Рыжая осторожно развернулась и по-пластунски поползла к кустарнику, росшему неподалёку. Ни единый сучок не треснул под ней, и, заползая за заросли, она подняла лицо к небу и дотронулась пальцами до горла, а потом тихо завыла.
— У-у-у-у-о-о-о — раздался вой, словно откуда-то издали.
— Уа-а-а-а-у-у, — ответил ему такой же.
Джинджер подавила смешок, а потом завыла чуточку громче, словно стая приближалась. Волки — редкость в этих краях, они не выдерживают натиска гиен и львов, но всё же иногда заходят в голодное время. Если сейчас сюда сбегутся хищные звери, чтобы прогнать чужаков, то будет плохо, но дикий зверь не такой дурной, как человек или домашняя корова, жившая в тепле и заботе, и на слух определит обман.
Рыжая слегка приподнялась над кустами и поудобнее перехватила внешне грубый, но хорошо сделанный арбалет. Арбалеты были самым любимым её оружием после острой боевой шпаги, и владела они ими в совершенстве, а звериная часть естества только добавляла ловкости.
Волчья дозорная слегка провела пальцами по тетиве, навалилась на приклад арбалета, прижимая упорами к земле, и натянула рычаг, стараясь, чтобы не сильно трещал храповик, потом дождалась, когда солдатка отвернётся, а корова замычит, и выстрелила. Болт с широким охотничьим наконечником прошёлся по верёвке и улетел дальше в лес. И хотя верёвка не оборвалась, этого и не надо было: дальше испуганная корова всё сделает сама.
Джинджер прислушалась. Тетива достаточно громко хлопнула, и очень ретивая дозорная сможет отличить этот звук от прочих, но оставшиеся в лагере, видимо, слишком привыкли иметь дело острыми клинками и порохом, раз никак не отреагировали в ответ.
Рыжая снова натянула тетиву и положила на ложе обычную более или менее прямую веточку с тупым концом, а потом выстрелила прямо в зад белой корове. Рогатая дёрнулась и громко замычала, лопнула удерживавшая её верёвка. Джинджер довольно поиграла плечами, вложила ещё одну веточку и громко завыла, словно стая была совсем близко, а потом нажала на спусковой рычаг.
Животина снова заревела и бросилась прочь, сбив с ног солдатку с ведром и тряпкой.
— Бланка! Стой! — закричала женщина и попыталась поймать корову, но куда там! Животное, звеня бубенцами на рогах, кинулось прочь, в лес.
— Убегает! — завопила женщина, и на её крик из палатки выскочила рыцарша в исподнем и с оберегами в руках. Она, наверное, молилась в этот момент, ибо сказано: «Не преклоняйся во всеоружии и одоспешенной перед Вессией, заступницей малых чад, небесной повитухой и сподвижницей Небесной Пары. Зато перед двуликой лучше нацепить всё что есть, ибо она сама взвешивает шансы молящегося на успех перед любым начинанием, и лучше положить на белую чашу удачи лишний кинжал, чем понадеяться на милосердие. Двуликая часто зло шутит». Вот и приходится то одеваться, то раздеваться. А скоро праздник плодородия — десять дней сплошного безделья и поклонения всем богам, на второй день вообще нагишом придётся ритуалы свершать.
— Бланка! — закричала рыцарша от самого входа. — Поймать! Вернуть!
Джинджер с улыбкой глядела на то, как засуетились сидевшие у костра стражницы. Они дружно бросились в лес, пытаясь догнать корову. Теперь осталось отвлечь внимание от ведьмы. Свернуть бы ей шею, да нельзя.
Рыжая дождалась, когда солдатки уберутся подальше, а потом достала флакон с земляным салом и поползла по краю, чтоб подойти ближе к фургонам халумари. Только бы двуликая не пошутила и не вернула корову раньше времени. Но нет, за белой скотиной всё ещё гнались по лесу с криками, и слышался треск кустов.
Подобравшись поближе, Джинджер выдернула зубами тугую пробку и, пока ведьма успокаивала вращающего халумарский колдовской ворот бычка, кинула бутыль в костёр, на котором кипел котёл с похлёбкой. Чёрная жижа земляного сала мгновенно вспыхнула, отчего взметнулось пламя в два человеческих роста и чёрный жирный дым окутал котёл так, что его не стало видно.
Ведьма заохала, захлопала руками по бёдрам, слово курица-наседка, и бросилась к очагу. Сперва она стала водить руками, колдуя. Но куда там — чтоб потушить земляное сало, надо быть воистину архимагессой. Рыжая очень любила за это чёрную горючую жижу, и ту соколятню в Серебряно-Седых Холмах, она тоже подожгла не без её помощи. В этот момент пришлось пригнуться, так как из палатки выскочил халумари — не тот, который отобрал полушпагу, а другой. Он подбежал к костру и стал помогать тушить его, но водой залить не удавалось. И Джинджер снова ухмыльнулась.
Рыжая быстро проползла до фургона, вспорола край тента и принюхалась. Пахло человеком. Джинджер осторожно сунула голову, увидев храпящую возницу, которую не разбудили ни вопли рыцарши, ни вонь горящего сала. Руки зачесались придушить спящую, но нельзя. Зато заветная шкатулка была на расстоянии вытянутой руки.
Волчья дозорная, не отрывая взгляда от спящей, дотянулась до чёрной шкатулки с удобной ручкой для переноски сбоку и потянула её на себя. Вещица оказалась тяжелее, чем можно ожидать. Казалось, в неё словно железа или свинца напихали доверху. Уже когда шкатулка оказалась у самого разреза, по освободившейся от тяжести и оттого сыгравшей лавке покатилась стеклянная колба. Точно такая же, как висела на шнуре посередине поляны. Склянка со светом, но, наверное, в этой свет кончился. Пустая она.
Склянка со звоном упала на пол фургона.
— А? Что? — забормотала просыпающаяся возница.
Рыжая стиснула зубы, проклиная саму себя за неосторожность, и с силой ударилась шкатулкой по голове возницы. Та обмякла.
— Бездна, — тихо процедила Джинджер, вытягивая добычу наружу, а напоследок нырнула ещё раз и схватила склянку. Но теперь уже не отвертеться. Теперь точно поймут, что человек поработал. Или нет?
Рыжая окинула взглядом нутро фургона, а потом дотянулась до подвесных сумок и повисла на них всем весом. Лопнули лямки, и сумки рухнули на возницу.
Полдела было сделано. Осталось ещё половина.
Волчья дозорная достала шпагу и изо всех сил хлестнула плашмя по крупу впряжённого бычка. Тот заревел и рванул вперёд, что рыжей как раз и нужно было, и она побежала сбоку от повозки, так, чтобы её не было видно, а когда фургон начал останавливаться и испуганный бычок с негодованием уставился на обидчицу, умчалась в лес. Бег для дозорной — самое привычное дело. Что волчица, что её четвероногая родня могли долго выдерживать темп даже с солидной ношей.
Лишь отбежав на целую милю, рыжая, часто дыша и сплёвывая, опустилась на траву и прислонилась к широкому дереву, а потом принюхалась. От реки, видимой через прорехи в прибрежных зарослях, запахло кровью — большой кровью, а вскоре течение понесло изрубленную тушку псоглавого.
* * *
Беговые бычки шли рысью, таща за собой колесницы. Позади остался залитый кровью брод. А впереди была неизвестность.
Я глядел на извивающуюся, поросшую мелкой травкой дорогу, и, судя по всему, ею не так уж часто пользовались. Во всяком случае, свежая поросль не была вытоптана. Дорога то поднималась по пологому склону, то слегка опускалась, пересекая влажные заливные лужайки, обойти которые можно было, только сделав большой крюк из-за извилистых оврагов, не очень глубоких, но весьма проблематичных для повозок. Пешим, да налегке можно и вовсе через них перепрыгнуть или спуститься и снова заскочить, так как большинство было не глубже, чем мне по пояс. В самом низу таких заливных ложбинок колёса поднимали брызги из тоненьких ручейков. Хорошо, что, почва в этих местах песчаная, иначе завязли бы в грязи по уши. А вот когда минуем столицу, придётся ступить на глину, где придётся несладко. За столицей, на месте, где когда-то были солёные озёра, простирается огромная низина. Там до сих пор солончаки имеются. География Реверса вообще загадочна: то почти под копирку повторяет отдельные участки местности, то влепляет в них жирное такое отличие. Даже Северный полюс здесь находится несколько в другом месте, торча на самом верху Канады, отчего экватор должен проходить точно посередине Китая (если он здесь, конечно, имеется), а также он пролегает по самому югу Бразилии. От этого в Австралии здесь достаточно прохладна. Зато Антарктида должна наполовину выползти за южный полярный круг, и там ожидаются обширные тундры.
Рядом со мной находилась Клэр, горделиво вглядывавшаяся в даль, а к боку колесницы была подвешена голова поверженного вождя псоглавых. Я не знал, что она будет с ней делать дальше, не есть же на ужин.
Перед отправкой Герда в очередной раз дала всем нагоняя, и теперь впереди нас в полусотне метров мчался головной дозор, призванный заметить неприятеля и подать сигнал. И когда этот дозор начал сбрасывать скорость, все забеспокоились. Вскоре он и вовсе встал, а женщины спрыгнули на землю. Одна из них вытащила топорик и подхватила бычков за поводья, а вторая приготовилась к бою, прикрывшись щитом и выставив перед собой алебарду. До сих пор я не привык к этой тактике спешивания. Земные всадники действовали бы по принципу либо казачьих разъездов, либо гусарских эскадронов, то есть стрельба прямо с лошади с последующей рубкой саблями, аки лихая кавалерийская девица Дурова или атака пиками с ходу. А здесь всё вернулось в стадию античности с поправкой на порох. А интересно, проклятие только на лошадей подействовало или звучало как «погибель всякой верховой твари»? Если судить по тому, что ни на верблюдах, ни на тех же буйволах на хребтине не катаются, то второе. Даже ослов нет.
Клэр притормозила свою пару бычков, и рядом с нею тут как тут возникла Герда, которая сразу начала отдавать приказы:
— В линию, бездна вас всех побери! Возничие, чему учила при засаде?!
Я сам достал пневматический пистолет, переломил, проверил наличие пули, защёлкнул и заткнул за пояс. А затем сунул руку за пазуху, где был спрятан малогабаритный пистолет, и нащупал своё оружие последнего шанса. Гранат-то больше не осталось, а после всех тех фокусов, что вытворяли шаманы и магессы, я был не слишком уверен в своей боеспособности. После всего этого пощёлкал кнопкой на шокере, проверяя заряд, и поудобнее стиснул рукоятку самодельного волшебного посоха.
— Всё хорошо? — коснувшись пальцами моего плеча, спросила Катарина. Она тоже спешилась, но на этот раз в колеснице вместе с нею размещалась мокрая до нитки и хмурая, как приглашённая на казнь в качестве особо почётного наказуемого, Лукреция.
Я кивнул, а потом встал за выстроившимися в одну линию солдатками. Возницы же разворачивали колесницы в обратную сторону, а затем встали перед бычками, ухватили их за рога и начали толкать. Обученные скотины попятились к нам, приближая боевые повозки таким образом, что в них можно быстро заскочить и дать дёру.
Одна из дозорных пошла вперёд, стараясь держаться так, чтоб её хорошо было видно. Вся линия тоже двинулась, держась настороже. Я настолько пристально вглядывался в разведчиц, что не сразу сообразил, что датчик магии начал трещать и пищать, сперва тихо, но с каждым шагом звучание становилось всё сильнее и сильнее. А вскоре дорога вильнула, уходя вверх и вправо по косому склону, и нам открылся очень интересный вид.
Речку преграждала большая плотина, сооружённая из булыжников, мешков с песком и веток. Плотина была не очень высокой — разница в уровне воды едва ли превышала полтора метра, но самым примечательным было то, что на строительстве этой плотины трудились не люди. Около сотни прозрачных человекоподобных существ таскали плетёные корзины с булыжниками, забивали укрепляющие дамбу сваи, бродили по берегу, подбирая всякий мусор, и набирали в вёдра песок. Треск от магодетектора стоял невероятный!
— Что за хрень? — тихо произнёс я, глядя на происходящее.
Стоявшая рядом Клэр сняла шлем, почесала в затылке и снова его надела.
— Юрий, а тут какую тактику нужно использовать?
— Не знаю, — неуверенно скривившись, ответил я.
— Джек, — указав на это водохранилище, сказала Катарина. Действительно, соколятник обнаружился на большом валуне, торчавшем посереди запруды. Мужчина сидел на нём, поджав ноги и уподобившись сестрице Алёнушке, тоскливо ожидающей, что придёт богатырь Иванушка и наваляет по первое число всем козлам в округе.
— Юрий, — прошептала графиня, — подскажи, что делать?
Я поджал губы и поглядел на Катарину и Герду, но те сами ждали от меня ответа. Я теперь что, самый спец по нелюдям стал? Или, коль скоро меня считают полупризраком, то я должен сам решать вопросы с братьями по разуму?
Тем временам Джек нас заметил. Он встал на камне, вытянулся на цыпочках и замахал руками.
— Госпожа! — донёсся до нас жалобный крик. — Пожалуйста, вытащите меня отсюда! Умоляю!
— А его точно спасать надо? — тихо спросила Клэр, шмыгнув носом. — Ему и так неплохо. Жив-здоров, не съело чудище.
— Сейчас узнаем, — ответил я, заметив, что к нам направилась какая-то фигура. Все сразу напряглись и ощетинились оружием.
Когда фигура неспешно приблизилась, слегка косолапя и шлёпая ногами по траве, я смог получше разглядеть её. Существо было стеклянистым, словно манекен из баллистического геля или обычного желатина, а внутри него стал хорошо различим человеческий скелет. Рёбра, позвонки, таз, кости конечностей и череп были покрыты зеленоватым налётом водорослей и очень мелких, похожих на мидии ракушек. В глазницах вместо глаз застыли пузырьки. Там, где полагалось быть сердцу, билась крохотная рыбка, похожая на золотистого карасика. А ещё это был мужчина. Во всяком случае, внизу тазовой области болталась характерная пипетка, которая тоже была прозрачной, а внутри неё пульсировала жирная пиявка.
— Гадость! — произнесла Катарина.
— Угу, — согласилась с ней Клэр.
— Мерзость! — добавила Лукреция своё мнение, не отличающееся от мнения остальных.
Существо остановилось в десяти шагах. Когда оно раскрыло губы, полость рта быстро наполнилась воздухом, а потом этот пузырь начал углубляться в гортань, словно в полом манекене начали надувать презерватив. Воздушная полость быстро изобразила трахею, а потом начала формировать лёгкие.
— Меня сейчас вырвет, — сдавленно произнесла Клэр.
— Терпение, моя госпожа, — ответил я.
В отличие от местных я был пресыщен Голливудом с его ужастиками, и эта метаморфоза вызывала во мне неподдельный интерес. Не каждый день увидишь медузу, которую натянули на глобус… прошу прощения, на скелет.
А существо приложило руку к груди и поклонилось.
— Вы вступили во владения нашей супруги. Она вас ждёт, — на удивление чистым голосом произнесло оно.
— Охренеть! — выдавил я, а потом спохватился, снял с головы мокрый берет со слипшимся пером и поклонился в ответ.
— Это ловушка, — произнесла Катарина, поудобнее сжав в руке свой фальшион. Только будет ли от него толк? Вдруг это создание сродни киношному Терминатору из жидкого металла и умеет быстро восстанавливаться?
В голове мелькнуло, что уже видел в этом мире нечто подобное. Жижа поверх скелета. Точно! Инфант кровавого озера тоже состоял из обтянутых красной субстанцией костей!
Я выпрямился, нахлобучил на голову берет и нахально раздвинул стоявших передо мной солдаток.
— Барышни, посторонись. Щас всё уладим! Веди нас, любезный!
— Юрий! — одновременно закричали Катарина и Клэр.
— Девушки, всё будет замечательно! В этом я мастер своего дела.
Я, конечно, не был уверен в своих возможностях, но раз этот припёрся с поклонами, а Джек жив, убивать нас точно не станут. А если и станут, то после беседы.
Создание выпрямилось, развернулось и направилось в сторону запруды.
— Следуйте за мной, — донеслось до нас.
Неуверенно улыбнувшись, я двинулся по уходящей к воде тропинке. Под ногами поскрипывали мелкие камушки и шуршал песок. Внутри осторожность боролась с любопытством, а когда из реки показалось лох-несское чудовище, осторожность начала настойчиво свербеть в том месте, на котором сидят. Но громадный змей не делал попыток напасть, и это немного приободрило меня.
Обернувшись, я увидел, что следом идёт настороженная Катарина, а Клэр пытается выдернуть свою руку из рук Герды. Сержантка удерживала графиню и тараторила:
— Не пущу вас, госпожа! Я не хочу вас подвергать вас опасности! Можете сразить меня клинком, но не пущу!
— Пусти!