На груди у Вячеслава, радостно повизгивая, облизывая ему при этом щеки и шевеля хвостом, стоял небольшой черноглазый песик с нежно-голубым ошейником.
— О, господи… Да слезь с меня, животное! И перестать облизывать, фу! Нельзя! Мама, Полумна решила подарить мне пса! — обратился он к матери, которая замерла при виде этой сцены. Старик Рогозин засмеялся.
Рогозин рассматривал пса, которого смог снять со своей груди: тот, жизнерадостно повизгивая, сейчас вертелся юлой, скача реактивной ракетой в разные стороны коридора.
Морда плоская, сужающаяся по направлению к мочке носа. Переход ото лба к морде сглаженный, не резко обозначенный. У собаки был смешной хохолок. Хохолок начинался от начала перехода от лба к морде и заканчивался на шее. Глаза очень тёмные, практически чёрные, как маслины. Тело обтекаемое и небольшое. Пес был серо-белый.
— Во чудо, — заметила Рогозина, у которой давно-давно была единственная в жизни собака — лабрадор Люся. — Интересно, что за порода?
— Похоже… китайская хохлатая, кажется… — Рогозин дотянулся до конверта и вскрыл его. — Точно! — Он читал послание очень быстро. — И зовут его…
— Лаки, — заметила женщина, ловя чересчур активного пса, чтобы не запутался где-нибудь в проводах. Тот сразу же лизнул женщину прямо в нос. Галина поморщилась. — На ошейнике так сказано.
— Лаки, — хмыкнул Рогозин, оценивающие глядя на песика. — Кобель, значит…
И тут до него дошло…
Рогозин начал сползать по ближайшей стене и дико-дико ржать… Письмо выпало из пальцев и упало на ковер.
Рогозина, на руках с псом, начала странно посматривать на него уже после первых пяти минут смеха. Потом уже начала переглядываться со старшим Рогозиным в их компании. Младший же все так же продолжал биться в приступе гомерического хохота и никак не мог успокоиться. Только отсмеявшись всласть, и более-менее стараясь не хихикать и не вытирать слезящиеся от смеха глаза, Вячеслав смог произнести что-то более-менее внятное:
— У нас… с Полумной… когда-то, еще зимой… кажется… был спор. Насчет лучшего подарка. Похоже… Я в нем проиграл. Дай, мама, пожалуйста, и мне Лаки подержать…
— Угу, уже бегу… В порядок себя приведи, хохотун… — Рогозина посмотрела на сына довольно сурово, но все отмахнулась: — Ладно… С двенадцатилетием тебя, Слав. Подарки — наш с дедом ждет в гостиной…
— Мам, не стоило, — Рогозин взял Лаки из рук матери к себе на руки, — ну, оставляем это… чудо?
Пес звонко гавкнул.
— Куда деваться от такого подарочка? — женщина потрепала китайского хохлатого по холке. — Я найду все, что осталось у меня от Люси, я ничего так и не выбросила — где-то на антресолях, на даче валяется…
— Да не нужно ничего, — старик Рогозин извлек из коробки миску, поводок и лежанку-попону-коврик. — Значит вот, какой у меня будет охранник…
— Не будет дед, я его с собой в школу заберу. Маленьких собак там держать с собой можно… А летом, да, он будет и у тебя на даче, и у меня здесь…
Рогозина, которая не слышала разговора сына и деда, внимательно читала письмо.
— Дочь? Ну, что, будем накрывать стол, коли все уже проснулись? — спросил Рогозин-старший.
— Давайте, — Рогозина сложила письмо к себе в карман.
Рогозину-младшему постоянно приходили смс-ки на мобильный с поздравлениями и всяческими пожеланиями, начиная с самого утра. И тут, когда он ставил очередной салат на стол — через полчаса начнется большой банкет в честь него, его озарило…
— Ой! Мам, я совсем забыл про День Рождения моего друга. Мы же родились в один день, то есть сегодня… — у Вячеслава был совершенно несчастный вид. — Может… Как думаешь, может ему выслать деньги на подарок?
— Надо же, какое совпадение, — Галина Николаевна перестала раскладывать ножи и вилки по тарелкам. И взглянула на сына: — А что он любит?
— Свои растения. Компьютеры… еще… свою зубастую герань, которую зовут Джон, и он любит нас кусать, когда мы чуть зазеваемся у окна… — печально проговорил Рогозин, которого вечно это зловредное растение кусало за правый локоть — когда он тянулся, чтобы налить себе в кубок воды из графина.
— Герани бывают… зубастыми? — Рогозина взглянула на свою обычную, но чахлую, красную герань на подоконнике (вечно она забывала ее поливать), и в душе порадовалась, что она самая, что ни на есть, обычная.
— И не только… Некоторые растения могут и убить… Например дьявольские силки. Как видно из названия, они тебя опутывают и душат. Но с ними можно бороться огнем — они не любят тепло и свет…
Тут раздался звонок в дверь — это был первый гость, крестный Николай Петрович. Лаки звонко залаял…
Через полчаса пришли все, кроме Полумны. Та явилась, но с небольшим опозданием на пять минут. И запыхавшаяся, словно быстро бежала.
— Опаздываем? — спросила открывшая ей дверь Галина Николаевна.
— На то были… объективные причины, — тяжело дышащая девочка убрала с лица разноцветные волосы. — Потом расскажу. Как Славе мой подарок?
— Не стоило дарить такое дорогое чудо…
— Об истинной ценности этого «чуда» скажут его поступки. — Отрезала девочка.
— Галя! Ты где? — послышался голос Антоновой, — курица стынет!
— Может, мы с вами пройдем к столу? — предложила Полумна спокойно.
Появление Галины Николаевны с незнакомой им девицей с разноцветными волосами, вызвало у присутствующих легкое недоумение.
— Знакомьтесь, — обратился ко всем присутствующим, сглаживая возникшую неловкость, Рогозин-младший, — моя школьная английская подруга, Полумна (или Луна) Лавгуд. Точнее, она русская, но тоже заключила контракт на обучение с английской школой…
— Имя красивое, — заметила Валентина, — я — Валентина Антонова.
— О, — кивнула женщине Луна, садясь за стол рядом с пареньком, — знаю-знаю, Слава о вас рассказывал…
— Я, — пробасил Майский, — Сергей Майский…
— Я — Иван Тихонов, — отозвался самый младший во взрослой компании, при этом чуть не подавившись изрядным куском.
— Иван! — укоризненно проговорила Рогозина, качая головой.
Круглову Луна просто кивнула.
Из соседней комнаты донеся характерный звук звонка. Кто-то хотел поздравить Рогозина по видеосвязи.
Рогозин понесся за ноутом, и вскоре принес его к пиршественному столу. С экрана приветливо улыбался Невилл Долгопупс, загоревший почти дочерна.
— Hi-hi, Rogozin! Happy birthday to you! Hello to you from Sunny Egypt! I wish many-many happy days, positive emotions and good health! My gift to you will come to you in the mail!
— I, in turn, also congratulations on your Birthday, I wish you… joy, health, success in all your endeavors… and in the end — good luck! It is both of us need, isnʼt it? — проговорил Рогозин в ответ быстро.
Из динамика послышался веселый смех:
— I hear another familiar voice in the background… Luna?
— Yes, Nev, — ответила Луна, — I join in the congratulations. Your gift will give in the school!
— Okay, bye-bye to you, happy holidays!
— Happy holidays! Bye! *
— Надо же! — проговорил Майский, который с трудом уловил суть разговора, — выходит, вы в один день родились?
— Да, в один… Классно правда!
После еще часа застолья, звонок повторился. На сей раз звонила Гермиона.
— При-веть, — поздоровалась она с акцентом. Луна горестно застонала, уставившись в экран ноутбука.
— О, все-таки ты изучила русский, — легко рассмеялся Рогозин, – я выиграл спор!
— Не до коньца, — честно призналась девочка, — но у менья зна-чи-тель-ный прогресс! В общем, с Днем Рождень-ия тебя! Мой подарок до тебя уже должен был дойти! Книга?
— Наверное, он еще в пути… Да, книга. Привет, Луна!
— Ладно, спасибо.
— Тебе тоже привет! Как Франция? — спросила Лавгуд.
— Замеча-тьельно. Тут столько всего! Но не буду вас отвлекать! Итак, с Днем Рождения! До скорого свиданья!
— Пока! — раздались сразу два голоса: и Луны, и Вячеслава.
Гермиона отключилась.
— Гермиона первая по оценкам идет. Я — почетное второе место. — Усмехнулся Рогозин-младший. — Мне ее не обогнать так просто, я все же россиянин в большей степени, чем англичанин…
Тут раздался звонкий лай, и в комнату к празднующим влетел Лаки, который прилег поспать на своей попоне. Очевидно, веселые голоса и запахи еды разбудили пса.
— Какая прелесть! — патологоанатом всплеснула руками. — Галь, у тебя, вроде, не было собаки!
— Это теперь моя… — Рогозин поймал пса за ошейник, и поднял его к себе на колени, -…собака. Лаки зовут. Луна подарила.
— А какая порода? — заинтересовалась женщина.
— Китайская хохлатая. Ни запаха, ни чего другого… Все прививки сделаны, есть паспорт, Лаки чипирован. Этот пес и наркотик найдет, любой, причем… Взрывчатку распознает… След берет… Обученный, знает все команды…
— Классно…
— А самое главное — в нашу школу можно взять. Небольших собак в школу привозить можно.
Гости, все сытые, и напившиеся чаю и кофе с тортом, начали расходиться по домам. Вскоре семейство осталось почти в полном одиночестве, исключая Полумну. Та осталась с ним. Они ушли в комнату к Вячеславу, и о чем-то негромко беседовали.
Невольно Рогозина, замерев у дверного косяка, тоже начала прислушиваться к тихому голосу Луны и Вячеслава:
-… Так что произошло? Кто за тобой гнался?
— Отец прислал за мной очередных верзил. Забудь… — беспечно отмахнулась девушка.
— Отмахнуться? Ты, чего, спятила?! Зачем ты отчиму? — спросил Слава.
— Устранить свидетеля. Я единственная, кто видел как он поднимал палочку на мать и произносил какое-то заклинание. Потом все спихнул на мать: якобы она опять экспериментировала с чарами, и заклятие сработало не так как надо… Дело осложняется в том, что я слышала его голос, и видела его руку! Но самого я его не видела…- девочка смотрела куда угодно, но только не на Рогозина-младшего.
— Почему никому не рассказала?! — потрясенно проговорил парень.
— Напротив, рассказала. Но Боунс ничего сделать так и не смогла, остальное — сделали деньги и связи отчима. Слав, это тупик. У меня нет права голоса, пока мне не исполнится семнадцать лет… К счастью, он может жить лишь в Англии и распоряжаться лишь частью средств — мама благополучно переписала все на меня… Я же ему мешаю… Я его боюсь… — призналась она.
— Не бойся. Тут, в России, ты в безопасности…
— Да, знаю… Но, как видишь, двоих придурков он все же отправил за мной… Помоги мне, — неожиданно схватила она его за руки, — ты же знаешь, как трудно мне каждый раз убегать, прятаться и имитировать… сам знаешь что.
— Я постараюсь… Ты с Невом разговаривала? —
— Он сможет достать амбулаторные карты лишь ближе к школе, когда вернется…
— Блин. Я думал их изучить здесь. Ладно. — Рогозин помрачнел. — Мне никак тут не изучить полный состав и свойства: мать крепко-накрепко запретила мне тут разворачивать химическую лабораторию… К тебе я тоже не могу ездить постоянно — тоже из-за матери, она что-то может заподозрить… Куда ни кинь — всюду клин…
— Она тебя хоть выпускает иногда на свежий воздух?
— Бывало. Но в последнее время я больше дома… Луна, кстати, я догадался, что этот пес не весь подарок… — Рогозин улыбался в полутьме — наступал вечер, и в комнате было темновато.
— Ты прав. Черт, ты всегда прав — действительно, фамилия Рогозин — это диагноз… — девочка повернулась к нему. Рогозина, чуть высунувшись из-за дверного косяка, увидела как она сделала к нему шаг, вставая вплотную…
— Но ты же знаешь, что я… приемный!
— Ты все равно… ты — ее кровь. Этот несгибаемый характер и гибкий ум… Это все видят, все, понимаешь! Ты настолько отличаешься от всех остальных… именно это делает тебя слишком особенным! Тебя все слушают, все подчиняются… Ты — прирожденный лидер, сильный, мощный… Да пойми ты, ты не можешь быть в тени! И именно это в тебе меня привлекло… — смущенно заметила Полумна.
— А ты наоборот… Тихая, и спокойная, — Рогозин усмехается и, к полной неожиданности вновь высунувшейся из-за двери женщины, неожиданно резко, рывком хватает ее за плечо, и они начинают целоваться.
Мысленно Рогозина ругнулась сама на себя — этого, вроде, и следовало ожидать, но, но…
— Интересно, что скажет твоя мама, если узнает, что мы с тобой встречаемся?
— Я думаю, будет занудствовать, потом проведет со мной разъяснительную беседу, и положит в итоге уголовный кодекс, указывая, что я не должен к тебе приставать, пока тебе (и мне) не исполнится восемнадцать…
Тут у женщины вмиг кончилось терпение:
— Я не помешала? — резко ворвалась она в комнату, и перед ней предстала немая сцена: Рогозин обнимал свою «барышню» за талию. — Кажется, кое у кого большие проблемы…
Она в упор уставилась на сына. Тот, нервно дернувшись, медленно отпустил девушку…
Комментарий к День Рождения. * – Привет-привет, Рогозин! С Днем Рождения тебя! Привет Вам из солнечного Египта! Желаю много-много счастливых дней, положительных эмоций и крепкого здоровья! Мой подарок придет к вам по почте!
- Я, в свою очередь, тоже поздравляю тебя с Днем Рождения, я желаю тебе радости, здоровья, успехов во всех твоих начинаниях... и в конце – удачи! Это нам обоим нужно, не так ли? – проговорил в ответ Рогозин быстро.
(...)
- Я слышу еще один знакомый голос на заднем плане... Луна?
- Да, Нев, – ответила Луна, – я присоединяюсь к поздравлениям. Ваш подарок будут давать в школе!
- Ладно, пока-пока, счастливого праздника!
- Счастливого праздника! Пока!
====== Примирение. ======
— М-а-а-а-м, ну выпусти меня! Мне домашку по зельям надо делать!
Ситуация у Рогозина-младшего была практически безвыходная: Рогозина наказала собственного сына неделей домашнего ареста — за чересчур длинный язык, разрешая выползать на улицу лишь чтобы выгулять Лаки.
— Сам виноват, — послышался короткий и лаконичный ответ, — так, я на работу, прошу вымыть посуду, прибраться и… хоть что-то сделать на ужин.
— Как я тебе это сделаю — для этого нужно пойти в магазин! — с раздражением отозвался парень, — а я — наказан тобой!
— Значит приготовить из того, что есть в холодильнике. Я пошла, будь умницей…
Рогозин резво встал из-за стола, скорчил мину на лице, и, громко хлопнув кухонной дверью, прошел в другую комнату, всем своим видом выражая протест. Лаки залаял и так же, судя по всему, выразил мужскую солидарность — побежал за хозяином.
Галина Николаевна покачала головой, захватила сумочку на выходе и закрыла входную дверь на все замки.
Шел второй день, а она от выходок Вячеслава сама была готова лезть на ближайшую стенку. Он начисто ее игнорировал; все сказанные ею ему фразы проходили мимо ушей — а если он и отвечал ей, то с такой неохотой и раздражением, что продолжать разговор далее было бессмысленно. Из своей комнаты он выходил только по крайней нужде, и только когда еда была на столе.
Как только она попыталась войти в его комнату, то он одаривал ее таким красноречивым взглядом, который выражал, что она, по его мнению, тут явно лишняя. И говорил вслух, что она мешает выполнять ему его домашние задания.
Старик Рогозин, как мог, пытался помирить их, но все время терпел фиаско. В итоге он с трудом усадил одну из противоборствующих сторон за стол — Рогозина явилась с работы, и устало взглянула на отца-старика, понимая, что за этим сейчас последует.
— Пап, давай не сейчас!
— Нет, Галь, прости. — Отрицательно покачал головой Николай Рогозин. — Не могу. Ты начала отдалять от себя сына, а это очень большая ошибка!
— Пап, но он же…
— Я знаю, что тебе было обидно. Тем более, ты меня уж извини, ты не предполагала, что он уже начнет свои первые романтические отношения, тем более, сразу почти после краха твоих…
— Папа! Он еще ребенок! Он сам не знает, чего именно хочет! — нетерпеливо отозвалась она.
— Нет, Галь. Он, напротив, более чем серьезен. Тебе придется учитывать его пожелания… пусть не сейчас, так потом! Он уже начал превращаться в юношу, затем он станет мужчиной… Но тебе не так-то просто с этим смириться, с твоим-то характером.