ТОРЖЕСТВУЙ, РОССИЯ!
БЕЗУМНАЯ РУЛЕТКА
История третья
<p style="box-sizing: border-box; margin: 0px 0px 10px;">
Лев Александрович Кац имел прекрасное гордое имя Лев, чудесное царское отчество Александрович и ужасную, по его мнению, фамилию Кац. Именно фамилия, как ему казалось, и была повинна в его неудачной серой жизни, которой он жил последнее время. Умненький усидчивый еврейский мальчик с отличием окончил школу в далекой Виннице на Украине, поступил в престижный Московский физико-технический институт на факультет прикладной математики и получил диплом инженера. Благодаря удачной женитьбе на коренной москвичке прописался в столице, устроился на работу в один из московских НИИ и… И все! На этом его удачно начатая карьера безнадежно застряла. В то время еврейство массово бежало из страны развитого социализма на историческую родину. Негласная, но четкая инструкция прошла по всем инстанциям — евреев на руководящую работу не пускать. Кац мог работать день и ночь, лучше всех и больше всех, но выше должности старшего инженера ему ничего не светило. Лев даже хотел сменить фамилию, но махровый еврей-отец пригрозил проклясть предателя, и Лева побоялся отцовского гнева. Кац в переводе с еврейского — праведный священник. Его отец, хоть и не очень верил в еврейского Бога, но фамилией гордился, втайне надеясь, что в его роду и вправду были праведные священники.
— Мы — Кацы! — гордо говорил отец.
— Мы — поцы, — слышалось обиженному на жизнь Леве.
Не пережив перестройки и гласности, Кац-старший хватанул инсульт и вскоре перешел в мир иной. Приехавшему на похороны сыну передали последние слова отца: «Сменит фамилию — прокляну, с того света достану!».
Вскоре ушел в историю и Советский Союз. В новой стране денег на науку не оказалось, и в НИИ перестали платить зарплату. Никто никого не выгонял. Можно было ходить на работу и дальше, двигать науку, но денег за это не платили вообще. Со временем НИИ сам по себе распустился, помещения сдали под офисы разным торговым фирмам. Лева к тому времени освоил редкую тогда профессию программиста и клепал в одной из торговых фирм русскоязычные программы для персональных компьютеров. Денег за эту работу хозяева фирмы платили мало, хотя сами продавали программы вместе с компьютерами с огромной прибылью. Ломануться бы ему из нищей страны куда-нибудь в Израиль или в Америку и стать там программистом с хорошей зарплатой, но и жена и старенькая мать были категорически против.
Лева совершенно облысел, стал по-русски частенько выпивать и считал себя полным неудачником. Наконец, плюнув на все проклятия отца, Лева по пьянке забрел в ЗАГС и сменил еврейскую фамилию Кац на русскую Скоробогатов, тем самым намекая судьбе на то, что пора бы ему и разбогатеть. При этом работница ЗАГСа, глядя на совершенно еврейскую физиономию Левы, посоветовала ему изменять фамилию в два этапа: сначала фамилию Кац поменять на Петров, а затем уже из Петрова стать Скоробогатовым.
— Зачем? — спросил, не понимая ее иронии, Лева.
— Так ведь, глядя на вас, обязательно спросят: «Вот сейчас вы Скоробогатов, а какая у вас раньше была фамилия?». И тут вы честно ответите — Петров!
Лева юмора не понял и фамилию сменил сразу, в один заход.
Именно в это время судьба совершенно случайно свела его с бывшим однокашником по МФТИ, весельчаком и балагуром Серегой Карловым. Серега работал директором в одном из казино. Не хозяином, а просто директором — с зарплатой аж в 500 долларов. Деньги по тем временам приличные, но Серега и сам иногда был не прочь испытать судьбу за рулеткой и неизменно проигрывал.
Встретились бывшие однокурсники, выпили, как водится, за встречу, и по русской традиции начали друг другу жаловаться на судьбу: на работе не ценят, денег не хватает, вроде и мозги есть, а бабки лопатой гребут другие. К концу вечера предложил Серега одну идею. Идея была простой: с помощью современной компьютерной техники разработать идеальную программу, которая позволила бы гарантированно выигрывать в казино. Вообще, в мире существуют сотни, а может быть, и тысячи разных методик игры в рулетку. Серега изучил и перепробовал многие из них, но все они в лучшем случае минимизировали потери. Идеальной программы не было, но очень хотелось ее создать. Карлов предлагал умному еврею Леве стать партнером и даже выплатил аванс. Лева несколько дней просидел в казино, внимательно изучил правила игры и выдал научно обоснованный вердикт: в казино все подчиняется теории случайных чисел, а потому такую программу создать невозможно, и никакие компьютеры не помогут.
Но приятели были не только математики, но еще и физики. Игровой стол надо немножечко наклонить, решили они. Закон всемирного тяготения никто не отменял, и маленький волшебный шарик будет с большей вероятностью останавливать свое движение на наклоненной стороне. Осталось вывести формулу зависимости угла наклона и выпадения нужных чисел.
Несколько недель упорного труда, длительных расчетов и экспериментов не дали никаких результатов. Все дело в том, что в казино вращаются одновременно и колесо, и шарик, и опять все сводилось к теории случайных чисел.
— Если бы все было так просто, — рассуждал Серега, — давно бы кто-нибудь догадался и постоянно обыгрывал казино. Думай, Кац, думай — ты у нас самый умный на факультете был. Чувствую я, ты скоро богатым станешь, — смеялся Серега, намекая Леве на его новую фамилию.
Несколько дней Кац сидел за чертежами и расчетами и наконец притащил Сереге готовое решение. На вращающееся колесо с обратной, невидимой для посторонних глаз, стороны монтировался сильный магнит. Шарик необходимо было сделать из металла, и тогда он с большей вероятностью будет останавливаться в зоне действия магнита. На бумаге все было просто и понятно. На деле оказалось гораздо сложнее. Металлический шарик должен быть определенного размера и полым изнутри, иначе он будет тяжелее костяного, и крупье сразу заметит подмену. Покрытие шарика должно точно имитировать кость и не облезать при ударах и отскоках.
Магнит на колесе должен быть сильным, но очень легким и плоским. Колесо же предстояло точно отцентровать противовесами, иначе перекос будет заметен.
Несколько месяцев подельники решали технические проблемы. Потребовалось несколько командировок на разные заводы, но нет ничего невозможного в стране, которая все еще запускала в космос корабли и делала лучшие в мире подводные лодки. На шарикоподшипниковом заводе по специальному заказу изготовили несколько шариков нужного размера. В закрытом НИИ шарики покрыли специальным полимером, точно имитирующим кость. Сложнее всего оказалось найти подходящий сильный магнит. Наконец на одном из заводов, все еще работающих на космос, такие магниты были найдены. Выпускались они из специального секретного сплава в виде небольших плоских цилиндров, похожих на толстую монету. Еще пару лет назад достать все это было невозможно, но в стране процветал бардак переходного периода, и за деньги стало возможным купить все что угодно. Оставалось все это смонтировать и протестировать.
Проблема заключалась в том, что установленные в игровом зале видеокамеры круглосуточно выдавали изображение на компьютеры в комнату охраны и в кабинет директора. Умный Кац не зря считался неплохим программистом. Составленная им программа по команде на два часа могла остановить передачу изображений, оставив на экранах картинки пустого зала. В эти два утренних часа, когда казино закрывалось для посетителей, и необходимо было смонтировать оборудование. Для отработки всей процедуры приятели в складчину купили подержанный игровой стол, установили его в подвале жилого дома, где они и тренировались. Затем еще несколько дней тщательно тестировали систему. Шарик останавливался в зоне действия магнита в несколько раз чаще, чем в других местах. Все было готово.
Для первого раза была выбрана суббота, когда в казино собиралось больше всего игроков. Благоверный еврей Кац, правда, долго упирался и говорил своему другу, что суббота для евреев святой день — шаббат, и работать категорически запрещено. Но не верующий ни в Бога, ни в черта Серега настоял на своем.
— Ты теперь не Кац, а Скоробогатов, но для верности можешь перевести дома календарь, тогда у всех будет суббота, а у тебя четверг, — смеялся он.
И вот ранним утром в субботу приятели на два часа остановили изображение камер и быстро установили оборудование на один из столов. Около девяти вечера Лев Александрович появился в казино у заветного стола. В кармане у него была целая тысяча долларов, занятая у знакомого ростовщика под огромные проценты. Приятели решили не жадничать, и в этот вечер за несколько часов он должен выиграть не более двадцати тысяч долларов. Утром в воскресенье оборудование они демонтируют и снова установят через пару недель. Так, потихоньку, не вызывая излишних подозрений, подельники намеревались раздеть владельцев казино на пару сотен тысяч. Затем, от греха подальше, прекратить работу на долгое время или вообще перебраться в другое казино.
Волею случая в эту субботу в казино привел свою подружку и Петр Петрович Богданов.
Петр Петрович был типичным чиновником своего времени. Родился Петя в нищей, голодной российской глубинке. В маленьком уральском городке работал единственный, построенный еще в довоенные времена, металлургический завод. Комбинат круглые сутки извергал тучи черного дыма, отчего небо становилось серым, а снег — черным. Отец Пети закончил когда-то институт в Свердловске, но был мягким по характеру, особыми талантами не отличался и так и застрял на должности мастера сталелитейного цеха того самого завода. Он приходил домой поздно, всегда пропахший дымом и копотью, долго мылся в ванной, потом выпивал за ужином несколько рюмок водки и сразу уходил спать. Мать ворчала на его ежедневные возлияния, на что отец всегда говорил:
— Лучше я умру от цирроза печени, чем сойду с ума. Советские правители рабочий уральский люд не баловали. В магазинах было пусто. За куском вареной колбасы или синей волосатой курицей выстраивались длиннющие очереди. Конфетные наборы детям давали только на Новый год.
Как-то на завод приехала высокая комиссия из Москвы. Комиссию возглавлял заместитель министра, который, как оказалось, когда-то учился вместе с отцом в институте. Вечером приятель отца зашел к ним в гости. В модной дорогущей дубленке и пыжиковой шапке, заместитель министра сразу заполнил всю квартирку запахом дорогого одеколона. На столе появились апельсины, коньяк, сервелат, шоколадные конфеты. В этот вечер Петя понял, что есть совсем другая, цветная и красивая жизнь. Он твердо решил, что сделает все, чтобы вырваться из своего городка и попасть в такую жизнь. С тех пор у него и появилась мечта стать министром.
Вечером Петя слышал, как мать пилила отца, называя его неудачником. Отец долго молчал, а потом грубо ответил:
— Надо было не на тебе, а на Аньке жениться, у нее отец уже тогда в обкоме работал, я бы сейчас точно директором завода был.
Мать замолчала и больше никогда на эту тему не заговаривала.
Петя не отличался особыми талантами. Не красавец, но и не урод, не отличник, но и не двоечник. Старшая сестра называла его Петюня, и с ее легкой руки имечко прилипло и перешло в детский садик, а потом и в школу. Девчонки в классе иногда дразнили его Петюня-Писюня. Он ненавидел это имечко, но сделать ничего не мог.
В старших классах он неожиданно для всех стал комсоргом класса, а потом и школы. Оказалось, что он обладал одним неоценимым качеством — всегда оказывался в нужном месте и говорил нужные и правильные слова. Пламенно выступал на собраниях, клеймил страшным позором мировой империализм, а заодно прогульщиков и двоечников. Просто Петюня рано понял, что власть в стране благоволит не умным и честным, а хитрым и упорным. В институте его сразу избрали комсоргом факультета — просто потому, что других желающих не было, а через год и секретарем комитета комсомола института. Там Петр и вступил в КПСС. На металлургическом заводе, куда он попал по распределению, место парторга было плотно занято, в ожидании желанного кресла Богданов несколько лет отработал мастером. Вскоре КПСС вместе с Советским Союзом приказала долго жить. На шумном и грязном заводе стало совсем бесперспективно.
— Здесь мне делать больше нечего, — решил Петр и вскоре оказался в Москве, в министерстве, став маленьким винтиком большой машины.
Правда, для переезда в Москву пришлось жениться. Жена не отличалась ни красотой, ни умом, но имела неоценимые качества — московскую прописку, столичные квадратные метры и отца — чиновника в министерстве. Энергичный тщеславный провинциал сразу понял, что здесь, в Москве, у него нет и не может быть ни друзей, ни врагов, есть только власть и деньги.
Среди коренных москвичей он выделялся необыкновенной работоспособностью и огромным желанием сделать карьеру. Всегда в строгом темном костюме, с аккуратно повязанным галстуком, он не ругался с коллегами, не шел по головам, а просто всегда в нужном месте говорил нужные слова. Еще недавно молодой коммунист клеймил «опиум для народа», а всего через пару лет неистово крестился в церкви рядом с министерским начальством. Но самое главное — Петр Петрович научился делать деньги из всего и делиться.
Поначалу должность была небольшая, но и здесь он умудрялся откусить от большого пирога. Не мытьем, так катаньем — Петр Петрович свою работу построил так, что поставщики и смежники ему платили. За то, что не затянул с расчетами, за то, что вовремя занес на подпись, за то, что замолвил словечко. Платили и еще «спасибо» говорили, а он не жадничал и большую часть относил наверх. Это качество наверху оценили и вскоре его подпустили к закупкам дорогого оборудования, а это значит, уже и к большим деньгам.
Государство боролось с коррупцией. Постоянно издавались новые законы, закупки проводились через конкурсы и торги, для контроля создавались специальные органы и отделы. Петр Петрович боролся с государством. Он придумывал подзаконные акты и внутренние министерские правила, использовал хитрые схемы и всегда находил лазейки для получения откатов. Богданов всегда был крайне осторожен, никогда сразу не брал деньги в руки. Зная это, поставщики приносили ему положенные суммы в коробках из-под дорогих спиртных напитков. Петр никогда сразу не брал коробку в руки, а просто показывал, куда ее надо положить. И только через несколько дней, убедившись, что подставы нет, уносил коробку домой. Всегда ведь можно сослаться, что в коробке вполне традиционный мужской подарок, а об истинном содержимом он просто не знает. Позже для передачи денег у него появились специальные доверенные люди. Все денежные переговоры проводились вне стен кабинета. При этом он не просто отключал мобильный телефон, а и доставал из него батарею. Деньги текли рекой, дальше делились на ручейки и растекались по верхним кабинетам нужных людей.