«И как это у мамы так всё ловко получалось?» — бился он над оставшимся грязным пятном.
Ему очень хотелось завалиться сейчас на это матрац, но он боялся, что тот, вероятно, полон каких-нибудь насекомых восемнадцатого века, устойчивых к холоду. Фрейзер вспомнил о своей куртке с капюшоном, которую по пьяни порвал, зацепившись за железную кованую изгородь в парке Семи озёр.
«Дурак», — обругал он сам себя, хотя хотел сказать совсем не это.
Но всё-таки улёгся, подложив руку под голову, и… заплакал. Слёзы градом хлынули из глаз. Им овладевала сильная, непреодолимая тоска. Горькая и жгучая. Так захотелось сейчас, вот в эту самую минуту оказаться у себя дома. Да пусть даже и у дядюшки в замке. Да хоть у отца на работе или на занятиях Натана Шлейснера, его преподавателя по Мировому хозяйству. Так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь отменил весь этот кошмар. Никто не видел слёз Джейми, и от этого делалось ещё тоскливей, и чувствовал он себя ещё более одиноко. Сейчас можно было забыть, что он вообще-то красавчик, да и вполне себе «крутой перец» и всех «вертел». Сейчас он остался парнем, которому «повезло» попасть в непонятную передрягу и избежать виселицы.
Пролежал он так довольно долго. После того как приступ отчаяния и истерика после виселицы отступили, он встал, осмотрел камин и подошёл к окну. В него виднелись только подступы к замку, где расположились бродячие ремесленники — жестянщики и ткачи со своим товаром и услугами. Горело пару костров, стояло несколько повозок, меж которыми гуляли козы и паслись отвязанные лошади. Бегали ребятишки.
Вдруг он заметил идущую по тропинке довольно привлекательную девушку. Распущенные белокурые волосы, затянутая в корсет весьма тонкая талия, гибкие руки обнимали плетёную корзину, наполненную какой-то зеленью.
— Интересно, — высунулся он чуть больше, — кто такая?
Конечно же, по меркам двадцать первого века эта «ласси», как называют девушек на гэльском, показалась бы обыкновенной деревенщиной и «серой мышкой», но здесь и сейчас вполне сошла бы. Красавица подошла к замку и скрылась где-то вдоль его стен, а Джейми потёр пальцами свой скульптурный подбородок с уже хорошо отросшей щетиной и отошёл от окна. Он опять повалился за матрац и закинул руки под голову.
Он вспомнил своих «тёлочек». Тех самых, которые «лучшие». Среди парней он привычно оказывался самым высоким, самым красивым, самым выносливым — короче, самым-самым, поэтому, естественно, кому ещё могли доставаться самые-самые «киски». Только Фрейзеру. Но и они надоедали. Все эти бабы выматывали и часто устраивали истерики, пытались «всё вернуть» или «всё начать сначала», да только для них и Джейми это вот самое «всё» очень сильно различалось. Для него «всё» — это поход в паб, алкоголь, секс, потом утро, опять секс и — «всё». А для них «всё» было чем-то другим, но это уже их проблемы.
Забывшись в воспоминаниях, Джейми вздрогнул от того, что в замок двери вставили ключ и повернули его там четыре раза. Звук напоминал лязг гусениц танка.
На этот раз вошёл какой-то молодой парень, почти такой же, как и Фрейзер, только с усами.
— Выходи, — сказал он на английском.
Пленник поднялся, и только хотел было спросить, где здесь у них нормальные удобства, как тут же об этом забыл, поскольку уловил довольно вкусный запах еды. Мяса. Или ему так показалось с голодухи, но всё равно запах манил и дурманил мозг. Когда они вышли из комнаты и повернули на балкон главной залы, услышав ещё и незнакомые звуки, Джейми сделал шаг в сторону к ограждению и посмотрел вниз. По центру дядюшкиного холла выставили два длинных стола и накрыли их большими подносами с пищей.
Когда они входили в залу, на них посмотрел седовласый господин.
— Садись. Поешь с нами, — указала он остановившемуся у стола пленнику.
Парень тут же послушался, а его конвоир испарился.
За столами сидели в общей сложности человек двадцать-двадцать пять. В основном мужчины. Справа от седовласого склонился над своей посудой тот самый лысый, который влетел вчера в кабинет во время допроса.
На подносах лежали запечённое на косточке мясо, свёкла и солёные грибы. Возле каждого трапезника стояло по огромной кружке с какой-то жидкостью. Ели молча, практически не переговариваясь, некоторые даже не поднимали головы от посудин. В комнате не слышалось гомона, только постукивание, сопение и копошение.
Мясо оказалось вполне съедобным, да и грибы были не плохи. Какая-то прислуживающая женщина поставила возле Джейми такую же огромную кружку, и когда парень отхлебнул, то понял, что это не алкоголь, как он предположил, а что-то гороховое. Наподобие киселя.
Что там будет дальше и как, покажет время и седовласый господин, а сейчас парень решил полностью отдаться еде. Покушать он любил. Всегда. В любом веке и в любое время дня или ночи.
Поэтому ничего удивительного, что отдав процессу всего себя без остатка, не заметил, как в залу вошла девушка.
Ну, как девушка, вернее, девушка, конечно, но с гипертрофированными признаками восемнадцатого века. Без головного убора, без каких-либо украшений, огромное воронье гнездо чёрных кудрявых волос на голове, в платье больше напоминающем занавес какого-нибудь обедневшего театра, без корсета. Лицо с одной стороны было полностью покрасневшее и воспалённое как после сильнейшего солнечного ожога. Вероятно, именно ожогом объяснялось и отсутствие бровей с ресницами. Белок одного глаза красный с полопавшимися капиллярами, другой выглядел более нормально, но тоже как-то заплыл. Оба они смотрели исподлобья, угрюмо и мрачно — ни тени кокетства или слабости.
На девушку почти никто не обратил внимания, что её, судя по всему, ни капли не смутило. Видимо, здесь это было обычным делом.
Остановившись между столами, она громко поздоровалась:
— Добрый день, — сказала на гэльском очень грубым низким голосом, напоминающим звуки бас гитары.
В это момент Джейми поднял голову на гостью.
«О, Господи, а это что ещё за… бесноватый ёжик?» — опешил он.
— Добрый день, — поздоровался седовласый, а за ним наперебой и все остальные.
Девушка подошла к лысому, и тот подвинулся, не сказав ни слова и не выказав ни малейшего недовольства.
«Эта невменяемая ежиха его жена? — подумал Фрейзер. — Что-то больно молода».
Кстати, вошла она не одна. За ней семенил невысокий бородатый мужчина в рясе священника. Пока девушка усаживалась в голове стола, он быстренько приземлился с краю другого, едва войдя в залу, и, не дожидаясь, пока подадут посуду, тут же потянулся, взял с подноса кусок мяса и начал есть на весу.
Поскольку лысый отодвинулся в сторону седовласого, то представительница прекрасного пола уселась между ним и Джейми. Заняв место на лавке, она повернула голову в сторону пленника, а тот посмотрел на неё в ответ.
«Ну и пу́гало, — расширились глаза Джейми. — Господь Всемогущий, если такая приснится. Бр-р-р».
Что и говорить, столь близкий ракурс сыграл не на пользу девушке. Теперь, кроме обожжённой кожи, парень различил угри на носу, ещё не засохшие сопли над верхней губой, а также привычную уже грязь на щеке, возле небольшой родинки. А потом он перевёл взгляд на её руки, сложенные на столе, и чуть не потерял аппетит на всю будущую неделю. Грязные, все в каких-то трещинах, с обломанными, неравной длинны чёрными ногтями, в заусеницах, царапинах и прыщах. Парень мельком взглянул на свои ладони.
«М-да, скорей бы домой», — вспомнил он салонный маникюр Клариссы — его подруги и открытой лесбиянки по совместительству. Он любил с ней пить. Она не кокетничала, не заигрывала даже уже с порядочными процентами промилле в крови, и в компаниях вырубалась предпоследняя, когда вертикально голову держал только он один. Именно её маникюр парень и запомнил, у остальных не успевал — слишком уж быстро девушки исчезали из его жизни.
Та самая женщина, которая принесла ему что-то гороховое, поставила перед «ежихой» посудину и кружку.
И началось.
Её чавканье, хлюпанье носом и чуть ли не рычание, когда она начала разделывать мясо, заставили Джейми в третий раз забыть о еде. Она ела как мужик. Но не как, допустим, мистер Фрейзер-старший, а как нормальный мужик восемнадцатого века — руками, локтями и ноздрями. В один прекрасный момент гостья задрала юбку до колена и вытащила оттуда скин ду. Она отрезала мясо от кости и, не обтерев нож и даже не облизав его, спрятала опять под юбкой.
«Господь Всемогущий! — вопило нутро парня. — Это что ещё за… троглодит?» — Тут он начал явно поторапливаться с едой, потому как, не ровен час, эта недодевушка — перемужик съест всё в своей тарелке и на подносе, а потом спокойно может подвинуть к себе и его блюдо тоже.
Но он не угадал. Произошло кое-что другое.
Всё это время «прекрасная незнакомка» то и дело поглядывала на него, неохотно отрываясь от своей порции, и ничего удивительного в этом Джейми не находил. Поскольку такую как она вряд ли могла заинтересовать его смазливая мордашка — если только на предмет того, чтобы съесть и его тоже — то наверняка она просто изучает незнакомца.
Так вот в какой-то момент девица передвинула свою посудину через стол, поднялась и, обойдя его, встала за спинами у сидевших напротив Джейми мужиков. Те расселись в стороны, подвинувшись точно так же, как и лысый, не проронив ни слова возмущения, и девица уселась, оказавшись почти напротив парня.
И начался Ад.
Она уставилась на него, как индеец племени Тьыт* на часы с кукушкой. Почти не моргая. Не пропустила ни единого движения, смело, не стесняясь, заглядывала в рот, да и вообще глаз с него не сводила.
У Фрейзера мороз прошёл по спине, но этот «троглодит» смотрел на него именно как обитатель восемнадцатого века на человека двадцать первого века.
Вероятно, увидев, всё, что хотело, пу́гало поставило локти на стол и, ткнув в парня пальцем, повернул голову к седовласому.
— Кто он? — спросило оно на гэльском, но Джейми это понял.
— Сасенах, — ответил джентльмен.
— Хочу, — опять ткнуло пу́гало пальцем в незнакомца, и добавило ещё несколько слов на гэльском.
Господин не ответил, а только опустил голову к тарелке.
Даже пред виселицей, даже с петлёй на шее парень не хотел домой с такой силой, как сейчас.
«О-о-о, нет! Только не это! Не надо! Она же меня зарежет и съест, не прожарив хорошенько! — полетели у него искры из глаз, а от мысли, что она может иметь на него какие-то притязания как на мужчину, он зажмурился. — Господи, помоги! Меня же хотели отдать какому-то капитану Рэндоллу! Уж лучше ему, да кому угодно, только не этому пятикантропу!»
Когда несколько человек встали из-за стола и, не поблагодарив, куда-то ушли, к Фрейзеру сзади подошёл мужчина, дёрнул за локоть и кивнул головой на выход.
Парень посмотрел в последний раз на пу́гало. Оно ответило ему тем же выражением лица, с которым появилось в этой комнате, съело всё своё мясо и «отравило» Джейми всю трапезу.
— Спасибо, — вылезая из-за лавки, поблагодарил он. — Всё было очень вкусно. — И улыбнулся.
Вообще-то Джейми привык, что его улыбка доделывала всё, с чем не смогли справиться мозги и врождённое природное обаяние. Не ошибся и на этот раз. Все замерли с кружками и косточками в руках. На так называемом лице пу́гала мелькнула какая-то одна эмоция, но оказалась столь мимолётной, что парень её не распознал. Не успел.
С тем и покинул залу. Его отвели сначала в уборную, а потом опять в комнату с камином.
После такого обеда он наконец-то впервые довольно неплохо заснул, и ему почти ничего не снилось. Даже пу́гало, хоть он и боялся поначалу закрывать глаза, полный впечатлений по макушку.
Разбудил его лязг ключа в двери. Она уже привычно распахнулась, и вошёл опять какой-то незнакомый мужик.
«Однако, много у них здесь незанятого мужского населения. Все безработные, что ли. Только и дела им, что гостей из будущего конвоировать».
Повели Джейми снова в библиотеку. Теперь седовласый сидел за столом, напротив него расположился лысый. Между ними стояла шахматная доска с разнобоем начатой партии.
— Проходи, — пригласил его лысый.
Парень сделал несколько шагов вперёд. Тут он рассмотрел, что фигурки на доске заменены деревянными брусочками больше походившими на домино, на которых резьбой по дереву вырезали изображение короля, королевы и иже с ними. Так же, отсутствовали цифры и буквы по бокам поля.
«Не понятно», — успел удивиться Джейми, однако разговор уже начался.
— Так вот, — продолжил лысый. Он вполне нормально говорил на английском, только медленно. — Мы хотим обменять тебя у капитана Рэндолла на одного члена нашего клана и послали гонца в форт Уильям. Если капитан согласится, ты едешь к нему. Если нет, то тебя хочет в работники наша племянница — леди Лаллиброх фон Туарах, поэтому отправишься работать к ней в имение. Это не очень далеко отсюда. Что умеешь делать?
У Джейми глаза расширились от ужаса. Но тут он вспомнил, что представился сыном бродячих музыкантов.
— Петь умею. Танцевать.
— И всё? — заговорил вдруг седовласый. — Бродячие музыканты всё уметь. Ты тоже должен.
Джейми лихорадочно соображал: что ему выгодней — напроситься к капитану Рэндоллу или к пу́галу. Что-то подсказывало, что у капитана будет лучше.
«Мне нужно поговорить с феей! Срочно! Почему она меня не предупредила?!»
— Я ленивый, — улыбнулся парень и в следующее мгновение чуть не оглох от дружного хохота джентльменов.
Лысый встал и подошёл к нему.
— Лалли таких и любит. — Хлопнул он парня по плечу так, что тот чуть согнулся в коленках. — Она любит таких пороть. Говорит: рисует на их спинах хлыстом замечательные узоры. А когда шрамы заживают, любуется своей работой. — Успокоительно похлопал он Джейми по плечу и отошёл. — А рука у неё знаешь какая? — мужчина сжал свою ладонь в кулак, который своими размерами мог посрамить баскетбольный мяч. — Она рубит палашом не хуже мужика. И попадает гусю в глаз со ста футов. Так что, ты будешь в надёжных руках, парень.
«Господи, где там моя фея Мерседес Синдрилонская? Кажется, мне действительно пора домой!»
Глава 3 В круге втором
Глава 3.
В круге втором.
Где-то во дворе громко лаяла собака. Откуда-то издалека доносилось ржание лошадей. Совсем близко, наверное, прямо у стены замка, ругалась женщина и плакал ребёнок. Солнце, столь редкое и ценное для Шотландии любого века и тысячелетия, ненадолго выглянуло из-за туч, чуть позолотило картинку второй половины дня и тут же сползло за горизонт светить где-нибудь в другом месте.
Джейми сидел на матраце в своей комнате, ждал фею, и чтобы как-то скоротать время, думал.
Он всё не мог понять: как ему удалось провалиться из сундука в подвал, не оставив после себя дыры? Спросить об этом седовласого он, ясное дело, побоялся.
«Если бы там что-то осталось, из меня бы уже всю душу вытрясли допросами. Да мне и самому интересно, куда бы она вела, эта дыра? — почесал свою рыжую макушку парень. — Что там у них сейчас над погребом?»
И как, спрашивается, фея собирается ему помочь вернуться обратно? Лезть на этот потолок в погребе? Ну, хорошо. Допустим. Сейчас, чтобы попасть домой, он готов забраться по отвесной стене замка на крышу, но что-то подсказывало, что никакой дыры в погребе нет, и фея, скорее всего, придумала что-то другое.
«А вдруг мама с отцом начнут меня искать и тоже провалятся сюда? — от этой мысли замутило в желудке. — Нет уж. Лучше я к ним. Только побыстрей бы».
— О чём задумался? — услышал он знакомый тоненький голосок и вздрогнул.
Джейми подскочил с места быстрее, чем мог сам от себя ожидать.
— Фея! — радостно кинулся он к своей покровительнице. Парень подошёл к камину, на краю каменной облицовки которого сидела Вжикки.
— Привет. Как ты после сегодняшнего? — закинула она ногу на ногу. В руках у неё была какая-то крохотная книжечка.
— Когда мы пойдём в подвал, и я смогу попасть домой?
Фея вздохнула, резко опустив свои узенькие плечики, и поднялась.
— Значит, плохо. — Она медленно прошлась по кромке камня до края, там развернулась и сложила тоненькие ручки на груди, прижав книгу к себе. На волшебнице красовалась какая-то странная коротенькая шубка, сделанная будто из новогоднего дождика, золотистые волосы распущены, красивые крылышки чуть подрагивали. А вообще личиком она напоминала Джейми красавицу Анджелину Джоли. — Ничего, привыкнешь, — вскинула подбородок Вжикки.