— Не горячись, — я ощутил на своем плече его тяжелую пухлую руку. Сжав мое плечо, он откинулся назад, на спинку скамейки и похлопал себя по карману, отыскивая портсигар. — Не хочу обнаружить тебя в лагере противника в самый неподходящий момент. Только и всего.
Он достал тонкую длинную сигару. Табак растет и у нас, только у нас он лучше, чем на Старой Земле. Там выжил только один из множества видов — дикий сорт, вредный и разрушающий здоровье. У нас давно вывели безвредные сорта, очень ароматные и доставляющие массу удовольствия. Я сам иногда балуюсь, в хорошем настроении или когда хочу расслабиться.
Прикурив от золотистого огонька в ладони, он продолжил.
— В общем-то, не в этом дело. Согласись, Вечные, когда они вместе, приобретают ряд весьма интересных свойств. Поодиночке мы властны только над своей сферой и своими последователями и учениками, вместе мы властны над всеми землями. Над Ар Соль в целом. А ты не задумывался, что таким образом мы могли бы дотянуться и до Старой Земли?
Я задумывался, и неоднократно. Кроме того, я кое-что читал на эту тему. Архивы есть у всех. У Хэйгенов библиотека поинтереснее столичной, хотя, может быть, и не настолько богатая по количеству книг. Ар Элес — самая древняя из земель, видевшая вдвойне больше войн и прочих катаклизмов. Естественно, и их свидетельств — книг и записей сохранилось здесь гораздо больше, чем в остальных местах. Я люблю читать, особенно исторические хроники и воспоминания. А еще можно поговорить с зеленоглазой Эйлой, уж она-то помнит каждый день с момента образования Ар Соль. Главное — и самое трудное — убедить ее в необходимости вспомнить.
Но ему я об этом, кончено же, не сказал. Вместо этого я усмехнулся и спросил:
— Что же конкретно ты хочешь от меня?
— Понимания. Помощи. Участия.
Я покачал головой
— Не уверен, что смогу их оказать. Извини, Реваль, у меня есть своя точка зрения на то, что хорошо для моей земли, а что — плохо.
— Жаль, что они у нас не совпадают, — усмехнулся глава Золотой Гильдии. — Если мир меняется, а ты — нет, обстоятельства тебя перемалывают, переделывают под себя или уничтожают совсем. Не боишься, что тебя сметут, сомнут и раздавят силы гораздо более мощные? Тебя-Рессера. И в твою шкуру влезет другой разумный, станет тобой и станет именно таким, каким он будет нужен мирозданию.
— Значит, так тому и быть, — ответил я медленно, уловив намек. — Только я не уверен, что мирозданию на сегодняшний момент нужен другой Ворон. Мне кажется, я его устраиваю. Кстати, разве у нас появился еще один Вечный по имени Мироздание? — съехидничал я.
Реваль посерьезнел.
— Не ерничай. Лучше обдумай все еще раз. Тебе же сказали — тебя не торопят.
Я встал, злой и расстроенный.
— До свидания, Реваль. Рад был с тобой побеседовать.
Карие глаза смотрели на меня насмешливо и печально.
— И я, — он выбросил окурок в урну под скамейкой, поднялся на ноги и изобразил полупоклон. — Рад.
***
— Как так получилось, что эта тварь их убила? Их же трое было, трое против одного! Как вы установили, что это именно райзе? И кто из четверых — Двуликий?
— Они не из Гвардии, а из службы охраны порядка, розыскники, — пояснил Шандр. — К тому же, двое из трех — совсем молодые. Сообразили-то они быстро, а вот сопротивления не ожидали, недооценили противника. Из оружия у них только парализы были, а в шеадре не постреляешь. Кто из них — Двуликий, до сих пор не знаем, но то, что именно райзе, видно по характеру повреждений.
— Райзе — это не просто ценный мех… — сквозь зубы прошипел я. — А злобное боевое существо, выведенное для убийства.
— Из всех зависимых рас — самое несамостоятельное. Самое управляемое, — добавил Шандр.
Настроение после новостей, которые принес Шандр, в сочетании с утренним визитом к Вагабру и встречей с Ревалем, было отвратительным. Хотелось напиться, что я медленно, но верно и делал. Вино на меня действует не так, как на обычных разумных, но в конечном итоге результат все тот же — потеря рассудка, дурацкое поведение, кратковременное забвение и, наконец — похмелье. Бутылка, которую мы пили, была уже не первой за вечер, на углях в камине дожаривалось огромное блюдо с мясом, овощами и травами, но аппетит у меня пропал сразу же после известий о происшествии в лессенском шеадре.
Я саданул кулаком по столу.
— Поймаю — сожру! Есть догадки, куда они пошли дальше?
Шандр покачал головой.
— Знаешь, что странно? Они остановились в местной гостинице и даже пытались что-то заработать. По крайней мере, мужчины. Со слов хозяина, они вели себя как настоящие чужаки — читать не умели, наших денег и цен не знали. Почему они сразу же не пошли дальше? Могли бы запутать следы, сменив несколько шеадров, но они опять зачем-то задержались в городе. Они не прячутся, понимаешь? Но и с властями контактировать не хотят.
— Давай подведем итоги, — буркнул я, и Шандр размашисто прошелся туда-сюда по залу, поставил на камин свой бокал вина и, сложив руки на груди, уперся в меня взглядом. — Первый раунд мы проиграли. Кто-то из четверки местный, и он ведет свою игру.
— А я и не знал, что мы ввязались в игру, — язвительно заявил Шандр.
— Мы — не ввязывались, нас втянули, — проворчал я. — Грань разрушилась на 136 хааров. Хаос продолжался почти трое суток. Грань пересек 21 разумный. Из них четверо, из которых один элементал и один райзе, пропали без вести, убив при попытке их задержать троих Пауков. При этом некоторые из них демонстрируют свою чуждость нашему миру, а о некоторых у нас и вовсе нет информации. Что за женщины с ними?
— Есть описания внешности, причем весьма подробные. Рыжая весьма заметная, по ней можно будет попробовать взять след.
— Ничего там особенного нет, — поморщился я. — Обычная рыжая элеза, таких пруд пруди. — Давай попробуем зайти с другой стороны. Откуда у райзе "черная дырка"?
— Какая дырка? — переспросил Шандр.
— Понимаешь, это не сразу пришло мне в голову, — начал я с досадой. — Вагабр подсказал. Вернее, заставил задуматься. Я ведь поначалу вообще не почувствовал никакого разрыва и очень удивился, когда мне об этом сообщили. Когда я отправился в точности на то место, где они пересекли Грань, я учуял след устройства, которое там применили. Его называют "черной дыркой". Это старая, не очень удачная разработка Горностаев, ее применение запрещено из-за непредсказуемых побочных эффектов. Мгновенный перенос в заданное место по образу в сознании. Если образ нечеткий, размытый — занесет куда попало. Может сильно повредить как переносимому, так и окружающим. У него есть специфический признак: при его применении наблюдающие зеркала Стражи сносит начисто. Иногда вместе с разумом наблюдателей. Именно ее использовали при переходе, сразу же, минут через пять-семь после прохождения Порога на острове. Стражи успели увидеть четверых, но поскольку после применения "дырки" наблюдающие Зеркала разрушились, записей не осталось. Именно так они и попали в ту деревню кицу — их туда выбросило.
— Значит, "черная дырка" была с собой у кого-то из них, — решительно заявил Шандр. — У того, кто шел со Старой Земли и вел остальных. Заодно он и след подтер, — продолжил он с досадой. — И этот кто-то — райзе.
— Все еще хуже, — многозначительно заявил я. — Грань разрушили намеренно, с целью либо скрыть следы проникновения, либо сознательно перебросить четверку нарушителей подальше от места пересечения Грани.
— Могу предложить три версии, — Шандр ненадолго задумался. — Первая — контрабанда. Эти четверо протащили сюда что-то материальное и очень ценное, но маленькое по размерам. Вторая — райзе и элементал шли со Старой земли, а остальными двумя — прикрывались. Есть и третья…
— Отвлекающий маневр, — сказал я.
— Да, — Шандр поворошил угли, снял с жаровни тяжелое глиняное блюдо, в котором запекалось мясо, овощи и травы, и поставил передо мной. — Ешь. Ты мне не нравишься.
— Я тебе не девица, чтобы нравиться, — огрызнулся я. — Что, глаза светятся?
— Как прожекторы, — кивнул он.
Я послушно наполнил тарелку. Неохотно сжевал половину порции. Опустошил еще одну бутылку вина — жажда не унималась. Глядя, как неторопливо с и удовольствием вкушает пищу мой друг, я немного успокоился, и жар в груди чуть-чуть утих. Отяжелев от сытной еды, я развалился в кресле и закрыл глаза.
— Продолжай.
— Возможно, Грань в таком объеме сорвали специально, чтобы отвлечь твое внимание. В это время где-то в любой другой части Приграничья кто-то тихий и незаметный шмыгнул на ту сторону — или с той стороны. Или не шмыгнул — просто произошло нечто такое, что в обычное время обязательно привлекло бы твое внимание, но, поскольку ты был занят и Гранью, и этими странными попаданцами, событие прошло мимо тебя.
Я кивнул.
— Дальше.
— Я поручил аналитикам Стражи просеять все новости, все мало-мальски интересные происшествия. Тебе же стоит снова поговорить с той разумной сущностью, которую ты зовешь Эйлой-Вуалью — пусть она вспомнит, кто еще пересекал Порог в период, пока целостность Грани была нарушена.
Я покачал головой.
— Вряд ли она помнит. Она, конечно, разумный дух Грани, но, боюсь, не настолько. Версия с контрабандой кажется мне более реальной. Надо искать райзе, поскольку исполнителем маневра является именно он. Даже имя хозяина может дать нам определенную зацепку.
— Попробую, — вздохнул Шандр. — Хотя теперь это кажется мне бесперспективным. Они очень умело оборвали след.
— Все равно ищи, — пробормотал я, борясь с диким, мучительным желанием обернуться. Разум захлестывало сознанием Ворона, зрение, слух, осязание уже перестроились с человеческого на звериные. И голод. Обычная, человеческая еда тут не поможет. Голод. Аж душит, я уже думать ни о чем другом не могу, кроме как об охоте. Нет, сегодня мне с ним не справиться…
— Тебя вызывали в Эксеру, — мягко напомнил Шандр. — Можешь сказать, зачем?
— Глава Вечных просил меня вернуться в Совет, — пробормотал я, все еще пытаясь удержать ясность мышления. — Пугал, что мир меняется, что люди Основы подобрались очень близко к Ар Соль. Надо сказать, он меня… зацепил.
— Вот видишь! — оживился Шандр. — А ты сомневался.
— Потом, в Оленьем парке мы гуляли с Ревалем.
— Он тебя тоже просил? Или пугал?
— Эта скользкая ящерица намекнула о смертности данного конкретного носителя ипостаси, — я сардонически усмехнулся. Хотя смешно не было. Реваль любит пошутить — и в то же время ни одна из его шуток не является шуткой в полной мере. Ухоженная сытая внешность сибарита, ленивца и сладострастника — всего лишь маска, за которой скрывается очень хитрое, дальновидное и опасное существо.
— И что ты решил?
— Не хочу, — мне не хватало воздуха. — В мире есть гораздо более увлекательные занятия. Если хочешь знать, нет ничего более вечного, чем постоянная подспудная грызня Вечных.
— Знаю, — кивнул Шандр.
Да, он знал. Я сам когда-то рассказал ему о последней войне, затеянной Эрлен и Гевором, Рысью и Пардусом, которой зацепило и меня. Я весьма активно поддерживал Гевора, и все развивалось так, как мы хотели, и Рысь с Саламандрой, старые союзники, существенно сдавали позиции, но…
Тогда я был не один. Мы были вместе уже не один год, и я до сих пор был безумно влюблен в нее. И не скрывал этого. Мы ждали ребенка…
Я распахнул окно. Холодный ветер ударил мне в голову, острый запах соли и водорослей ворвался в раскаленное воспоминаниями сознание. Марта. Уже больше семидесяти лет прошло с тех пор, но я до сих пор помню, как нашел тебя в Западной башне. Я до сих пор не могу забыть то, что я увидел…
Меня словно подбросило.
— Найди мне этого райзе, — последние слова получились сдавленными, но я не сомневался, что Шандр их услышал. Ледяной ожог, ощущение содранной кожи, резь в глазах…
Океан штормило. Ветер гнал тучи с континента, но небо над водой все еще было ясным и звездным.
— Рес, подожди! Рес… — Шандр отдалялся, превратившись в крошечную фигурку в окне белой башни, я уже не слышал, что он кричал мне.
***
Холодный воздух заполнил легкие, мир изменился, стал резким и очень детальным, до мелочей. Йодистый резкий запах моря, стремительный промельк темных волн, небо звездное, высокое до бесконечности. Звуки где-то далеко, гулко, не так, как обычно в человеческом теле. Тела нет, оно легкое, невесомое, летит, парит над морем, стремительно и беспечно.
Страх и злость остались там, в башне. Свобода, бесконечная свобода от оков человеческого разума. Все просто и ясно до мелочей. Ящерица не знает, не может знать, что такое небо, ей свойственно закапываться в землю и прятаться в щелях между камнями. Ей свойственно бояться. Я не ящерица, я не стану отбрасывать хвост и забиваться в щель при первом же призраке опасности. Если у нас есть враг — я его встречу лицом к лицу.
Описав последний круг над океаном, гигантская черная птица с синими глазами и кончиками крыльев летит над землей. Деревеньки, деревеньки, уходящие вглубь побережья. Огоньки в домах, дым из труб. Города, маленькие и большие. Реки, леса… степь. Море. Горы, невысокие, не такие, как в Ар Ирнане, старые, богатые разными рудами и минералами. Континент, окруженный океаном, огромный, плодородный, обжитый. Владения Ворона. Приграничье. Моя Ар Элес. Элезия, как говорят местные.
Горный хребет Фераннон разделяет ее на четыре неравные по размеру территории: Ферт — на северо-западе, с его прохладным климатом, множеством промышленных куполов и биостанций; Тайрем, поросший густыми лесами, охватывающий северно-восточные, восточные и часть южных земель, более всех остальных сохранивший свою первозданность, Лаорика, густонаселенная, облюбованная кланами Двуликих, разумными, низкоразумными, дикими; и, наконец, теплый южный Аскарем, со столицей земель Элласаром, средоточием разумных рас, земля искусства и творчества, высокой культуры и научной мысли; южные его берега с волшебной природой давно превратились в лучшие курортные зоны всей Ар Соль. Я люблю свою землю, я ее часть, плоть от плоти ее создание и ее покровитель. Ее жизнь вливается в меня верой ее обитателей, моя сила — это жизнь, энергия, кровь тех, кто существует на моей земле.
Полет над континентом захватывает меня целиком. Восторг, неописуемый восторг переполняет мощное нечеловеческое тело, в которое стекаются потоки веры. Размах крыльев увеличивается, гигантская черная птица растет, кружа над землей. Взмахи черных крыльев гонят ветер, заставляя волноваться леса на востоке, поднимая пыльные бури на юге, вздымая ледяные волны на севере. Стихии становятся на дыбы при столкновении с вечной божественной силой. Нет больше человека — есть Вечный Ворон, хозяин Ар Элес, Страж Грани.
Огромный черный ворон несся над миром, вбирая его в себя. С кончиков крыльев срывались синие искры, каплями рассыпаясь по континенту. Поймав синие капли, люди сделают из них украшения-обереги, приносящие здоровье и удачу. Люди… Маленькие живые фигурки, движутся, шевелятся, живут, радуются, ненавидят, едят, спят… Живые… Запах жизни, тепла, сладкий запах живительной крови, силы и веры, простой и безыскусной, такой притягательный, сладкий, манящий. Источник силы, тепла, энергии. Пища.
Дикое, сильное, хищное существо, могущественное и бессмертное, кружило над землей, выискивая добычу.
Круг, вираж, снижение. Голод. Безумный тягучий голод, тоска по теплу, по острому вкусу текущей в жилах жизни. Птица уменьшилась в размерах, сбросила высоту, пристально вглядываясь огненно синим безумным взором в плывущие под ней бескрайние леса. Города, большие, шумные, неуютные… Деревни, деревеньки, поселения низкоразумных и диких рас. Эманации жизни все ярче и ярче, голод накатывает волной, голод и предвкушение, предвкушение и подкрадывающийся экстаз.
Там, на дороге за деревней, двое — добыча, легкая, беспечная добыча. Запах их страха ударяет в голову, добыча бежит, мечется, оборачивается зверьем, бросается в лес, путая следы. Куда им против хозяина! Гигантская черная птица видит и слышит их, слышит их запах, биение их сердец. Еще один миг — и крылья закрывают небо, мощные когтистые лапы поднимают добычу верх и камнем бросаются на землю. Кровь, солено-сладкая на вкус, насыщенная жизнью и силой. Мясо жесткое, костлявое. Прочь! Снова полет, низко над лесом, снова запах жизни. Вот она, вторая добыча. Гигантская черная тень камнем кидается вниз, выхватывая жертву, несясь с ней туда, где нет леса, где можно будет расположиться поудобнее и неспешно утолить голод, не захлебываясь экстазом и не жадничая. Кровь сладкая, но силы меньше, зато искорки жизни в ней яркие, цветные, горячие. Мясо нежнее, мягче. Самка.