалет. Чёрт! — досадовал он, что не знает этого слова и не удосужился вспомнить что-нибудь аналогичное на гэльском.
В окошке голос заржал, и оно захлопнулось.
Джейми ударил кулаком в стену и поплёлся на своё место.
Не то тучи набежали, не то уже опустились сумерки, но в помещении потемнело. Убаюканный капаньем воды и тишиной, парень задремал.
— Привет, — вдруг услышал он сквозь сон и моментально распахнул глаза.
Первым делом метнулся жаждущими глазами на дверь. Но там никого не было. Он огляделся вокруг и, скользнув взглядом по окну, застыл в немом удивлении. Вернее, его накрыло шоком как цунами. На окне сидела маленькая человеческая фигурка, от которой шло несильное, матовое свечение, как от ночника. Фигурка была женской, тоненькой, не более семи дюймов, чем-то похожа на куклу Барби, только живая, и волосы забраны в пучок. Облачение её состояло из чего-то наподобие рыцарских доспехов только из пластиковых бутылок коричневого цвета. Они так плотно прилегали к её тоненьким, точёным формам, что напоминали гидрокостюм аквалангиста или серфингиста.
А ещё сзади на спине шевелились крылышки точь-в-точь как у стрекозы. Красивые. Личико показалось Джейми настолько крохотным, что он еле разобрал его черты. Существо явно было девушкой, только какой-то мультяшной, ненастоящей. А девушкой, потому что сидя на подоконнике и закинув ногу за ногу, подпиливало ногти.
— Привет, говорю, — пропищало опять существо. — Да отомри ты уже!
— А? — нашёлся Джейми.
— Знаю-знаю, ты не ожидал меня увидеть, да и вообще такую как я видишь впервые и прочее, и прочее.
— Боже, — впервые в жизни у парня рука потянулась осенить себя крестным знаменем.
— Ну, хорошо. Я подожду, — чуть развернулось существо к окну.
— Ты кто? — выдохнул Джейми.
— Я фея. Зовут меня Мерседес Синдрилонская. — Существо вытянуло руку и полюбовалось на свой маникюр. — Я послана тебе в подмогу. Всем, кто попадает в прошлое, посылают одну из нас, фей.
Глава 2 Что едят за обедом пугала
Глава 2 Что едят за обедом пугала.
— Стало быть, я всё-таки попал в прошлое, и это всё не сон?!
— Да. Ты попал в восемнадцатый век.
— Да Иисус, твою Черчилль, Христос, восемнадцатый век! — схватился за голову парень.
— Так, без паники! — развела в стороны свои тоненькие ручки фея, и её крылышки сложились, а потом опять разъединились. — Подумаешь, «восемнадцатый век», — передразнила она подопечного, схватившись за свою золотистую головку. — Ну, восемнадцатый, ну, век. И здесь люди живут.
— Ага, ну да, конечно, — нижняя челюсть Джейми откинулась вниз по новой, потому как пока удивление властвовало над ним безраздельно. Но всё-таки, как бы там ни было, сейчас он готов был поверит в любого, хоть в Лох-несское чудовище, лишь бы оно вернуло его домой. — А как получилось, что я… так вот…
— Не знаю, — пожала плечиками Мерседес. — Дело фей — помогать, а не умничать тут.
— И ты мне поможешь?
— Конечно. Если ты будешь паинькой и не станешь лезть на рожон, я вытащу тебя отсюда. — Затрепетали прозрачные крылышки.
— И меня не повесят?
— Не успеют. Только после того, как тебе накинут верёвку на шею, прокричи, что отдаёшь себя в руки Господа и больше ни звука.
— А без этого никак нельзя? — чуть приободрившись, Джейми сник опять. Петлю на шею что-то не очень хотелось. — Ты же фея, а феи, они волшебницы. — Но тут же оглянулся по комнате и понял: не исключено, что и эта фея… не запомнил он её имени, тоже ему снится.
— Мы феи, а не фокусницы. Мы не делаем всё за человека. Чтобы вернуться, тебе тоже придётся потрудиться. Советую настраиваться именно на это. — Она убрала невидимую пылинку со своего плечика.
— Эм-м, Мерсе… дес Сирди… э-э… ломс… э-э
— Мерседес Синдрилонская! — фея взяла свою пилочку для ногтей как учительница — указку. — Син-дри-лон-ска-я, запомни. Мерседес Синдрилонская.
— Да мне бы хотя бы выговорить для начала.
— Хм-м, — скептически скривилось существо. — Здоровый, красивый, молодой и такой глупый.
— Я не глупый! — чуть отшатнулся парень.
— Да? Не глупый? А как же тебя в восемнадцатый век занесло? Все умные сейчас дома нежатся в обнимку с макбуками и айфонами, а ты?!
— Я непутёвый. — Подогнул он колени и положил на них вытянутые руки.
— Ты глупый! Не ценил то, что тебе дано было. Мама — умница, красавица идеальная леди, руководитель отсека в микробиологической лаборатории. Папа — настоящий мужчина, деловой человек, умнейший мужик, и что? И как ты это реализовал? Пошёл по пабам и барам?
— Ой, да ладно хватит! — отмахнулся рукой Джейми и отвернулся. — Этого я и дома наслушался.
— Вот видишь. Наслушался, да не задержал в голове. И если тебе так уж плохо дома, может, я пойду тогда да не стану с тобой время зря терять? — легко взлетела фея над подоконником.
— Нет-нет, ты погоди! — подскочил Джейми. — Это я так, увлёкся. А ты сама, где живёшь?
— В лесу. Как все эльфы и феи. — Опять уселась она на подоконник и свесила свои тоненькие светящиеся ножки в «доспехах».
— С гномами?
— Нет, гномы отдельно. Они слишком деловые эти гномы, — гордо вскинула подбородок фея и по-деловому сложила руки на груди. — Всё умничают да указывают. Считают нас стрекозами легкомысленными. Всё-то мы ерундой занимаемся, — тоненький голосок наполнился нотками укора и неподдельной обиды.
— А как ты про меня узнала? Ну, что я… это… тут вот…
— Нам всем это Алба говорит.
— Алба? Знаю: Албой называли древнюю Шотландию.
— Наша Алба ещё старше. Она помнит даже древних шетландцев, которые здесь были задолго до шотландцев. Она многое помнит.
— А тебя назвали Мерседес в честь машины?
— Ну, вот ещё! — фыркнула фея, и её крылышки возмущённо заходили туда-сюда. — Когда я появилась, ещё и колеса-то не изобрели.
— Правда? Ого! — в восхищении распахнулись большие синие глаза Джейми с красивым, выразительным миндалевидным разрезом. — Да иди ты! А сколько тебе лет?
— Семьсот.
Парень нахмурился и сдвинул брови.
— Хах! — вдруг подпрыгнул он. — Ерунда получается. Народ колесил вовсю ещё за пять тысяч лет до нашей эры. Так что, кто-то тут врёт, — радостно развёл он руками, широко улыбаясь.
— Подумаешь, немножечко приукрасила, — недовольно скривилась Мерседес. — Всё равно я старше этих ваших Мерседесов и Астон Мартинов, хоть и самая младшая из фей. Поэтому мне нельзя облажаться с тобой. Нужно довести тебя до ума, тогда мне доверят одну бедняжку, которая попала к вам в двадцать первый век из двадцать пятого. Она там у вас вообще не может из дома выйти, чтобы её машина не задавила. Не привыкла к машинам, которые давят людей, — мастерски «перевела стрелки» фея.
— Ух ты! — загорелись глаза Джейми. — А что там в двадцать пятом веке ещё есть интересненького?
— Да ничего такого, — равнодушно махнула пилочкой Мерседес. — Все обленились до конца, только и знают, что сидеть с голосовыми ноутбуками да переодеваться десять раз за день.
— Мерседес Сарди…
— Синдрилонская!
«Всевышний, а фею с именем попроще они мне не могли послать?»
— Не могли.
Парень опешил.
— Ты и мысли слышишь?
— Конечно! — мадам Синдрилонская даже чуть подпрыгнула на месте, а приземлилась уже, поработав крылышками. — Я же женщина!
— Ага. Мерседес Сирди… ой, прости, Сидри…
— Так, ну, хватит! Называй меня фея Вжик или просто Вжикки. Так меня зовут знакомые эльфы.
— Договорились, — просиял Джейми. — Фея Вжик, я кушать хочу.
— О, всемогущая Алба! — схватилась за головку Вжикки. — И за что мне всё это? Ладно, попробую что-нибудь придумать.
Пилка в её руках растворилась в воздухе, а потом исчезла и сама фея, да так быстро, что Джейми даже не смог уловить: она куда-то улетела или лопнула как мыльный пузырь.
Ему опять сделалось грустно. Он даже не стал задумываться над тем, как быстро и легко принял, что в его мире существует какой-то сундук времени и феи с их миром, которым правит какая-то Алба. Сначала хотелось есть. Джейми ждал Вжикки довольно долго, надеясь, что она появится с куском оленьего пирога, но вместо неё раздался лязг затворки в двери. Она открылась, в неё просунулся большой комок тряпок, после чего затворка с громким лязгом захлопнулась.
Снова обходя лужи и грязь, парень подошёл к входу и подобрал посылку. Размотав её, он обнаружил внутри кусок домашней колбасы и краюху хлеба. Колбаса была обугленная и горелая, а хлеб наоборот — сырой и вонял дрожжами, это не говоря уже о смердящих мышами и мочой тряпках, но Джейми принялся с аппетитом жевать тут же. Внутри колбасы оказалась вполне годная свинина, да и хлеб тоже показался съедобным, особенно вместе с мясом.
Съев всё до крошки, Джейми уже привычно уселся у стены и задремал. Он всё время просыпался и пытался улечься как-нибудь так, чтобы ноги не оказались в луже, или голова не попала под капли воды, поэтому промучился всю ночь. И это уже вторую подряд. Проваливаясь в сон, он опять погружался в тот самый сладостный, вожделенный мир с его школой и учителями, футболом и отличницей Шинейд МакАлистер, которая нравилась ему ещё в восьмом классе, и к которой он планировал «подъехать» чуть позже, когда она немного подрастёт и «созреет», а он — нагуляется и тоже «созреет». Просыпаясь, парень лелеял надежду оказаться дома в своей комнате в кровати, но всё ещё валялся на соломе у стены в замке в восемнадцатом веке. От несокрушимой силы разочарования делалось больно и душевно и даже физически, и он опять проваливался в сон.
Наутро, когда окошко вверху немного посветлело, ему уже казалось, что никакой феи не было, что всё это плод его воспалённого воображения, а настоящими были только вода, всё так же стекающая по стенам, да лужи всё так же воняющие гнилью. Очень хотелось принять душ или хотя бы умыться и почистить зубы, но парень не мог даже встать и пройтись, размять мышцы и немного развеять мысли — пришлось бы перепрыгивать через грязь.
Не зная, чем ещё заняться, он опять помочился в лужу и вернулся обратно, сел у стены.
Где-то через полчаса лязгнули железные запоры на двери, она заскрежетала и распахнулась. Вошёл мужик. Может, Джейми видел его вчера, но они все здесь показались ему на одно лицо, свирепые, угрюмые и с бородами, поэтому этого он встретил как незнакомца.
— Аидихт, — показал рукой незнакомец на выход.
Джейми не знал, что означает это слово, но жест понял безошибочно. Он послушно поднялся и двинулся на выход. За порогом его встретили ещё двое и, резко развернув задом, связали руки за спиной.
Его не повели на лестницу, что бедолагу несказанно огорчило, а сразу направили к дверям заднего двора.
На улице было пасмурно, но даже от такого света он зажмурился. Глаза резало, будто засыпало стальными опилками, а в теле стонали все мышцы до единой. Чуть проморгавшись, он окинул взглядом двор, и его кровь остановилась в жилах — почти по центру двора стояла виселица. Парень чисто машинально рванул назад в дом.
— Нет! Не надо! Я не хочу! За что?! — сейчас Джейми даже разозлился на себя, что позволил какой-то эфемерной фее или не пойми какому-то насекомому, стрекозе, запудрить себе мозги и поверить, что ничего с ним не случится. Может, он что-нибудь придумал бы и выбрался отсюда.
Его удержали и, не мешкая, поволокли к помосту, ибо уже поняли, что «клиент» силушкой не обижен и, не ровен час, может доставить им столько хлопот, что мало не покажется.
Устройство лишения жизни через повешенье соответствовало времени, в котором эксплуатировалось — своего рода лобное место из камня и железных обручей, на нём закреплена перекладина с верёвкой и под ней невысокая скамейка — вот и все хитрости.
Сейчас толпа стояла чуть поодаль, и людей в ней явно поубавилось, особенно женщин с детьми. Однако, всё те же килты, всё те же перемазанные, неряшливые глупые лица, на которых не просматривалось какого-нибудь такого уж ажиотажа или любопытства. По всему видать, народ привык к подобным событиям и наверняка видел что-нибудь и похлеще. Везде слышался негромкий говор на гэльском.
— Нет! Пожалуйста, нет! — выкручивался Джейми, но держали его очень крепко и постоянно подхватывали, даже если он вырывал руку или плечо. В такой манере затолкали наверх. — Вы не понимаете! — кричал бедолага. — Я ничего плохого не сделал! Вы казните невиновного! Это грех! — Но, судя по всему, люди его действительно не понимали.
И вдруг все затихли. Из дверей замка вышел тот самый седой господин с хвостиком. Он поклонился, и все до единого, даже конвоиры Джейми, склонили головы в ответ. Мужчина принялся что-то говорить на гэльском торжественным тоном, но из его речи приговорённый понял только приветствие и слово «сасенах». После отмашки седовласого, Джейми накинули мешок на голову.
— Да что же вы за люди! Вы что, не понимаете, что совершаете ошибку. Мистер! Мистер, Вы не правы! Вы берёте грех на душу! — парень почувствовал верёвку на своей шее. — Господи, если ты есть, не дай свершиться беззаконию! — крикнул он, что есть мочи.
В первое мгновение ему показалось, что в голове выключили свет. Потом вырубили и весь окружающий мир. Шею будто растянули и разорвали по живому, а в грудь перестал поступать воздух. Джейми сильно и резко трепыхнулся, потом ещё раз и…
Упал.
Неимоверным усилием мускулов всего тела он разорвал ветхую верёвку на руках и ослабил петлю на шее.
И только поле этого услышал крики и вопли толпы. Начав опять дышать, счастливчик сорвал с головы мешок и попытался встать, но ноги подкашивались. Его подхватили под локти, подняли, поставили прямо и снова связали руки сзади.
Найдя глазами господина, Джейми увидел, что тот очень раздосадован, и, когда их взгляды встретились, мужчина топнул ногой и круто развернувшись, скрылся в замке. Несостоявшегося висельника почти сбросили с помоста и опять начали толкать в двери. Но на этот раз повели сразу наверх.
«Опять к нему, — догадался парень. — Ай да фея, ай да умница. Может, и правда, вытащит отсюда? — от сердца немного отлегло, и Джейми уже приготовился к встрече с родителями. — Мама. Папа», — опять заныло внутри.
Его привели в ту же самую библиотеку. Седовласый ходил из угла в угол и нервно перекладывал вещи с места на место.
— Это плохо, — зло и громко наконец выговорил он. — Тебя повесить и всё, а теперь… — он подошёл к окну и сцепил в замок руки за спиной. — Теперь всё будет только хуже. Тебя нужно обезвредить. Выколоть глаза, отрезать уши.
— Э-э-э, вы чего! — отшатнулся парень. — Да что же это такое! Я вам говорю, что ничего плохого не сделал! Почему вы мне не верите?!
Мужчина сначала развернулся вполоборота, потом направился к своему пленнику и остановился ровно напротив.
— Долго на свете живу, — проговорил он вкрадчиво и старательно, но от этого его акцент не исчез и даже не смягчился. Джейми вообще стал подозревать, что господин не хочет хорошо разговаривать на английском принципиально, и совершено преднамеренно коверкает язык своих врагов. — Господь тебе заступился, значит, ты теперь мне надоешь. — Седовласый опять вернулся к окну. — Нужно что-нибудь придумать на тебя. Может, обменяем на наш человек, если капитан Рэндолл сказать да.
И после этих слов, даже не дав парню ответить или хоть как-то отреагировать по поводу своей судьбы, он подошёл к столу и позвонил в колокольчик. Произнёс какую-то фразу, обращаясь к вошедшему конвоиру, и Джейми опять вытолкали из библиотеки и повели по коридору.
Ему очень не хотелось возвращаться в свою «канализацию», но, к счастью, на втором этаже лестницы в башне они свернули в другую дверь и пошли по балкону главной залы теперь уже в обратном направлении. Его втолкнули в небольшую, но довольно чистую комнату с каменным полом, на котором в углу лежал вполне сносный матрац.
— А сразу сюда нельзя было? — сделал несколько шагов по комнате Джейми, прежде чем дверь за ним захлопнулась. Окошко на улицу, в котором он уже приготовился ждать фею, теперь было почти как у них дома в туалете только с внешней стороны его заковали в решётку.
«Прям размером с мамино зеркало», — первым делом подумал парень, только лишь пройдя в «апартаменты».
Стены каменные, холодные, но сухие. Даже камин предусмотрен, но, очевидно, с лета ещё не топлен. Джейми повздыхал, покряхтел, но делать нечего, снял с себя джинсы и принялся чистить засохшую грязь на боку.