Сюда же прибыла и дама средних лет, представленная Бродягой как Нарцисса Блэк, в недавнем прошлом – супруга Малфоя-старшего, разведённая Бродягой с мужем за несколько дней до гибели такового.
- Значит, это ты, Гарри, убил Драко? – спросила она после приветствий и представлений. – Сириус мне уже рассказал, как это произошло.
- Да, мадам Блэк.
- Зови меня тётей Цисси, всё же мы родственники, – вполне приветливо отозвалась она. – И заранее отвечая на твой вопрос, я давно уже утратила надежду, что Драко мог бы вырасти человеком. В нём было слишком много от Люциуса. И это его внезапное желание… Альфред никогда не отдал бы за Драко ни одной дочери. Но Люциус мог зайти слишком далеко. Вплоть до убийства родителей Дафны и Астории. Как бы там ни было, я счастлива, что они выбрали тебя, а не его…
Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит… Пока ещё не пили и не гуляли, Бродяга собрал всех на совещание.
- Поскольку здесь все посвящены в наши дела, можно говорить открыто, – взял он слово. – Сперва подведу итоги года. Нашими стараниями «тёмной» стороне нанесён хороший урон, по моим сведениям, в гербовой палате перевёрнуто семь гербов. Полностью уничтожены семейства: Малфой, Крэбб, Гойл, Нотт, Джагсон, Кэрроу, Трэверс. Также уничтожены Долохов и Снейп, гибель последнего косвенно повлияла на смерть Дамблдора.
- Это как? – удивился Браун-старший.
- В день, когда Дамблдор получил наше известие о гибели Снейпа, у него случилось обширное кровоизлияние в мозг, в сознание он так и не пришёл.
- А не подменил ли он сам себя? – спросил старший Дэвис. – Старик был очень хитрым.
- В столь преклонном возрасте? Это вряд ли, – скептически заметила Амелия. – Мои люди присутствовали при вскрытии и провели анализ тела. Оно действительно принадлежало Дамблдору. Мозг старика полностью разрушен. Обширное кровоизлияние, наложившееся на возрастные изменения в организме, и было причиной того, что с первого сентября он больше не приходил в сознание.
- Его хитрость его же и погубила, – хмыкнул Грюм. – Видимо, Снейп был ему для чего-то настолько нужен, что известия о гибели любимой ручной гадюки вызвали такой эффект.
- Я знаю, для чего ему был нужен Снейп, – объявил Бродяга. – Мы с Эми его допрашивали. Сопливус хотел в этом году изнасиловать мозг моему крестнику под видом уроков окклюменции, и под видом установки защиты на разум внушить то, что не нужно ни Гарри, ни нам.
- В каком смысле? – удивилась Флёр.
- Вот в таком. Ты ведь моего крестника знаешь, и как он к тебе относится, тоже. И все девчонки наши тоже знают. Так вот, Сопливус хотел убить в крестнике любые намерения и стремления к прекрасному. То есть – к вам. А дальше вступил бы в игру уже и сам старик, чтобы внушить Гарри идею стать смертником, убить Змеерылого, умерев при этом самому.
- ЧТО? – взвилась Флёр. – Пока я жива, этого не произойдёт!
- Флёр, Флёр, родная моя, тише, успокойся, – поспешил я обнять свою подругу. – Этого уже не будет. Оба, кто планировал это сделать, уже мертвы. А со Змеерылым мы разберёмся и сами.
- Гарри прав, – снова взял слово Сириус. – После праздников мы будем продолжать уничтожение пожирательских семейств. Змеерылый останется без сторонников, а одного его будет проще прикончить. Задание получите потом, каждые по отдельности.
- Буквально вчера в Министерстве был инцидент, – объявила Амелия. – Неизвестная змея напала на Артура Уизли. Змею мы с Роджерсом успешно убили, но ущерб был уже нанесён, и мистер Уизли находится сейчас в больнице. Вот, смотрите, шкура от змеи, – Амелия достала и развернула длинный свёрток пёстро-чешуйчатой раскраски.
- Знаешь что, Эми, ты сейчас держишь в руках шкуру ручной змеи Змеерылого! – захохотали Сириус и Грюм. – А шкурка-то длинная, качественная.
- На самом деле качественная. От лишней магии мы её уже очистили, закажу из неё сапоги на весну. Сносу им не будет.
- Эми, «чистокровные» от одного твоего вида будут себе в штаны делать! – продолжал ржать Бродяга. – Глава Аврората в обуви, сделанной из шкуры ручной змеюки их кумира! Большего унижения им будет трудно себе представить! А как мы перед этим, до весны, ещё пару-тройку достопочтенных семейств упокоим, так и вовсе убегут быстрее зайцев!
- Вот так вот, Сириус, бойся меня! – картинно пригрозила жениху Амелия, и вся собравшаяся за столом компания ещё долго хохотала.
Перед самым боем часов мы вышли на улицу. Против ожидания, обычная британская слякоть отступила, на чистом небе ярко горели звёзды. Ёлка, которую мы поставили и нарядили накануне, сверкала огнями.
- Как красиво… – заворожено прошептала Лаванда.
- Да… – вторила ей Трейси.
- Гарри, ты нам сегодня что-нибудь сыграешь? – спросила Сьюзен.
- А пойдёмте, девчонки, сейчас и споём. Холодно, однако, на улице, не май месяц.
- Это точно, – согласилась Дафна. – Летом мы бы с улицы и не уходили, особенно в такую погоду, как была в вечер нашего знакомства.
- Даст Бог, девчонки, переедем мы со временем туда, где такая погода почти что круглый год. Бродяга что-то говорил мне, что собирается так сделать. Грохнем Змеерылого – и можно будет ехать на море, загорать и купаться.
- Скорее бы… – сказала Астория. – Хочу на море!
- Скоро поедем, Тори, немного уже осталось. Закончим зачистку в школе, и можно будет уезжать. Самых наглых мы уже, оставшихся будем прибирать по одному.
- Это точно что самых наглых, – хмыкнула Дафна. – После того, как ты сбил Хорька, а потом пристрелил его слуг, даже у нас стало можно ходить, не опасаясь за свою честь. Седьмой курс только что-то выражает, но до того уровня наглости, как была, им ещё расти и расти.
- И этими тоже займёмся. Седьмой, говоришь, курс? Приедем – дам знать Фреду с Джорджем, они там быстро разберутся. Да и сам охотно поучаствую.
- Только себя береги, – попросила Дафна. – Мы без тебя уже никуда.
- А я-то куда без вас? Ну что, пойдём в дом, холодает, потанцуем, заодно и согреемся!
И мы ещё долго танцевали, пели и веселились. Девчонки меня не отпускали до тех пор, пока я не пообнимаюсь как следует с каждой по отдельности, и не оценю должным образом достоинства их фигурок, против чего не возражала ни одна из моих подруг. Впрочем, дальше крепких объятий и глубоких поцелуев мы не заходили по-прежнему – девчонки хотели дождаться лета и своих дней рождения. Так что в рождественскую ночь я опять оказался всецело в объятиях Флёр и Тонкс. Той ночью нам снова снились хорошие сны, дом на берегу моря и жаркий солнечный день…
Собственно Рождество, двадцать пятое декабря, тоже прошло в очень и очень спокойной и весёлой обстановке. Сама природа решила дать нам передышку на эти каникулы. Мы и отрывались по полной программе, благо у нас было, где погулять.
А вот под самый Новый год, незадолго уже до возвращения в Хогвартс, к нам неожиданно прибыл Римус Люпин. Вид у него был настолько избитый, что все, кто был в доме (то есть Бродяга и мы втроём с Флёр и Тонкс) переполошились не на шутку.
- Что такое, Лунатик? Что не так?
- Бродяга… – проговорил-простонал Люпин. – Фенрир Сивый… Он… в общем, больше не будет нас беспокоить.
- Ты убил Сивого?
- Да… От похода на Кэрроу остались «Шмели»… Я отправился в стаю оборотней и выстрелил одним в Сивого и ближних, другим в остальных… Горели они хорошо, все, кого Сивый успел собрать… но даже так они были опасны… Еле ушёл… Грх… – тяжело кашлянул Римус, и мы все увидели, что кашляет он кровью.
- Что такое, Лунатик?
- Он… Он меня всё-таки достал окончательно… Бродяга…
- Мы приведём тебе врача!
- Он мне н…не поможет… Мне н…надо от…отлежаться где-н…нибудь.
- Так лежи здесь, Лунатик!
- Нет… Живите, друзья… Бродяга… Позаботься о крестнике и его подругах… А вы, девчонки, берегите Гарри… Он за вас отдаст ж…жизнь…
- Римус, ты чего? – удивился Сириус. – Помирать собрался?
- Н…не знаю… – снова протяжный всхлип. – Может, и выкарабкаюсь… Бродяга, п…перевяжи, да я пойду…
Перевязав раны Римусу, Бродяга отправился со старым другом в больницу Святого Мунго. Вернулся он один.
- Лунатику дали зелье Сна без сновидений. Перевязали ещё раз, врачи говорят – должен выжить. Полнолуние прошло, он теперь не опасен. Но каков, каков мой старый друг! В одиночку с двумя «Шмелями» пойти и зажарить Сивого и всю его стаю!
Но врачи подвели Сириуса. Лунатик не выжил. Поняли мы это утром второго января, когда собирались на поезд в школу, и получили письмо из больницы. Прочитав его, Сириус горестно завыл, словно волк на луну, и мы всё поняли.
- Он был храбрым человеком, Бродяга, – тихо сказал ему я. – Он отдал свою жизнь за нас за всех, чтобы жили мы.
- М…может, ты и прав, крестник, – ответил Сириус спустя какое-то время. – Иди, девчонки тебя проведут. П…пойду нажрусь. Негоже видеть дона пьяным…
Всю дорогу мы не сказали ни слова. Лишь уже на посадке Флёр и Тонкс поцеловали меня.
- Береги себя, Гарри, – прошептала Флёр. – Если с тобой что-то случится, мы не сможем прожить без тебя. Ни я, ни Тонкс, ни остальные. Я чувствую это. И мы всегда будем любить тебя, ты только возвращайся.
- Я вернусь, Флёр. Вернусь, чтобы быть с вами уже насовсем. Потому что я люблю вас всех.
- Мы знаем это, любимый, – снова шепчет Флёр. – Ты искал свою любовь, и нашёл её в нас. И мы все, все семь твоих девушек, тоже любим тебя. Возвращайся. Мы будем ждать.
- Я вернусь, обязательно вернусь! – снова целую обеих и поднимаюсь в вагон, искать своё купе. Нахожу девчонок, и сажусь на свободное место – между Сьюзен и Лавандой.
- Что такое? – переполошились они. – На тебе лица нет!
- Римус… Утром узнали, что его больше нет с нами.
- Профессор Люпин умер?
- Да, сегодня утром в больнице. Он убил Фенрира Сивого и сжёг его стаю оборотней, но заплатил за это жизнью.
- Как? В одиночку?
- Да. Выпустил на них «Адское пламя» из бутылки, сжёг всех, но и сам еле ушёл.
- Он был хорошим человеком. И хорошим учителем, – произнесла Дафна.
- Он пожертвовал своей жизнью, чтобы жили мы, – говорю им всем. – Наверное, откуда-то оттуда… – я посмотрел на небо. – Откуда-то оттуда он теперь будет присматривать за нами и следить, как мы тут живём. Земля ему пухом…
Всю дорогу мы ехали молча. Горько было всем. Единственным облегчением было зрелище, открывшееся мне в конце пути. Девчонки, осмелевшие после рождественской вечеринки, даже не просили меня выйти, чтобы переодеться, наоборот, показывали мне сами себя в самом выгодном свете. Дверь мы запечатывали, так что ненужных гостей не было.
Ужин в Большом Зале начался с объявления МакГонагалл.
- Дорогие друзья, студенты и преподаватели! В связи с тем, что директор Альбус Дамблдор скончался девятнадцатого декабря минувшего года, обязанности директора школы возложены на меня. До начала следующего учебного года преподавание Трансфигурации будет осуществляться мной же, но обязанности декана факультета Гриффиндор будут временно возложены на профессора Праудфута, преподавателя Защиты от Тёмных сил. Надеюсь, что в начале следующего года нам удастся найти кандидатуру на моё место и за преподавательской кафедрой, и на роль декана Гриффиндора. Похороны директора Дамблдора состоятся четвёртого января. Попрошу всех студентов и преподавателей присутствовать на церемонии прощания.
И вот, четвёртое число. Гроб с телом бывшего директора был выставлен в Большом Зале, и все, проходя мимо, отдавали последние почести. Пришлось делать это и мне, и моим подругам, даже несмотря на то, что никакого уважения к покойному мы не испытывали. А вот Гермиона, вся в чёрном и сама чернее собственного балахона, разрыдалась взахлёб, и её пришлось уводить из Зала силой.
В тот же день народу стало известно о гибели клеймёного Пожирателя смерти Малсибера, последнего в своей фамилии. По сообщениям из Аврората, гражданин был найден в Лютном переулке с ножом в спине и без копейки денег. Списали на ограбление.
А вот двенадцатого пришли известия о побеге из Азкабана троицы Лестрейнджей. Подкреплялось это письмом от Бродяги.
«Крестник и наследник,
Белла, её муж и его брат сбежали. Они очень опасны, не пытайтесь задержать сами. Стреляйте на поражение, если увидите. Вам поручаю ликвидацию младших Як., Мон. и Уор. Старших выследили мы. Сообщи о выполнении.
Дон Блэк, крёстный отец».
- Ну что, вот и первая серьёзная работа, – объявил я собравшимся в Выручай-Комнате посвящённым. – Нам поручена ликвидация студентов по фамилиям Яксли, Монтегю и Уоррингтон. Первый на шестом курсе, остальные на седьмом. Кроме того, учитывая свершившийся побег Лестрейнджей из Азкабана, объявляю по бригаде с сего дня боевую готовность– ПОВЫШЕННУЮ, стволы всем держать при себе. Пунктом сбора является сия комната, отлучки только с уведомлением. В спальнях бывать по минимуму, всюду держаться вместе, поодиночке и в окружении чужих нас могут перехватить. За стволами и консультациями завтра же идём к Праудфуту. Фред, Джордж, бойцы готовы?
- Так точно!
- Значит, пусть привыкают. Для начала разберёмся с шестикурсником.
О бойцах мы действительно не шутили, ибо курсы углубленного изучения предмета сделали своё дело. Симус Финниган, Дин Томас, Майкл Корнер, Энтони Гольдштейн, Парвати и Падма Патил, Эрни МакМиллан и некоторые другие, кто получал допуск от старших курсов, были призваны в бригаду, приняли присягу в качестве рядовых бойцов и оказались поручены заботе Фреда и Джорджа. Вот и пришла пора им принимать боевое крещение.
Симус и Дин не подвели, и шестикурсник Яксли был обнаружен спустя пару дней в туалете на третьем этаже утонувшим в унитазе. Вскрытие показало отсутствие внешних причин смерти – покойник попросту заработал сильное пищевое отравление, да вот немного недорассчитал и благополучно захлебнулся.
Уоррингтона отработали двое семикурсников-хаффлпаффцев, Билл О’Хара и Гордон Мюррей, оба по совместительству работавшие загонщиками в квиддичной команде. Как раз во время матча Хаффлпафф-Слизерин сие и произошло, от метких ударов «наших» загонщиков оба бладжера синхронно врезались в Уоррингтона, так что тот свалился с метлы, ударился о землю головой и свернул себе шею. Врачи оказались бессильны. Там же, на том же матче, прилетело битой по зубам и Монтегю, так что слизеринский капитан с переломом челюсти и травматическим удалением половины из имевшихся зубов прямо после матча отправился в Больничное крыло. Подлить ему там коктейль из мочегонного, слабительного и снотворного было делом техники. В советских мединститутах это распространённая шутка, а вот Монтегю этой шутки не оценил, и там же, на койке, благополучно отбросил ласты. Видимо, здешние зелья, в отличие от передовых достижений советской медицины, не смешиваются друг с другом.
В самом скором времени пришлось снова подниматься в воздух и мне, ибо настало двадцать восьмое число, дата матча с Равенкло. На моём самолёте, помимо нарисованных ранее синей, зелёной и жёлтой лент, теперь красовалась красная (по просьбе Лаванды), а также чёрная (а на этом уже настояла Тонкс). Пулемёты я в этот раз не заряжал, поскольку к равенкловцам у нас отношение нейтральное. Да, подруги оттуда нет, но зачем отношения-то портить?
А вот Чоу Чанг, ещё, видимо, на что-то рассчитывавшей насчёт меня, не повезло. Крылатый воробей под названием «снитч» снова ударился мне в винт и забился в мотор, и я сразу же отвернул назад, заходя на посадку. Все уже знали, что это означает. Чанг же, далеко не сразу заметившая, что осталась без сопровождения, продолжала полёт навстречу неизвестно чему, и вернулась только через полтора часа после окончания матча, замёрзшая и злая, когда все со стадиона уже давно разошлись, и даже самолёт с зачехлённым мотором уже покоился в закрытом на замок ангаре.
Джинни Уизли пару раз недовольно зыркала с противоположного конца стола, но не говорила ничего. Видимо, прошлого раза с отлупом и угрозой протащить остатки семейства Уизли через суд вполне хватило. От всего некогда большого и многочисленного семейства теперь оставались только Молли, Перси и Джинни – глава семейства, Артур Уизли, как оказалось, умер в больнице после укуса змеи, той самой, из которой Амелия собралась пошить себе сапоги. Ну, а Фред и Джордж не в счёт, они вообще нынче под другой фамилией проходят.