Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом. Книга вторая
Елочки-иголочки! Как бросить ни о чем не подозревающую дивчину в лапы Кощеев, так бабули действовали не задумываясь. Зато как настало время помочь любимого вернуть — их будто ветром сдуло. Неужели передумали? Или вовсе забыли о внучке?! Ну нет, эти в жизни не отступятся от мечты породниться с Кощеями. Чую, что-то удумали.
А тут еще, к Кощеям гости зачастили. То дядя Рыжей заявится, то совет со своими испытаниями для отбора невест нагрянет, то королевич Елисей погостить напросится... А Мира – развлекай их. Один прохода не дает, серенады посвящает, соловьем заливается, другой зыркает исподлобья, да губы кривит. Советники и вовсе с допросами обнаглели! Да ладно бы про Зиги выспрашивали - нет же! Их только и интересует, кого я своим избранником вижу. Так я им и сказала!..
Но, как ни крути, от ненависти до любви - один поцелуй.
ПРОЛОГ
— Выпустите! — нарушил тишину в светлице злой мужской голос, доносящийся из подвала. От его громкого крика не то что посуда в шкафу зазвенела, стаканы на столе – и те подпрыгнули.
В светлой горнице за круглым столом чинно сидели староста клана Ветров Акулина и две ее сестры, Евпраксия с Евдокией. Казалось, ничего не могло нарушить их мирного чаепития, и уж тем более – вопль мужчины, запертого в погребе.
Задувавший в открытые окна ветерок колыхал цветастые занавески. По просторной светлице порхали залетевшие яркие бабочки. Посреди стола румяной горкой возвышались пирожки.
— Женишься, на Мирославе — выпустим! — строгим голосом пообещала мужчине староста, неспешно поправляя на столе и без того идеально лежавшую салфетку.
— Идите к лешему! — яростно донеслось из подвала. — Похитить Кощея — одно, а заставить его жениться!!!.. Ни за что!
— Не созрел, — тяжко вздохнула Евпраксия и отпила из блюдца чай.
Недовольная упрямством пленника, Евдокия фыркнула и потянулась к блюду с выпечкой.
— Ишь, чертяка этакий! Не хотит он, видите ли! Посидит неделю-другую в подвале, а там, глядишь, и уму-разуму наберется! – пробурчала она и со злостью откусила лоснящийся бочок пирожка.
— Не женюсь! Не заставите! — громогласно не согласился с ней Кощей. Ему вторил звук разбившего стекла.
— Он наши солененькие огурчики губит! — порывисто вскочила Евпраксия. На ее до этого спокойном лице проступило смятение.
— Новые засолим, — оторвав озабоченный взгляд от блюда с пирожками, подняла на нее глаза Акулина.
Евпраксия неохотно опустилась обратно на стул.
— Не удержите! — свирепея, прокричал мужчина.
Звук беспощадно разбивающихся банок заставил женщин разом вздрогнуть. Сжав пальцами блюдце, Евпраксия обреченно покосилась на неприметную серую дверцу в полу, ведущую в погреб.
— Кощей уничтожит наши припасы, — печально заключила она, смирившись с неизбежным.
— Ничего. Заготовим еще, — с безграничным терпением в голосе произнесла староста и, прикрыв глаза, отпила из блюдца чай. Соленья, конечно, старосте было жалко - столько трудов… Но ее в первую очередь заботила судьба клана.
— Не стоило, наверное, Кощея похищать, — неуверенно поделилась своими сомнениями с сестрами Евпраксия, чем заслужила их хмурые взгляды.
— Драгомир вскружил голову нашей девочке, пусть теперь и ответ держит, — в кои-то веки проявила заботу о внучке Евдокия.
— Вы не того взяли! Я – не он! Я не Драгомир! — услышав ее, внезапно с надеждой и облегчением в голосе прокричал пленник.
Руки Акулины дрогнули, выдавая тщательно скрываемое ею напряжение. Бережно поставив на стол блюдце с недопитым чаем, староста отодвинула стул и подошла к дверце в подполе. Сестры гуськом подтянулись следом.
— Кем будешь? — уперев руки в бока и слегка склонившись к полу, строго спросила Акулина.
— Валентин я! — не стал медлить пленник с ответом. У мужчины, наконец, появилась возможность выбраться на свет божий и... и вот тогда он покажет старухам, как похищать Кощеев!
— Не верь ему, — прошептала на ухо старосте Евдокия и громче добавила: — Он Мирку обманул, что ему мешает и нас обмануть?
— Вдруг он правду говорит? — засомневалась Евпраксия, не отводя взгляда от неприметной дверцы.
Акулина была бы и рада отмахнуться от сомнений сестры, но она уже и сама не была уверенна, что они того самого Кощея пленили.
— Ты – Кощей? — задала она свой следующий вопрос пленнику, и голос ее был тверд как камень. Ничто не выдавало ее тревоги.
— Кощей, — согласился пленник.
— Тогда чего голову нам морочишь? Нас не проведешь, Драгомир Владимирович, — непонятной для мужчины логикой пришла к выводу староста клана. — Не выйдет.
Покивав согласно, женщины вернулись к столу.
— Я – не Драгомир! — услышав удаляющие шаги, дернулся к дверце над головой Кощей. — Я никогда не женюсь на вашей Мирославе! Запомните, никогда!
— Женишься как миленький, — заняв свое место за столом, пообещала староста и пододвинула к себе блюдце. — Проголодаешься, зелье выпьешь – женишься. Потом и спасибо скажешь.
ГЛАВА 1
Вот уже с четверть часа я вслушивалась в противно жужжащий, как рой надоедливых пчел, голос Елисея. Впрочем как – вслушивалась… Рассеяно поглаживая вытянутые лепестки моего зеленого хранителя, я нетерпеливо ждала, когда королевичу надоест вещать, и он, наконец, отправится восвояси. Конечно, на то, что королевич покинет Кощеево Княжество, не стоило рассчитывать. Но, по крайней мере, на сегодня Елисей оставит меня в покое и вернется в замок, или куда там он дальше собирался идти.
Королевич на пару с Савиной приехал всего пару дней назад, и за эти два дня отвесил мне столько комплиментов, что я начала сомневаться, а не околдовал ли его кто. В чем он только не клялся! И в своей «искренней любви», и в том, что кроме меня ему никто не нужен, и жизни своей он без меня не видит…
А сам то и дело косился на других Ежек.
Ладно бы только комплиментами докучал.
Он при каждом удобном случае увязывался за мной, и послать его ко всем чертям не было никакой возможности. Все же королевских кровей.
— Мирослава, твой хранитель – чрезвычайно редкое явление… — После небольшой паузы восхищенный голос королевича зазвучал снова: — Ему с тобой крупно повезло. Мира, ты просто волшебница.
Эко Елисея разобрало. Он там совсем ума лишился от своей «любви»?!
— Я – Ежка, — язвительно напомнила ему и на всякий случай, чтобы впредь не забывался, добавила: — Мы, Ежки из клана ветров, злые и мстительные.
— Ты, безусловно, самая злая ведьма, что я видел, — елейным голосом сразу подхватил королевич.
Эх… А я так рассчитывала, что он обидится.
Жаль, нельзя на него наслать заклинаньице взгляда медузы.
Я представила позеленевшего Елисея и невольно улыбнулась. Проклятие почти безвредное. Подумаешь станет на время ядовито-зеленым. Зато сколько пользы. Зная его королевскую натуру, он немедленно бросится искать противоядие, и на глаза не скоро покажется. Мечты...
Я тоскливо вздохнула и, запрокинув голову, подставила лицо ласковому солнышку. Брызги воды отлетали далеко от фонтана, и в Хрустальном закутке сада царила приятная прохлада. Вдыхая свежий аромат травы смешанный с цветочным запахом земли, я на какое-то время забыла о спутнике.
— Я не могу больше молчать, королева моего сердца, — с пафосом, проговорил Елисей, выдергивая меня из приятного забытия и мне нестерпимо захотелось взвыть в голос. — Ты владеешь моими мыслями, сколько я себя помню.
Вон оно как! Я-то удивлялась, с чего он на дерево лихо вскарабкался, стоило мне однажды без предупреждения нагрянуть в гости к Савине. А это, оказывается, он обо мне думал, и на радостях решил показать чудеса неуклюжести.
Я, тогда узнав об его приезде, хотела устроить Елисею сюрприз. Устроила на свою голову. Мы потом с Савиной до вечера уговаривали слезть его с дерева. Но королевич, вцепившись всеми конечностями в ствол, отказывался и пальцем пошевелить. Пришлось царской охране снимать его.
— Угу, — когда умолк голос Елисея, поддакнула я, чтобы отстал, и с облегчением вслушалась в наступившую тишину.
Не знаю, с чего вдруг, я понадеялась, что вот сейчас Елисей поймет, что ему ничего не светит, и уйдет. Но куда там. Он и раньше-то особой сообразительностью не отличался, зачем ему теперь было заморачиваться.
— Ты пойдешь со мной вечером к пруду?! — словно не веря своему счастью, недоверчиво переспросил Елисей.
Мне и самой не верилось, что я согласилась на прогулку. И когда только успела?
— Чего? — повернувшись к нему, натурально возмутилась я. — Какой пруд? Какая прогулка? Мне некогда прохлаждаться. У меня вон… цветочки засыхают.
Пока королевич хлопал глазами, распростившись с уверенностью в том, что вообще понимает девушек, я, не теряя надежду отделаться от него, быстро произнесла заклинание от засушливости. Магия во мне откликнулась и из моих ладоней хлынула вода.
Направила разошедшиеся веером струи воды на кусты, росшие у дорожки. Старательно не замечая насупившегося Елисея, сделала вид, что очень-очень увлечена поливом пышных пионов. Я, вроде еще числилась помощник садовника.
Почему вроде?
Драгомир забыл о моем наказании, а я не спешила ему напоминать об этом.
Садовник тем более не мог нарадоваться моему отсутствию. Он на радостях разбил в дальней части сада уголок, где росли и цвели буйным цветом его любимые розы. Там и беседка, увитая зеленым плющом, имелась. Не удивительно, что мой хранитель частенько захаживал туда.
— Мирослава, сколько можно дуться? — не пожелал обижаться на меня королевич. — Сколько мне еще тебе объяснять, что меня вынудили посвататься к Савине. Правителям не отказывают, — и многозначительно замолчал, давая понять, что и королевичи ни от кого отказы не принимают.
Короткая память у Елисея, раз он забыл, что я - не все.
— Не пойду, — упрямо покачала головой.
— Что-о-о? — опешил не готовый к моему отказу ухажер. — Мира, я проехал сотни миль, чтобы встретиться с тобой, а ты отказываешь мне в такой малости, как прогулка!
Голос Елисея преисполнился собственной значимости, словно он не проскакал до Кощеева Княжества на коне, а по меньшей мере нес его на себе. Мне сразу представились подрагивающие ноги королевича и ржущий конь на его горбу, задравший ноги кверху. Я не удержалась и рассмеялась.
Обидчиво засопев, Елисей порывисто сжал мой локоть. Струи воды вильнули. Я машинально отдернула руку. Брызги воды разлетелись в стороны, и послышался женский вопль, а за ним грозный окрик Драгомира:
— Мирослава!
И какой толк в заклинаниях? Вон Кощей воспоминаний лишился, а как что происходит, сразу знает, где искать виновного.
На дорожке под ручку с Цветаной мгновением позже показался и сам Драгомир. Недовольство на его лице никак не сочеталось со жгучим раздражением, промелькнувшим в его глазах при одном взгляде на спутницу.
Волосы Рыжей паклями свисали вдоль лица. Промокшая юбка некогда пышного платья болталось мокрой тряпкой. А кокетливо топорщащиеся воздушные рукава-фонарики подчеркивали убогость наряда.
— Посмотри, что ты натворила?! — взвизгнула Цветана, приподнимая тяжелый подол платья.
Драгомир поморщился, и направил на меня мрачный вопросительный взгляд.
— Я тут не причем. Это Елисей, – без зазрения совести спихнула все на него. - Королевич решил детство вспомнить.
— Я? — взорвался мой спутник, вмиг забыв о королевской выдержке. — Сначала ты отказываешься идти со мной гулять, и будто тебе этого мало, во всеуслышание называешь мальчишкой!
Кощей перевел скептичный взгляд с меня на королевича и светским тоном поинтересовался:
— У вас есть виды на Мирославу?
— Я жениться на ней хочу! — уверенно выдал Елисей. Ужас его откровений настоящим ураганом обрушился на меня.
Елочки-иголочки, что будет, когда я откажу ему! Мои руки невольно вздрогнули, и струи воды очередной раз прошлись по Цветане, совсем не задев Кощея.
— Она облила меня! Специально! — заверещала Рыжая. — Сделайте хоть что-нибудь, Драгомир Владимирович.
Он и сделал. Ничего не говоря, Кощей сосредоточил свой взгляд на моих ладонях. В считанные мгновения магия воды развеялась. В ожидании того, что будет дальше, я опустила руки, а когда ничего не последовало, с облегчением выдохнула.
— Вы не накажете ее? — пылая праведным гневом, за рукав туники дернула его Цветана.
— За что? — ровным голосом спросил Кощей, будто не понимая сути вопроса.
— Я по ее вине промокла!
— Не совсем. Я всего лишь, искупала тебя… чуток, — произнесла с легким безразличием, с трудом сдерживая улыбку. — Солнце вон как припекает. Считай, я тебе помогла освежиться, и вы готовы ко второму кругу по саду. Ты меня по-хорошему благодарить должна.
— Заприте ее в темнице, на время отбора! — громко потребовала Рыжая, не оценив мою заботу.
— Я не могу наказывать всех, кто тебе не угодил, Цветана, — терпеливо разъяснил невесте Кощей.
Распахнув широко глаза, словно ей только что дали оплеуху, Рыжая шумно выдохнула. Вдох-выдох… и вот перед нами снова улыбающаяся Цветана. Только улыбка, появившаяся на ее лице, выглядела какой-то жалкой.
Наградив меня испепеляющим взглядом, Рыжая нарочито подчеркнуто взяла под локоть Драгомира. Я ответила ей улыбкой. Мало ли кто из убогих вешается на моего Кощея. Продолжая строить из себя обиженную, но смирившуюся жертву, Цветана, тихонько вздохнула и, прижалась боком к Кощею, заодно намочив и его. По спокойному лицу Драга нельзя было понять его истинное отношение к происходящему, но было ясно – уходить он не торопился.
— Мирослава, ты готова принять предложение Королевича Елисея? — обескуражил меня Драгомир.
В смысле… Луноликая, он это серьезно?!
— Вам надо — вы и принимайте предложение! — рявкнула я, да так, что сама от себя не ожидала, и гораздо спокойнее продолжила: — У меня был жених, но, как помнится, был да сплыл.
— Мирослава, ты была помолвлена? — заинтересовался Елисей.
— Не будем о грустном, — фальшиво ласково пропела Рыжая, кончиками пальцев поглаживая рукав Кощея. Еще немного – и дырку протрет.
Драгомира, похоже, такой исход не особо волновал. Он, продолжал хранить молчание, пристально всматриваясь в мое лицо. Ему там что, медом было намазано?!
— Конечно, не будем, — задумчиво ответила ей и обратилась к Кощею: — Драгомир Владимирович, вы лишили меня жениха, а значит, теперь обязаны обеспечить новым.
Сказала, и сама не поверила, что отважилась требовать что-то с главнокомандующего одного из самых крупных королевств Межмирья. Не дожидаясь скорой расправы, я осмотрелась в поисках яблони, под которой меня, если что, могли упокоить. Ничего подходящего поблизости не нашлось.
Конечно, то, что сил больше не было смотреть в манящие янтарные глаза, не имело к этому никакого отношения.
— Согласен, — раздалось неожиданно уверенное.
— А-а-а? — переспросила, повернувшись к Кощею.
— Я найду тебе жениха.
Вытаращившись на Кощея, я изумленно открыла рот и, не зная, что сказать тут же закрыла.
— Надо же, Мирославе – и нечего ответить, — беззлобно усмехнулся Кощей.
— На первого встречного не соглашусь, — хмуро предупредила его.
— Ни сколько не сомневался.
Я присмотрелось к Драгомиру. «Как-то быстро он совсем соглашается», — шевельнулся во мне червячок сомнения.
— Взамен, Мира, ты перестаешь цепляться к Цветане. — Вот пошли и условия. Значит, все как прежде: Кощей – и без памяти Кощей, свою выгоду не упустит.
— Обещаю, — легко согласилась я, из вредности не собираясь выполнять условие.
— Кхм… — скептически изогнул бровь Драгомир.
— Клянусь! — и снова этот недоверчивый взгляд. Не верит. Тогда я уставилась на его невесту: — Клянусь Рыжей!
— Как ты смеешь?! — вытаращилась она на меня.
Действительно, чего это я.
— Клянусь Цветаной! — поправилась и постаралась придать себе самый честный вид, на какой только была способна.
Кощей смотрел на меня со смесью любопытства и буквально осязаемого кожей недовольством.