— Не пущу!
— Даже мужчина не боится, а я должна остаться?! Меня засмеют!
— Он — полупризрак! — выкрикнула Герда.
Я горько улыбнулся: значит, многие, особенно женщины незнатного происхождения, действительно считают меня родней нечисти. Не все, но многие.
Клэр всё же смогла вырваться и теперь чуть ли не вприпрыжку бежала по тропинке, а когда поскользнулась на каком-то камушке, громко взвизгнула. К счастью, смогла удержать равновесие, хотя руками помахала изрядно.
Я опять криво улыбнулся и снова повернулся к воде. Лох-несское чудовище медленно дрейфовало по запруде, Джек продолжал глядеть на нас, а прозрачные существа всё так же продолжали работать. При этом мне показалось, что они на меня поглядывают, причём поглядывают с опаской.
— Да будь оно всё проклято! — донеслось до меня бурчание Лукреции. — Да иду я, не надо мне напоминать!
Волшебница спускалась по тропинке, а рядом с ней топала Герда.
— Молнией! Молнией его, госпожа! Как тот псоглавый колдун
— Будет вам молния, — пробурчала Лукреция, подбирая подол походного платья. Хоть оно доходило ей до колен, но растущий вдоль тропы репейник цеплялся за ткань, отчего на ней висели уже целые гирлянды колючих шариков. Я опустил взгляд. Пара таких репьёв пристала и к шнуркам моих ботинок, а один болтался на завязке, которой были подхвачены джинсовые бриджи. Эта местная мода порой просто бесила.
— Вы постарайтесь, госпожа, — продолжала Герда.
— Угу, — немногословно ответила волшебница, а потом выругалась и встала рядом со мной. — Юрий, мне ваши гранаты понравились. Есть ещё?
Я не ответил, только головой покачал, глядя, как наш проводник медленно опустился на колени у самой кромки воды и замер в таком положении в ожидании непонятно чего. Зато на противоположном берегу, расположенном всего в полусотне метров от нас, группа скелетиков нагребала песок, а потом начинала промывать его. Такую процедуру я видел в фильмах о золотой лихорадке. Они золото добывают?
От этой мысли я машинально пробежался взглядом по песку, на котором стоял, но ничего не увидел, кроме пучков травы.
Затянувшуюся тишину прервал женский голос, раздавшийся сбоку:
— Какой красавчик!
Все резко обернулись. Со стороны густого ивняка к нам приближалась высокая бледная девушка в зелёном платье. Она была босая. Бледно-зелёные, как капустный лист, волосы падали до самых щиколоток.
— А ты не хочешь стать моим мужем? — без какого-либо предисловия продолжила она.
Я только и успел открыть рот, а она уже продолжала:
— Я недостаточно красива для тебя? Или ты думаешь, что раз я демон, то совсем бессердечная?
Платье на девушке испарилось зеленоватым облакам, отчего глазам предстала очень красивая фигура. Округлые бёдра, грудь третьего размера, ровные ноги. Даже небольшой животик и полагающиеся местным барышням немного широковатые плечи не портили гармонии. Я помимо воли пробежался взглядом по девушке сверху вниз, остановившись на аккуратных сосках и лишённом волос низе живота.
— У меня даже сердце есть. Вот!
Девушка на несколько секунда стала прозрачной, совсем как работающие на запруде существа, а среди зеленоватых рёбер заметался большой полосатый окунь с ярко-красными плавниками.
— Я всех своих мужей люблю, — произнесла она, указав рукой на запруду.
Ещё секунда — и девушка снова стало обычной, а потом нахмурилась.
— Так я тебе нравлюсь?
— Ну… — промычал я, не зная, что ответить.
— Скромный и красивый. Просто обожаю! Сейчас утоплю, тебя раки до нежных красивых косточек обглодают, и мы поженимся.
— Не надо меня топить, — пробурчал я.
— Такой красивый и такой злой! — насупилась девушка. — Зачем моих мужей пугаешь?
— Я пугаю?! — опешил я, а потом внутри что-то переклинило. — А зачем этот червяк-переросток украл нашего спутника?
— А зачем ты мужей пугаешь? Они волнуются, плохо работают, — пояснила девушка, хотя понятнее не стало.
— Да чем я их могу пугать?! Я их только сейчас в первый раз в жизни увидел.
— Мне доложили, что у тебя волшебное зелье, убивающее духов воды.
— Что? — не понял я.
— Давай их сюда. Эти белые шипучие кругляши. — Девушка протянула руку. — Быстро! Иначе твой друг станет кормом для раков!
— Ах, вот оно что-о-о! — протянул я и поглядел на своих спутниц, а потом снял слегка подсохший берет и выполнил поклон со шляпопилотажем. — Позвольте откланяться.
— Что? — нахмурилась девушка.
— Я забыл таблетки в лагере. Сейчас мы сходим за ними, а потом вернёмся, и они будут всецело ваши. И нижайше прошу за это время не замужниться на моём друге. Я буду очень горевать о его утрате.
— Юрий, что ты делаешь? — прошептала Катарина, взяв меня под локоть.
— Я нашёл идеальную жертву для науки. Будем на этой дуре опыты ставить, — ответил я, стараясь говорить так, чтоб меня не услышали.
* * *
— Позорище! — процедил Ёвен, глядя из кустов на деву реки. — Я бы на месте инфанта кровавого озера прикончил такую сестрёнку.
— Это сестра инфанта? — с любопытством спросила Джинджер.
Ёвен не ответил. Он сел на траву и осторожно положил на колени украденную тонкую шкатулку с волшебным камнем, поддев пальцами крышку. К внутренней стороне крышки было прикреплено большое чёрное зеркало, а в самой шкатулке уложены в рядочки квадратики с непонятными рунами. Стоило открыть крышку пошире, как зеркало засветилось. На нём возникли цветные картинки, сменяющие друг друга.
Юноша воздуха несколько мгновений разглядывал зеркало. А потом закрыл глаза и провёл ладонью над содержимым шкатулки.
— Любопытно, — произнёс он, а затем захлопнул крышку. — Весьма любопытно. Отнеси это обратно.
— Как — обратно?! — едва не во весь голос закричала рыжая. — Я это украла только для того, чтоб просто открыть и посмотреть?!
— Я узнал, что хотел. Теперь верни.
— Может быть, просто сжечь?
— Я сказал: обратно! — со сталью в голосе ответил Ёвен.
Глава 23. Незадача проклятой воды. Часть 5
— Прошу остановиться, моя госпожа, — произнёс я, когда мы немного удалились от запруды с потусторонней эксгибционисткой.
Клэр натянула поводья, тормозя колесницу, и я сразу же спрыгнул, а вскоре и рядом оказалась Катарина, недобро поглядывающая на графиню, но всё же держащая себя в руках.
После громких криков Герды мобильный отряд, как я прозвал про себя это небольшое колесничное подразделение, выстроился в неровную колонну, а солдатки похватали оружие. А остановились мы примерно в двух километрах от брода, где произошла стычка с псоглавыми и имелась небольшая вероятность того, что отряд врага действовал не в одиночку.
Я хотел было начать расспрос, как прямо под ухом заорала сержантка:
— Вы что, до лагеря потерпеть не можете?!
Крик предназначался не мне, а солдаткам, которые разобрались по парочкам и начали осваивать кустарники, где уже вовсю журчало. Отличия в физиологии накладывали отпечаток на тактику действий на привале. Это ведь мужику надо только расстегнуть ширинку и отлить на колесо «КамАЗа» (пардон, на заднее копыто бегового бычка), не выпуская из рук своего клинка, как бы двусмысленно это ни звучало, а бабам так нельзя. Им только килограмм десять кольчуги задирать надо. А вдруг неприятельницы? Вот и держатся парами.
Клэр тоже сжимала коленки, но, видимо, решила дотерпеть, чтоб не показывать подданным слабость духа. К тому же ей по статусу положено аж с целой делегацией до нужника бегать. Казалось бы, неэтичный вопрос, но от него никуда не деться, не в фэнтезийном мире же ролевой игры живём, где можно забить на естественные нужды. Это в ролевухе сколько ни бегай по квестам, не увидишь жёлтых надписей на снегу «Здесь был сэр Вася» и «Саурон — лох». Куда там! Даже лошадь ведьмака не оставляет навоз под крики героя: «Курва!»
В реальной жизни, несмотря на кажущуюся безлюдность, приходится в километре от лагеря или дороги под ноги глядеть. Ибо такой нежданный лут-бокс, как выражаются геймеры, добавит изрядного дебафа к подошве ботинок. А уж если забьётся между пластин латных сапог, то только полная разборка и мыло помогут.
Я поморщился от крика, а потом продолжил мысль.
— Кто-нибудь подскажет, кто эта дева?
Клэр пожала плечами, нервно глянув в сторону кустов, и закусила губу. А слово взяла Катарина.
— Её здесь раньше не было. На золотом ручье раньше только глупые потеряйцы копались в пустом песке. И запруды не было.
— Новенькая, значит. А это и есть тот золотой ручей. Широковат он для ручья, — скривился я. — А кто ей мог донести про таблетки?
Катарина пожала плечами.
— Нет. Ручей впадает в речку на сто шагов вышке запруды по течению. Золота там давно нет, иначе бы мы нашли множество разного сброда, ковыряющегося в песке и иле. А по доносу не скажу. Не знаю.
— Пиявки у них отвратительные, — не к месту вставила Клэр. — У всех мужчин такие?
Я криво улыбнулся. Не буду же объяснять целой графине об устройстве мужского организма. За меня это сделала Герда, копающаяся в большой, похожей на ранец сумке, которая крепилась в передней части колесницы. Причём сделала это в грубой солдатской манере.
— Обычно теплее и приятнее, Ваше Сиятельство. А такие только у нашей целительницы водится.
— У неё между ног пиявка?! — чуть ли не в полный голос закричала юная графиня, а сержантка покачала головой, а потом грозно поглядела на хихикнувшую неподалёку солдатку.
— Нет, Ваше Сиятельство. В кувшине. Они ей для кровопускания нужны.
— Точно, пиявки! — закричал я. — Мне генерал в письме прислал, что с помощью волшебства можно через животных шпионить.
Я поискал глазами Лукрецию, а та как раз вышла из-за кустарника, поправляя платье. Увидев мой взгляд, нахмурилась, и пришлось пояснить вопрос.
— Не умею. Этот вопрос лучше задать шпионам магистрата. Они точно такое умеют.
— По шее дам целительнице! — пробурчала Герда.
— Не думаю, что она со злым умыслом, — произнёс я.
— Всё равно дам, — повторила сержантка и продолжила: — Я пиявки только жаренные с луком ем. Варёных не люблю.
— А я с чесноком, — согласилась Катарина. — И чтоб гусь ячменём откормлен.
— А я не люблю пиявок, — нахмурилась Клэр.
— Какие жареные, какой гусь? — немного опешив, спросил я. Что-то барышни от темы разговора отвлеклись — наверное, жрать хотят. Особенно молодой растущий организм юной графини.
— Сейчас поясню, — оживилась Катарина. — Находишь самый чистый пруд. Берёшь гуся пожирнее и состригаешь перья на пузе, а потом садишь на воду с мешком на голове, чтоб пиявок не мог отцепить от себя. Когда к птице прилипает много пиявок, ждёшь, покуда не напьются кровью до пузатости и не станут похожими на колбаски, а после снимаешь, солишь, валяешь живьём в специях и жаришь в масле или жире. Я люблю в гусином жире, с чесноком и базиликом. Хоть и говорят, что неженское дело, но очень люблю готовить, и когда не в походе, всегда что-нибудь на домашней печи делаю. Я себя тогда не зверем, а обычным человеком ощущаю. Зверь будет рвать сырое мясо, а человек проявит силу духа и перешагнёт через позывы плоти.
Я поморщился, представив пиявок на сковороде, а Катарина неправильно меня поняла.
— Ты не веришь, что я хорошо готовлю? Я потом угощу тебя, и жаренными до корочки пиявками, улитками в вине и тушенным в молоке крокодильчиком. Знаешь, его лучше всего вместе с карасями или кальмарами тушить, всё равно привкус рыбный. А потом полить лимоном. А крокодильи яйца вместе с речными раками варят и луком. Яси?
У кого-то рядом заурчал желудок, а когда я машинально поискал взглядом источник звука, это оказалась Клэр. Она сглотнула слюну и поджала губы.
— А я свинину люблю, — пробурчала она. — Приедем в Коруну — прикажу приготовить на вертеле целую порчетту, начинённую овощами.
— Прошу прощения, моя госпожа, — вставил я слово. — Но нам надобно быстрее в лагерь прибыть, а потом переехать на берег запруды.
Все замолчали, и после паузы первой заговорила Катарина:
— Она не отдаст Джека.
— Это мы ещё посмотрим, — ухмыльнулся я. — На каждую задницу есть…
Я замолчал, не зная, как правильно будет звучать земная поговорка.
— Что есть? — с детской непосредственностью переспросила Клэр.
— Кол поострее, — продолжила Герда, а после её слов Катарина аж дёрнулась, словно её по спине плёткой ударили. Вопрос о кольях её очень сильно задевал. Вспомнилось, как она рассказала о том, как её первую любовь посадили на кол, а саму заставили стоять на коленях перед ним и молиться. Ей тогда было тринадцать, кажется.
— Золотой ручей у нас всё равно в плане есть, — продолжил я, — вот и попробуем заодно.
— Разбить лагерь прямо там? — задумчиво скривилась сержантка. — Глупо. Во-первых, придётся подвергать опасности жизнь Её Сиятельства, а во-вторых, как это сделаем? Речная дева будет против.
— Не будет, — покачал я головой. — Если не убила, значит, заинтересована в нас, и мы сей нюанс используем во благо. К тому же она не лесбиянка, ведь на неё работают только мужья-утопленники, значит, Её Сиятельство будет в относительной безопасности.
— А лесбиянка — это кто? — снова вставила вопрос юная графиня.
— Это женщины, которые возжелают на ложе другую женщину, а не мужчину. Не знаю, как это пояснить.
— Знаю! — радостно выкрикнула Клэр. — В замке да Кашонов ключница такая! Как напьётся, так молодым стражницам под юбку лезет! Её сперва хотели сжечь как одержимую, даже в темницу по доносу бросили, но приехавшая для дознания святая матре из храма Небесной Пары назвала её просто умалишённой. Так, ключница долго ещё работала, хотя ей нос часто разбивали до кровавых соплей.
Я улыбнулся, а потом почувствовал, как на моей руке сжалась рука Катарины.
— Всё равно это не яси. Она может тебя похитить, — произнесла храмовница, глядя на реку.
— Не похитит. Я всё придумал. Всё будет хорошо. И предлагаю всё же двинуться дальше, — улыбнулся я в ответ.
— Всё равно это глупая затея. С духами спорить непозволительно и опасно. Они непредсказуемы, — недовольно пробурчала Катарина.
— Ваше Сиятельство, изволите продолжить путь? — спросила Герда, слегка наклонив голову в знак почтения.
— Подождите, — процедила стоя́щая рядом Клэр, а потом громко закричала: — Не могу больше ждать! Сейчас лопну!
Сержантка сразу схватила за край кирасы ближайшую солдатку и толкнула в сторону кустов.
— Быстро проверь! А ты, ты и ты — живо взять щиты и встать в каре! Пойдёмте, Ваше Сиятельство.
Солдатки засуетились, а юная графиня, краснея от стыда и натуги, поспешила в сторону обочины. Как говорится, никакого уединения, но на то оно и средневековье. К тому же стрела в мягкое место целой графини — позор, который можно смыть только харакири или рыцарскими подвигами не ниже убийства стометрового дракона.
После пятиминутной задержки отряд снова двинулся в путь. Проезжая мимо брода, пришлось разогнать гиен, которые уже начали растаскивать трупы псоглавых, попавших им в засаду незадачливых купцов и их скот. Большая стая скулящих, хохочущих и рычащих друг на друга зверей не предпринимала никаких попыток на нас напасть, что неудивительно: имеющегося мяса им хватит для того, чтобы наесться до отвала. Место пиршества уже окружали приземлившиеся щеголявшие голыми красными шеями и грязно-белыми перьевыми воротниками угольно-чёрные грифы, суетливые взъерошенные шакалы и какие-то двухметровые птицы, похожие на аистов-марабу. Все они ждали, пока не наедятся гиены.
Наверное, нужно было бы отбить у зверей тела купцов, а после похоронить их, но на это попросту не было никакого времени. Да и заниматься обезображенными, растерзанными трупами никто не хотел.
Мы только остановились, отогнали хищников, сорвали с шей мёртвых торговцев амулеты с изображениями божеств, а Катарина прочитала короткую, всего в десяток слов, молитву, встав при этом на колени и сложив руки в знак Небесной Пары. Остальные в поклоне дотронулись пальцами сперва до середины груди, а потом до земли. Не стукнули кулаком, не сложили ладони в каком-либо особом жесте — просто кончиками пальцев.