— А вы кто, собственно, такой? - Спокойно и тактично, на великорусском наречии спросил Грушевский, снова одевая очки и снимая шляпу.
Став так, что бы мои руки были видны только Михаилу Сергеевичу, я продемонстрировал ему купюру достоинством сто гривен с двух сторон. Близоруко прищурив глаза он внимательно посмотрел на деньги и опять на меня, собрался, что-то сказать, но я его аккуратно перебил фразой:
— У меня есть что вам рассказать про все это, но только не здесь. Давайте без лишних ушей.
Грушевский мгновенно принял решение и жестом пригласил меня в один из боковых коридоров, попросив своего спутника зайти в другой раз. Дежурный офицер поняв, что все уладилось, тоже отстал. Навстречу шли двое военных и поравнявшись с нами остановились, и вытянувшись поприветствовали президента. В ответ Грушевский коротко кивнул офицерам и сразу же указал мне на дверь справа, в которую я тут же вошел первым. В помещении пожилая женщина, закончившая влажную уборку, увидев нас вежливо поздоровалась и вместе с инвентарем покинула кабинет.
— Вы знаете, что это? - Я вынул из кармана смартфон и положил его на стол, успев включить. Когда плоская, черная коробочка засветилась и издала приветственный звук, Грушевский, протянувший к ней руку, вздрогнул и отстранился, пристально взглянув на меня.
– Я очень вас прошу меня выслушать с максимальным вниманием и не перебивая. От моих слов очень многое зависит. Я из вашего будущего. Зовут меня Сергей Михайлович Ершов. Я родился почти через 50 лет в Киеве. По национальности - писали что русский, но осознаю себя украинцем, хотя и русскоязычный. Українську мову добре розумiю, але розмовляю повiльно, тому що не маю достатьньої практики i до того ж я теж жертва русифiкацii. В общем и целом я продукт своего времени. Прибыл к вам из далекого 2017 года. И у нас сейчас опять война с Россией. Правда гибридная. А у вас, насколько я помню, скоро начнется. Так вот, этот прибор – доказательство моих слов, называется СМАРТФОН. Это беспроводной телефонный аппарат, с помощью которого я, в своем мире, могу в любое время связаться с любой точкой земли где есть связь. А связь есть почти везде. Могу мгновенно сделать фотографию и отправить ее куда захочу. Так же в этой штуке есть фонарик, видеокамера, диктофон, любая энциклопедия, географические карты и словарь любого языка и вообще практически любая информация, которая мне нужна сейчас.
А все–таки только ради этого стоило жить. Я раньше пытался представить себе нечто подобное, но в реале все гораздо круче. Несколько раз сменив цвет лица, я даже успел подумать о том, что еще не хватало нам тут сердечного приступа, Грушевский быстро присел на стул и обхватив голову руками, и глядя на лежащий перед ним чудо-аппарат спросил:
— Полагаю у вас действительно есть, что рассказать. Мы располагаем временем Сергей Михайлович?
Красавец–мужчина, я так и думал, что он голова. Он мгновенно врубился в совершенно неимоверную для него историю. Недаром мой народ избрал его своим лидером.
— В связи с тем, что информации много а времени в обрез, где-то до 18.00. Предлагаю, что бы все заново не повторять, сразу пригласить сюда тех, за кем есть реальные человеческие массы. И очень Вас прошу: без большевиков. Потому что лишних и не согласных придется сразу убрать, времени на сантименты не осталось. И, кстати, путь которым вы идете сейчас - окажется ошибочным. Украинская революция в опасности, и теперь наше поколение исправляет свои и ваши ошибки. Теперь по делу. Нужно немедленно заинтересовать большую часть населения – крестьян. Дать им свободу и землю, помочь с сопутствующими товарами. И они к вам потянутся. Срочно нужна сильная народная армия, ведь воевать придется очень много, а также нужен хороший и мощный союзник. Это я вам вкратце рассказал для того, что бы вы могли быстро решить, кого будете приглашать. А пока народ будет собираться, прошу, если это возможно, обеспечить меня горячей водой и едой.
Грушевский с грустью смотрел на меня, понимая, что только что его жизнь и все вокруг резко изменилось. Но, взяв себя в руки, указал мне на стул и извинившись, вышел из кабинета.
Пока Михаил Сергеевич отдавал необходимые распоряжения я оглянулся вокруг и понял, что первая часть моей миссии удалась. И совсем не мешало бы поесть. Через несколько минут вернулся Михаил Сергеевич и предложил нашу беседу а равно и банные процедуры с обедом перенести к нему домой на Паньковскую. Это, мол, позволит создать нужный режим секретности, да и просто для удобства. А еще через пару минут мы уже ехали на допотопном, праворульном, но довольно резво набирающем скорость авточуде по Владимирской в сторону Паньковской, в сопровождении нескольких вооруженных всадников, которым приходилось скакать за нами галопом. Интересно, что на капоте автомобиля, в круглом значке, красовалась самая обычная свастика. Люди того времени еще не забыли добрую силу этого знака. Черт возьми, а приятно почувствовать себя почетным гостем президента! На всем протяжении пути военные отдавали честь а гражданские вежливо раскланивались с Грушевским. Некоторые приветственно кричали: «СЛАВА!!!» Но были и такие, кто демонстративно отворачивался, или смотрел с неприкрытой злобой. Могу себе представить, что у этих гадов в головах. Да, подумал я, для будущего СБУ здесь работы непочатый край. Да и здание для этого уже готово, и подвалов там на всех хватит.
Глава 3.
В доме которого нет.
Дом, к которому мы подъехали, был угловой новой шестиэтажкой. На то время - просто небоскреб со стилизованным украинским орнаментом фасадом. Я когда-то вскользь интересовался дореволюционными киевскими высотками, в том числе и домом Гинзбурга, и вот этим прекрасным зданием. Но все они плохо кончили. Большевизм убивает не только людей, но и дома. Я по ходу дела заметил Михаилу Сергеевичу, что этот чудесный дом очень скоро большевики разрушат огнем артиллерии с бронепоезда. Он тут же расстроился, сказав что это его доходный дом. А, ну теперь понятно почему красные так настойчиво целились именно сюда. Тем временем мы поднялись на второй этаж по новенькой мраморной лестнице. По всему чувствовалось, что живут здесь очень не бедные люди. Ай да Грушевский, я не уставал восхищаться этим человеком. Пока он все делал правильно, даже бизнес. Дверь нам открыла молодая женщина с простым приветливым лицом
— Вже чекаємо, Михайло Сергiйович! Добрий ранок! Будь ласка, проходьте, - это уже ко мне. Я так понял, что о нашем визите на квартиру хозяин квартиры сообщил по телефону, которых в Киеве было уже довольно прилично. Глядя на служанку я еще подумал, что здесь здоровое общество, в котором каждый знает свое место и не переживает например из-за того, что кто-то зарабатывает и распоряжается, а кто-то прислуживает. Как во всем нормальном мире. И никто этого не стесняется, а из поколения в поколение служат. Короче кто на что учился. А потом большевики отравили людей своими дебильными лозунгами о каком-то непонятном равенстве и бесклассовом обществе. Из-за этого в наше время большинство мнит себя графьями и не желают чистить сортиры, хотя там их самое место. Я их называю – гордое быдло. Ну да ладно.
Сняв верхнюю одежду, я успел заметить, как удивилась девица, мгновенно оценив вес и качество ткани моей куртки, мы сразу прошли в кабинет Грушевского. Я, как всякий нормальный книгоман, когда прихожу в чужой дом, я сразу обращаю внимание на книги. Наличие, их подбор или их отсутствие красноречиво говорит о том, что в голове у хозяина. У Грушевского книг было очень много. Несколько больших и полных книжных шкафов создавали в кабинете атмосферу библиотеки. Хотелось сразу же окунуться в мир знаний, выбросив из головы все насущные проблемы. Но сейчас не тот случай.
— Сергей Михайлович все необходимое для Вас уже готово. Через час начнут собираться нужные люди. Я не стал приглашать весь Генеральный Секретариат, так как не все его участники разделяют ту точку зрения, которую определили вы. Кстати и я в том числе. Да и не за всеми есть люди.
— Теперь все срочно надо переигрывать, - сказал я. - Я когда–то читал, что среди ваших коллег был то ли адвокат, то ли военный, который поднял летом 1917 восстание в Киеве. Вот он тогда все правильно делал и теперь нужен.
— Вы наверное говорите о Николае Ивановиче Михновском! Яркая личность. Да, летом восстал полк имени Полуботка. Там все закончилось без крови, слава Богу. А Николай Иванович с единомышленниками был отправлен на румынский фронт.
— Вы понимаете Михаил Сергеевич, дело, которое вам предстоит, настолько серьезно, что разбрасываться такими кадрами вы, как лидер молодой республики, не имеете права.
В дверь постучали и разговор пришлось свернуть. В кабинет вошел еще молодой мужчина в очках, с лицом очень похожим на Грушевского. Но моложе.
— Прошу знакомиться господа! - Грушевский протянул к нам руки, как бы сводя нас. — Александр Сергеевич Грушевский.
Ага теперь понятны причины сходства. Я представился в ответ.
— Александр Сергеевич, мой младший брат и соратник. На нашем сегодняшнем собрании он выступит в роли секретаря и организатора. Я не смею Вас задерживать Сергей Михайлович. - Намекнул мне Грушевский на то, что время идет, а вода и еда стынут. Указывая рукой на дверь. В коридоре меня ждала служанка, с улыбкой указавшая мне нужную дверь.
Ванная с горячей водой в начале двадцатого века! Ребята, я понял, что по большому счету за последние сто лет ничего не поменялось. Все те же удобства, только аксессуары немного непривычной нам формы. Тот же кафель, трубы, краны, но чуть-чуть другие. Вспоминая сегодняшнюю ночь в колючем сене, я радовался такому приятному контрасту, всем телом впитывая тепло воды. Но время неумолимо летело вперед, а перед встречей с людьми надо было еще и поесть, о чем мой желудок настойчиво напоминал. Поэтому киснуть больше десяти минут в ванной я себе не позволил.
Столовая, в которую мы вошли с братьями Грушевскими, была, по нашим меркам, ну просто огромной. Четыре окна впускали сколько угодно солнечного света. А аппетитные запахи сводили с ума. За столом сидели две женщины и пили чай. Одна лет сорока-сорока пяти, чуть полноватая, с внимательным и немного настороженным взглядом. Другая пожилая сухонькая и строгая. Представились как Мария Сильвестровна и Глафира Захаровна (ну у них и имена), соответственно жена и мать Михаила Сергеевича. Увидев меня дамы легким кивком ответили на мой поклон и слова приветствия, и пригласили за стол. Прислуги не было, и я понял, что хозяева максимально стараются соблюдать конспирацию. На столе был нарезанный хлеб, масло, буженина, специи. В глубоких тарелках парил горячий борщ, а рядом с ним, на отдельной тарелочке, призывно пахли пампушки с чесноком. Было также мясо, варенные овощи, узвар и что-то еще. Ничего необычного. И это все для меня одного, так как остальные не так давно завтракали. Все сели за стол и трапеза началась. Судя по реакции присутствующих дам все были уже в курсе дела, из чего я сделал вывод, что в семье царит доверительная атмосфера. Так как до назначенной встречи времени оставалось не так уж и много, обед прошел спокойно и быстро, без всяких там реверансов, хотя дамы явно страдали от любопытства. Говорили о ценах, о погоде и о Временном правительстве. В конце трапезы не выдержала Мария Сильвестровна:
— Сергей Михайлович, миленький, что будет с Украиной? Хоть не даром Михаил Сергеевич сутки напролет работает? Не будет ли голода и когда закончится война?
Не желая начинать такой серьезный разговор здесь и сейчас, пришлось вежливо успокоить женщин, что все сейчас зависит от их мужчин и миллионов других простых украинцев, которые, я надеюсь, и решения примут правильные и сделают все как надо. Все в наших руках. А про голод ответил, что в Украине голод может быть только искусственный, и только от большевиков. Поблагодарив женщин за вкусный и сытный обед, мы прошли в кабинет, где уже нас ожидали несколько человек.
Петлюру, в его вечном френче, я узнал сразу, и подумал, что в натуре он меньше, чем кажется на кадрах хроники. Но взгляд жесткий и внимательный. Первому меня представили чернявому, интеллигентного вида мужчине, который назвался Владимиром Кирилловичем Винниченко. Глядя на него я вдруг вспомнил, что он тут главный пацифист и не ошибся. Следующим был мужчина очень похожий на Винниченко, который представился Сергеем Александровичем Ефремовым. У него были приятное лицо и умные глаза. Потом был Симон Васильевич Петлюра. Этот парень мне понравился сразу. Крепкое рукопожатие и решительный взгляд выдавали в нем стержень. С ним мы заварим такую кашу, что москали ахнут. Замыкал общество новых мне людей уже взрослый, с аккуратными офицерскими усами господин со звучной фамилией Дорошенко Дмитрий Иванович. Кроме этих четверых были оба Грушевских.
Передо мной сидели не просто умные и одухотворенные люди, а те кто своей неуемной энергией и жаждой перемен питал начало Украинского освободительного движения. И пусть у них тогда не все вышло, но начало заложили именно они. У них разные черты лиц, разная энергетика, но в их глазах одинаковый смертельный интерес. Ведь сейчас каждый из них получит ответ на тот единственный вопрос – правильно ли он поступал до сих пор. И мой положительный ответ как будто лизнет их горячим языком в самое сердце, подтвердив что до сих пор они шли верной дорогой, и зарядит на будущие дела не взирая на их количество и сложность. А если отрицательный? Но кто не ошибается, особенно когда идешь по не знакомому пути?
Я, Михаил Сергеевич, Симон Васильевич и Винниченко расположились на стульях вокруг круглого журнального стола. Ефремов и Дорошенко заняли полосатый диван, а младший Грушевский с солидной стопкой чистых листов и всеми остальными принадлежностями для писания присел сбоку, за маленький столик.
И я начал.
Сразу, что бы закрепить понимание аудитории, я опять включил мобильник и нашел в медиаплеере гимн Украины, который поют люди на концерте «Океана Эльзы» и положил телефон на стол. Все не отрываясь смотрели на экран и излучали потоки всей палитры эмоций. Подошедшие обитатели дивана нависли над сидящими и тоже замерли. Стало понятно, что клиенты дозревают, и я продолжил ходить с козырей, положив на стол украинские деньги своего времени и паспорт. Купюр было три: двадцатка с Иваном Франко, сотка с молодым Тарасом и двести гривен с Лесей Украинкой . И вскользь заметил, что на купюре в пятьдесят гривен изображен Грушевский. Сразу было видно, что деньги не новые, значит где-то ходят и давно. Все разошлось по рукам. Деньги смотрели на свет и обсуждали мелкие детали. Вот клиент и дозрел, как говорится, можно начинать. Все расселись по местам и приготовились внимательно слушать. Лед недоверия стремительно таял.
— Люди! У нас с вами есть около 5 часов. Эта игра вопросов и ответов закончится сегодня в 17.00. Мне нужно будет возвращаться. Потом у вас будет осмысление услышанного, а потом очень серьезные и очень быстрые решения и действия, общие черты которых мы с вами совместно набросаем в конце. Сейчас вы услышите очень много различной, в основном страшной информации, которая перевернет как всю вашу жизнь и мировоззрение, так и жизнь всего нашего народа. Для людей это будет игра втемную, но зато с уже известными для вас ориентирами. И если до сегодняшнего дня вы действовали интуитивно и по обстоятельствам, то уже завтра вы будете точно знать, как вам не поступать в ближайшем будущем, которое будет грязным, кровавым, но теперь, я надеюсь, обязательно результативным. Тем самым многие и многие жертвы нашего народа на пути к свободе и независимости Украины будут не напрасными. Я не профессиональный историк и большинство дат я не запомнил, но основное я знаю наверное. Ведь когда я интересовался историей для меня не были главными даты, главным был смысл и четкая укладка фактов в моем мозгу, что позволяла мне хоть как–то отличать правду от лжи. В моем времени многие документы скрыты от исследователя до сих пор, но у нас есть косвенные доказательства и уже свершившиеся факты, из которых складывается понятная картина произошедших событий.